Музей-квартира Пушкина на Арбате открылся в 1986 году. Пушкин снял квартиру в начале февраля 1831 года, 18 февраля женился и въехал сюда с женой, 27 февраля дал здесь бал, 16 мая съехал. То есть это съемная квартира Пушкина на три месяца. Следующие 150 лет в этом доме чего только не происходило — в 1972 году, когда было принято решение о создании музея, в бальном зале Пушкина находилась общая квартира на 5 семей. Как выглядела квартира при Пушкине, известно только из воспоминаний Павла Петровича Вяземского, которому тогда было 10 лет — отец взял его с собой на свадьбу.
"По совершении брака в церкви, отправился вместе с Павлом Войновичем Нащокиным на квартиру поэта для встречи новобрачных с образом. В щегольской уютной гостиной Пушкина, оклеенной диковинными для меня обоями под лиловый бархат с рельефными набивными цветочками, я нашел <...> собрание стихотворений Кирши Данилова. Былины эти <...> приковали мое внимание на весь вечер". Это все, что известно об обстановке квартиры при Пушкине. И кстати, неудачно известно, потому что диковинные обои с цветочками восстанавливать не стали.
Перед нами музей квартиры, от которой ничего не сохранилось. Стены, двери, карнизы, паркеты, лестницы, переходы — все сделано заново, без свидетельств того, как это было. Практически никаких подлинных предметов, за исключением нескольких вещей из усадьбы Гончаровых "Полотняный завод", никогда в этой квартире не стоявших. Есть журналы и печатная графика времени Пушкина. Есть некоторое количество мебели, в основном новодельной, но несколько рядовых антикварных предметов тоже имеется. Так что это чистый концепт — образ того, какой должна была бы быть квартира Пушкина. И это концепт начала 1980-х, такой, каким он увиделся великому гуру позднесоветского дизайна Евгению Абрамовичу Розенблюму.
Евгений Абрамович был так велик и грандиозен в узких кругах, что говорить о нем человеку хоть сколько-нибудь посвященному следует с придыханием. Он некоторым образом придумал дизайн как вид деятельности, назвал его станковым проектированием, а потом еще собирал молодых людей на Сенеже, и там у них случилась сенежская студия, которая была очень прогрессивной по взглядам и неформальной по поведению. Евгений Абрамович считал, что и Пушкин тоже велик и грандиозен. И показывать его можно только с придыханием. Нужно создавать образ быта, возвысившегося над собой путем присутствия в нем бессмертного пушкинского гения.
Главной пластической идеей, выражающей это особое состояние бытовой повседневности, должна была, по мнению Евгения Абрамовича, стать "священная пустота". При резкой нехватке подлинных предметов это было, кстати, и несложно. Но все равно надо как-то, наверное, заранее сообщать посетителям о замысле Евгения Абрамовича, иначе по ходу осмотра музея у них может создаться неверное впечатление, что там нечего смотреть. Но и то сказать, у молодой семьи, въехавшей в съемную квартиру на три месяца, вещей-то немного. Тоже понимать надо, а не пялиться по сторонам, как баре жили.
Вообще, что может быть пошлее вещизма в мемориальной квартире? Евгений Абрамович совершенно отказался от этого. Он полагал, что нужно создавать образ помещения намеком на его функцию. Это у него примерно так выглядит. Скажем, вот комната Натальи Николаевны. Там из вещей присутствует только столик-бобик в форме как бы сарделечки — милое создание мебельного искусства, но довольно необязательного свойства. Наталья Николаевна была очень юна, когда встретилась с Пушкиным, и, вероятно, показалось, что ей подходит мебель полуигрушечная, с не вполне определенной функцией. С другой стороны, это ж не просто комната. Не то что Наталье Николаевне как женщине требовался в ее комнате шкаф какой-нибудь или что там у них бывает. Ничего там нет, священная пустота и столик-бобик по центру.
Но бобик поставлен на пьедестал, наподобие трибуны, на фоне торжественных гардин. Как если бы Наталья Николаевна на правах супруги великого поэта произносила за бобиком речь о женской доле в высоком смысле и перед племенем молодых пушкинисток. Причем пол у этого пьедестала, на котором стоит столик, сделан из зеркала. Это для метафизики сделали, но в бытовом смысле получилось несколько странно. Не знаю, возможно, Евгений Абрамович полагал, что, будучи женой настолько великого человека, женщина должна следить за собой совсем со всех сторон.
