Выставка живопись
В Музее личных коллекций ГМИИ имени Пушкина открылась выставка "Живопись Павла Леонова из собрания К. Г. Богемской". Около сорока картин знаменитого ивановского примитивиста из коллекции известного московского искусствоведа, скончавшейся в прошлом году, демонстрируют результаты культурного обмена между художником и заказчиком. Рассказывает АННА ТОЛСТОВА.
Жизнь, или, точнее, житие, искусствоведа Ксении Богемской, в последние годы бывшей заместителем директора по научной работе ГМИИ имени Пушкина, ее мужа, искусствоведа Валерия Турчина, и ее сына, писателя Алексея Турчина (одного с другим художник отчаянно путает — то ли взаправду, то ли в шутку), рисуется Павлом Леоновым в торжественно-официальном ключе. Как передовица "Правды" или как передача "Последних известий" по Всесоюзному радио. Герои художника-баснописца посещают остров Врангеля и бороздят южные моря, попутно спасая канадских нефтяников на льдине. Вот, например, мать с сыном "прибыли на Камчатку смотреть извержение вулкана" — в сопровождении вертолетов, аэропланов, пароходов, лодок-плоскодонок, белых и черных медведей, чаек, лебедей, щук и прочей живности. Поскольку в леоновском раю (а каждая его картина, как это свойственно наивному искусству, есть образ праздничного рая, даже когда внизу деревенские спортсмены играют в волейбол под гармошку среди колосьев пшеницы ростом с пальму, а вверху тем временем происходит парадный "разгром немцев в Сталинграде") находится место каждой твари, природной и техногенной, так что автобусы, танки и крейсеры маршируют у него стадом каких-то экзотических зверушек. Персонажи житийных картин изображаются в полный рост в выходных костюмах где-нибудь сбоку, а поле историко-биографического действия расстилается у их ног географической картой или, что чаще, выстраивается ровными, идущими друг над другом рядами бесконечной процессии людей, зверей и машин. Вечная, как мир, изобразительная схема, найти которую можно и в древнеегипетском рельефе, и в петровском лубке, и в ширпотребном коврике над кроватью в крестьянской избе.
В леоновском собрании покойной Ксении Богемской представлены все жанры и темы художника. Имеется парадный портрет — и погрудный, и в полный рост, кажущийся гремучей смесью парсуны, доски почета и ван Дейка: искусствовед Ксения Богемская и члены ее семьи, художник Павел Леонов и члены его семьи, а также артисты, русские красавицы, "С. А. Есенин — талантливый поэт" и другие официальные лица. Имеется историческая картина — "Сенька Разин на Волге", "Котовский со своим отрядом прибыл в село", "1812 г. Война. Наполеон напал на Россию. Слева русские. Справа Наполеон" (названия каждого полотна Павел Леонов обычно пишет в нижнем левом углу — так их и цитируют, с ошибками, "в авторской орфографии"). Исторические сцены изображаются как "картина в картине", так что Стенька Разин или Котовский органично входят в жизненный ритм образцово-показательного колхоза с белеными хатами и непременными фонтанами, бьющими в небо щедрыми снопами воды. Показана общественная ("Пионерка учит уроки. Пионеры и комсомольцы пошли в школу") и частная ("Первая брачная ночь") жизнь села. Есть любимые леоновские сюжеты "про цирк" и "русских путешественников в Африке". А также большой автобиографический, или, точнее, автоагиографический цикл — "Леонов прибыл на концерт", "Леонов прибыл на морской спорт", "Леонов прибыл в столярный цех", "Леонов прибыл в Узбекистан. Его встречают с гармошкой".
Встречать с гармошкой — вряд ли, но 90-летнего ныне Павла Леонова, уроженца Орловской губернии, ушедшего из дому после ссоры с отцом крестьянского сына, сменившего десяток профессий, от печника до шахтера, действительно помотало по странам, городам и весям. От Грузии, где он в конце 1930-х отбывал свой первый срок, до Венгрии, где в 1945-м для него закончилась война, от Узбекистана до Камчатки. Лет в сорок он, тогда работавший штукатуром, написал свою первую картину маслом. Лет в пятьдесят поступил в легендарный ЗНУИ (Заочный народный университет искусств), где его учителем, по счастью, оказался будущий классик неофициального московского искусства, живописец от бога Михаил Рогинский. И, по остроумному замечанию соц-артиста Леонида Сокова, это еще вопрос, кто на кого больше повлиял. Во всяком случае, мудрый учитель никак не правил ученика. Чего не скажешь о нынешних леоновских коллекционерах.
В 1970-х картины Павла Леонова появлялись на выставках самодеятельного искусства, а потом он пропал: осел в Меховицах Ивановской области, женился и забросил кисти, погрузившись в беспробудно пьяную неустроенность жизни и быта вымирающей русской деревни. Искусствоведы вновь разыскали его в начале 1990-х и вернули к живописи — частные коллекции, международные выставки, монографии,— он начал работать на заказ. Среди леоновских открывателей и пропагандистов оказалась и Ксения Богемская, доктор искусствоведения, сделавшая себе имя на исследованиях примитива в широком смысле — от Таможенника Руссо и Пиросмани до душевнобольного гения Адольфа Вельфли и дюбюффетовского Art Brut. В собрании Ксении Богемской есть только поздние работы — 1990-х и 2000-х. И на выставке не отпускает ощущение, что совсем не наивный "наивный художник" вполне сознательно потрафлял ученой заказчице, поставляя обязательные для советского самодеятельного творчества высококультурные сюжеты про Пушкина в Михайловском и Толстого в Ясной Поляне. Следил за политической конъюнктурой: В. И. Ленина, воздвигшего себе нерукотворный памятник, стали вытеснять император Николай Александрович с императрицей Александрой Федоровной, "Встреча с Божей матерью" и "Банкиры". В конце выставки есть витрина с письмами живописца своим учеными покровителями: Павел Леонов, прямо как Рембрандт, главное внимание уделяет финансовым вопросам, а еще простит прислать красок — килограммами. Видимо, дилемма, встающая перед каждым исследователем и собирателем примитива, в России приобретает экзистенциальную остроту: либо невмешательство и гибель художника, либо неизбежное "окультуривающее" влияние.