Генпрокуратура направила запрос в союзный секретариат обороны Югославии о предоставлении протоколов допроса двух сербских военнослужащих, являвшихся очевидцами убийства в сентябре 1991 года в Сербской Краине журналистов телекомпании "Останкино" Виктора Ногина и Геннадия Куренного. По сведениям прокуратуры, журналистов убили сербские милиционеры, приняв их за хорватских шпионов. И сербская, и хорватская стороны уклоняются от помощи Генпрокуратуре в поиске убийц. С подробностями — ЕКАТЕРИНА Ъ-ЗАПОДИНСКАЯ.
1 сентября 1991 года собственный корреспондент "Останкино" Виктор Ногин, работавший в Югославии четвертый год, и телеоператор Геннадий Куренной, приехавший в корпункт Белграда три месяца назад, отправились для выполнения служебного задания в Загреб. Их путь лежал через Костаницу, городок с трехтысячным населением, с четырех сторон окруженный сербами, от которых оборонялась горстка хорватских военнослужащих. Однако они поехали в район боевых действий без оружия и охраны.
В Костанице их "Опель-Омегу" с дипломатическими номерами боевики встретили автоматным огнем. Похоже, нападавшие наблюдали за приближающимся автомобилем из оптических приборов и увидели на бронежилете одного из журналистов американскую аббревиатуру US. Ногин и Куренной были ранены, они выбрались из обстрелянной машины и, показывая боевикам паспорта, прокричали: "Не убивайте, мы русские журналисты". "Нет, вы хорватские шпионы",— услышали они в ответ.
Их расстреляли в упор прямо на дороге, а машину сожгли. Затем ее несколько раз перепрятывали и в конце концов закопали на берегу реки Сунья, а чтобы окончательно запутать следы, положили в сгоревшую машину чьи-то останки.
После обращения российского посольства в Белграде к югославским властям те возбудили уголовное дело и передали для расследования в военную прокуратуру Югославской народной армии (ЮНА). Было вынесено постановление о том, что военнослужащие ЮНА к исчезновению журналистов отношения не имеют, а дело передано в самопровозглашенную республику Сербская Краина, в округ Глина.
Дело лежало без движения, пока в августе 1993 года на место происшествия не приехала совместная бригада Генпрокуратуры и Министерства безопасности России. По действующему законодательству наша прокуратура не могла возбудить дело об исчезновении журналистов в другой стране, однако решила заняться им в рамках обычной прокурорской проверки.
Приехав в Костаницу, прокурор-криминалист Вячеслав Исаенко с двумя чекистами отправились ночью за 20 км в горы, где, по оперативной информации, жил крестьянин, служивший в отряде сербской самообороны и знавший обстоятельства убийства Ногина и Куренного. Однако здесь их ждала первая осечка: ценного свидетеля, как оказалось, застрелили неделю назад. Исаенко с группой вернулся в Костаницу и получил от властей разрешение провести опрос жителей двух близлежащих сел.
Прямых свидетелей убийства найти не удалось. Немало времени ушло на проверку ложной версии о том, что тележурналисты были расстреляны с баррикады на дороге между Костаницей и небольшим городком Петриня. Назывались фамилии девяти сербских военнослужащих, которые якобы в этом участвовали. Однако в Генпрокуратуре установили, что расположение баррикады не позволяло причинить с нее пулевые повреждения автомашине. К тому же Ногин и Куренной вряд ли могли оказаться на дороге на Петриню, так как их путь лежал в 200 м отсюда, в сторону Суньи.
Из опросов жителей следовало, что в убийстве журналистов и поджоге машины участвовали 15 сербских милиционеров, большинство из которых год спустя погибли в боях с хорватской армией. Но у российских сыщиков была надежда, что кто-то из убийц остался в живых. Поэтому прокурорское расследование продолжалось. Новый импульс ему придало сообщение хорватской стороны, что во время военной операции "Гром" были захвачены документы о допросе военной прокуратурой ЮНА капитана и прапорщика сербской армии — очевидцев нападения на Ногина и Куренного. Их показания были направлены прокуратурой ЮНА в союзный секретариат обороны СРЮ.
Однако на запрос Генпрокуратуры о передаче в Россию материалов об этих двух свидетелях Белград пока не отвечает. Сербские власти дают понять нашим прокурорам, что их расследование нежелательно, что прошлого не вернуть. Очередная поездка прокурорской бригады в Югославию в поисках очевидцев убийства едва не стоила жизни ее членам: сербская милиция всерьез намеревалась их расстрелять. Отказываются помогать нашей прокуратуре и следственные работники Хорватии, возражающие против встречи с россиянами и не реагирующие на их предложение объявить вознаграждение за помощь следствию.
А тем временем жены Ногина и Куренного восемь лет ждут возвращения "без вести пропавших" мужей, мужеству которых в фронтовых условиях поражались даже югославские коллеги-телевизионщики. Первый год после их исчезновения Галина Ногина и Галина Куренная вместе с детьми-школьниками (в обеих семьях сын и дочка) продолжали жить в Белграде и получать зарплату мужей, однако затем они были вынуждены вернуться в Москву и остались фактически без средств к существованию. Признать их мужей погибшими может лишь российский суд по заключению Генпрокуратуры, но она не вправе выдать такой документ без обнаружения останков и без свидетельских показаний, которые не хотят собрать и передать в Россию югославские власти.