Не то Александр Сергеевич. Что ему столик-бобик — у него конторка, потому что он поэт. Хорошо известно, что эти три месяца, пока он жил с молодой женой в Москве, он совсем ничего не писал, но символически-то мог бы. Как бывает у молодых супругов, у нее так, у него эдак, но на паритетных началах — у него такая же комната, тоже с пьедесталом, только конторка вместо бобика. И тоже на пьедестале, и тоже на зеркальном полу, чтобы он тоже, сочиняя бессмертное, мог блюсти свой нижний вид. А больше ничего нет.
Маленькая угловая комната квартиры, единственная непроходная,— это была спальня. Ставить там брачное ложе Розенблюм посчитал неуместным. Нет, ну а как? Залезать в спальню великого поэта? Вместо кровати там, как водится, священная пустота, зато в витринах у стен расположили экспозицию, посвященную детям Пушкина — фотографии, документы. То есть все тонко, все на намеке, что в результате пребывания в этом помещении у Пушкина появились дети. И много! Фрейд, думаю, восхитился бы экспозицией, где дети символически присутствуют при брачных играх родителей, она могла бы служить идеальной иллюстрацией его любимых идей. Но вряд ли Евгений Абрамович имел в виду именно это, разве что подсознательно.
Что сказать о главном зале пушкинской квартиры, где проходил ужин по случаю свадьбы и через неделю бал? Ну понятно, он пустоватый. Входишь — слева бюст Пушкина и рояль, в конце зала небольшой стол, к нему надо идти, даже, правильнее сказать, шествовать, вероятно, под музыку. Очень все торжественно, и как бы даже официально. Я не сразу понял, что это мне напоминает, а когда понял, уже совершенно никак не мог отделаться от впечатления, что этот образ распространяется на весь музей.
Пушкин — такая тема, что действительно упражнение для придыхания. Но после придыхания начинается у разных людей разное. В большинстве случаев там следуют размышления о сотворении русского языка, о том, как в нем выразилась европейская традиция от Шекспира и Ариосто до реализма, о государстве, свободе, судьбе дворянства, структуре стихосложения — ну много о чем. Но Москве тут как-то неудачно повезло. У нас Пушкин прочно связан с темой брака. Московский Пушкин — это образ брачующегося поэта, и это так уже установилось, и никуда не денешься. И на Арбате он стоит вместе с Натальей Николаевной, и даже это специально так сделано, чтобы было видно из окон их квартиры, и у церкви Большого Вознесения он с ней в виде фонтана, хотя ведь как это сомнительно, что Пушкин — фонтан, пусть вода и не из него проистекает. Юрий Михайлович Лужков весь 200-летний юбилей Пушкина выстроил вокруг темы его брачевания.
Я думаю, здесь начало этого брачного культа. Тут и экскурсии читаются в том смысле, что все у молодых складывалось хорошо, а съехали они из-за тещи. Но при этом делали музей в самый застой, когда о некоторых вещах говорить было не вполне принято. Розенблюм сделал музей-квартиру медового месяца в метафизическом смысле, когда брачевание проходит как бы намеками, в пустом воздухе, отраженном в зеркалах. Все мы знаем, что браки совершаются на небесах, но мало кто видел, как это происходит. Ну вот тут и решили показать. Довольно чопорный, несколько выхолощенный и холодноватый процесс.
Да, чопорный и холодноватый. И о главном зале. Очень напоминает ЗАГС. Нет, правда — зал, рояль, шествие, мраморный бюст, стол, подпись. В силу некоторой романтичности мне пришлось несколько раз проходить эту процедуру. Кстати, соседние комнаты, с конторкой и бобиком, тоже укладываются в тему. Хотя там у них с брачующихся не требуют проходить медосмотр, но в целом такая атмосфера, что могли бы и потребовать. И вот эти комнаты, мужская и женская, были бы кстати. И эти зеркальные полы бы подошли. Я это к тому, что у музея очень необычная, интересная философия, особенно неожиданная тем, что происходит от такого яркого неформала, каким был Розенблюм. Он искал пластическое выражение темы брака в возвышенном, метафизическом смысле. И нашел, и получилось, что в возвышенном смысле — это когда в загсе. А не просто так.
Мемориальная квартира А. С. Пушкина на Арбате. Улица Арбат, 53, (499) 241 9295