Весна, армейский призыв. По указу президента в апреле-июне на службу будет призвано 190 тысяч человек 1971-1980 годов рождения. Поэтому сегодня сообщения о дедовщине, издевательствах над солдатами (см. стр. 1) воспринимаются особенно остро. Как быть в этой ситуации законопослушным гражданам, чьи дети подлежат призыву? Об этом мы и спросили читателей.
Вы отпустите своих детей служить в армии?
Вячеслав Пьецух, драматург:
— Во мне борются два начала: гражданское и не очень. С одной стороны, какая бы ни была держава, армия должна быть, и долг мужчины — служить. А с другой стороны, она нам вообще не нужна, так как нигде не найдется ни одного идиота, который бы хотел захватить нас со всеми нашими проблемами.
Вадим Лопухин, главный врач родильного дома Спасо-Перовского госпиталя, первый вице-предводитель Дворянского собрания:
— Честно говоря, с ужасом представляю себе, что вот сейчас мне самому пришлось бы пойти в армию. Даже в звании офицера. Нет конечно, я сделал бы все возможное, чтобы мои дети избежали призыва. В крайнем случае, постарался бы найти способ устроить их в такое место, где я мог бы отследить, как проходит их служба, чтобы в случае необходимости вмешаться. Больше всего меня пугает возможность дедовщины. Мне кажется, несмотря на нехватку финансов, государство может поправить ситуацию, если начнет бороться с этим уже в военкоматах. Людей, склонных к насилию, можно вычислить уже на призывных пунктах. Ну нельзя же в "одну клетку" помещать сильных и слабых. Но на откровенную взятку я, пожалуй, не готов.
Алексей Подберезкин, депутат Госдумы, председатель центрального совета движения "Духовное наследие":
— Сначала я постарался бы сделать все от меня зависящее, чтобы мой сын поступил в институт. Дело в том, что я в свое время не смог попасть в МГИМО с первой попытки и был вынужден сначала отслужить срочную службу в Вооруженных силах. Нет, я не считаю, что это было напрасной тратой времени, но кто знает, как сейчас бы все сложилось. Но тогда и армия была другой — по крайней мере без дедовщины. И все-таки другого способа защитить свое чадо, кроме как поступление в ВУЗ, я не вижу.
Анатолий Пушко, заместитель генерального директора Сибирской нефтяной компании:
— Однозначного ответа я дать не могу. Конечно, призывники должны служить, но если эти призывники — мои дети, то мне становится страшно от такой перспективы. В нынешней армии с ними может случиться все что угодно. И все-таки для меня вопрос не в том, как избежать армии, а в том, чтобы изменить ситуацию, сделать службу по крайней мере безопасной. Главное условие для ликвидации дедовщины в армии, на мой взгляд, все-таки в повышении профессионального уровня командного состава. А с другой стороны, хоть это прозвучит и странно,— в готовности наших ребят к испытаниям, которые их ждут.
Юлий Гусман, директор Дома кино:
— Не знаю. С одной стороны, надо защищать отечество. А с другой — мне страшно, что над моим сыном будут издеваться, а потом он возьмет автомат и убежит. У меня есть огромное количество друзей в армии. Неплохие в общем-то люди, я их уважаю. Но то, как в армии обращаются с солдатами,— ужасно. Я как-то слышал такой разговор между двумя офицерами: "Не могу больше, рядовой Петров совсем от рук отбился".— "А хочешь мы его в такое место отправим, где он и полгода не продержится". И ведь они вот так рассуждали о чьем-то сыне. Каждый случай дедовщины — позор для всего народа. Во всем мире защищать родину — честь, а у нас — позор.
Валерий Аксенов, председатель правления Русского генерального банка:
— Отдал бы без всяких сомнений. Это вопрос чести, через это должен пройти каждый нормальный мужчина. А ужасы, которые сейчас приписываются всей армии, характерны для отдельных армейских частей, за которые ответственны отдельные командиры. Их и надо наказывать. Но даже если бы я знал, что сына ожидают непростые отношения, то все равно отправил бы. Подготовил бы его физически, чтоб умел постоять за себя.
Эммануил Виторган, актер:
— Очень хотелось бы этого не допустить. Любыми доступными мне способами. Дело в том, что доверие к армии у меня напрочь отсутствует. Туда должны идти только те, кто там хочет служить. А если бы я знал, что жизни сына в армии будет угрожать какая-то опасность, я бы пошел на все: на укрывательство, даже на взятку... Да что там взятку! Если бы потребовалось, самого бы себя заложил.
Борис Смирнов, президент компании "Потомки поставщика императорского двора П. А. Смирнова":
— Наверное, нет. Взяток, конечно, давать не стал бы, но постарался бы сделать так, чтобы сын не пошел служить в такую армию. Хватит того, что я сам отслужил.
Карен Шахназаров, кинорежиссер, генеральный директор киноконцерна "Мосфильм":
— Когда я служил, дедовщина тоже была, повидал я и жестокость, и смерть. Ведь когда несколько сотен молодых мужчин собираются вместе, то проблемы неуставных отношений неизбежно появляются. Когда служил мой отец, никакой дедовщины не было, и дисциплина была жесткой. Надеюсь, что, когда мои сыновья вырастут, армия перестанет быть страшилищем. Служить надо — это закаляет и тело, и характер.
Вера Никитина, руководитель пресс-службы ВЦИОМ:
— Конечно же я не хочу, чтобы мои дети или родственники служили в армии. Больше всего меня пугает дедовщина или возможность их участия в вооруженных конфликтах типа чеченского. А кроме того, я считаю годы службы потерянным временем. И так думает большинство людей. По крайней мере, об этом свидетельствуют данные опроса москвичей, который мы проводили в феврале этого года. За службу в армии своих детей или родственников высказались только 13% опрошенных, менее 10% респондентов затруднились ответить, а остальные — категорически против. Кстати, многие россияне считают, что дедовщины стало больше, несмотря на попытки реформировать армию.
Андрей Веденеев, председатель правления Специнвестбанка:
— Ни за что бы не отдал. Я считаю, что с государства будет вполне достаточно того, что я сам когда-то прошел через армию. Сыну это делать вовсе необязательно.