В Москве завершаются переговоры по сирийскому урегулированию между представителями властей и оппозиции. И хотя основные антиправительственные группировки участия во встрече не приняли, обозреватель газеты "Коммерсантъ" Максим Юсин считает, что именно сейчас политический диалог в Сирии может принести плоды — в нем заинтересованы обе стороны.
Фото: Дмитрий Лекай, Коммерсантъ / купить фото
Казалось бы, московская конференция по сирийскому урегулированию с самого начала была обречена на неудачу. Ведь ни одна из влиятельных оппозиционных групп на ней представлена не была. Ни джихадисты из "Исламского государства" или "Джебхат ан-Нусра" (их "десант" в Москве можно представить себе только в страшном сне), ни чуть более умеренные исламистские движения, ни пользующаяся поддержкой Запада светская оппозиция. Из антиправительственного лагеря в Россию прилетели лишь представители второстепенных движений, не имеющих своих боевых отрядов и не представленных в эмигрантском "теневом правительстве". Никаких договоренностей с Дамаском, обязательных для других оппозиционных групп, эти люди по определению заключить не могли.
И, тем не менее, диалог все равно был полезен, а конференция по-своему необходима. Причина в том, что по сравнению, например, с прошлым годом существенным образом изменилась ситуация на фронтах. И эти изменения подталкивают обе стороны — и Дамаск, и вменяемую оппозицию — к необходимости найти хоть какое-то политическое решение. А значит, формат диалога, международных конференций будет востребован. И московская встреча — шаг в правильном направлении.
Какие изменения на фронтах я имею в виду? Прежде всего, серию болезненных поражений, которые потерпели верные Башару Асаду войска в последние месяцы. На северо-западе правительственные силы потеряли крупный город Идлиб — он стал второй столицей провинции (после Ар-Ракки), перешедшей под контроль оппозиции — в данном случае, исламистов из группировки "Джебхат-ан-Нусра". В пригородах Дамаска резко активизировались боевики "Исламского государства" — они попытались захватить лагерь палестинских беженцев "Ярмук", который находится на самых подступах к столице.
Практически нигде правительственные войска не проводят наступательных операций. Они безнадежно утратили инициативу — только обороняются, только отбиваются. Причем, как видим, далеко не всегда успешно. Разительный контраст с прошлым годом, когда войска Башара Асада одерживали одну победу за другой — и в Хомсе, и под Алеппо, и на ливанской границе, и под Дамаском.
Казалось, оппозиция не выдержит натиска, еще немного — и она потеряет свои последние оплоты. И какой тогда смысл вести с ней диалог, соглашаться на какие-то уступки, когда проще выиграть войну? Так или примерно так рассуждали в Дамаске в прошлом году, что делало бессмысленными любые переговоры, любые конференции типа сегодняшней московской. Но сейчас обстановка изменилась. Наступление правительственных сил выдохлось. В конечном счете, сказалось то обстоятельство, что у Асада весьма ограниченные людские ресурсы — он может опереться лишь на два миллиона своих единоверцев-алавитов. А они несут колоссальные потери — за четыре года войны, по некоторым данным, погиб уже каждый третий мужчина-алавит призывного возраста.
Подкрепления черпать неоткуда, армия не выдерживает постоянного напряжения, когда необходимо разрываться на десяток фронтов. Ливанские союзники из группировки "Хезболла" соглашаются помогать Асаду лишь на некоторых участках фронта — по своему усмотрению. Другим союзникам, иракским шиитам, сейчас не до Сирии — они мобилизованы для борьбы с отрядами "Исламского государства", вторгшимися в их страну. Да и главный спонсор и покровитель — Иран — отвлечен на иракскую кампанию, а с недавних пор еще и на Йемен.
Оппозиция же тем временем заметно усилилась. Чувствуя, что Дамаск ослабил хватку, Турция, Саудовская Аравия, ОАЭ и другие монархии Персидского залива увеличили помощь оппозиционным отрядам, стали поставлять им значительно больше вооружений, что в итоге и сказалось на ходе боевых действий. При этом надо понимать: умеренная оппозиция, которой сочувствует Запад и помогают соседние суннитские страны, может одерживать отдельные локальные победы, но войну не выиграет. Во-первых, Асад утратил инициативу, но его армия еще сильна, она прочно удерживает Дамаск и населенные алавитами области. А во-вторых, даже если предположить, что режим Асада падет, образовавшийся вакуум власти заполнят отнюдь не умеренные оппозиционеры, а воины джихада — гораздо более многочисленные, более мотивированные и более организованные.
Такой сценарий станет катастрофой для всех — и для Запада, и для той же Саудовской Аравии, и для умеренной оппозиции, и для сторонников Асада. А значит, основы для диалога есть. Некое политическое соглашение, предусматривающее раздел власти, позволило бы стабилизировать ситуацию и более эффективно противостоять поборникам "исламского халифата". Эти люди для всех — наибольшее зло. Придя к власти, они будут с одинаковым энтузиазмом вешать, расстреливать и сжигать живьем и алавитов, и христиан, и умеренных суннитов, и последователей Асада, и прозападных светских оппозиционеров. И единственный шанс их остановить — убедить вменяемые силы в Сирии, что надо прекратить воевать друг с другом, сесть за стол и договариваться. В Стамбуле, Абу-Даби, Женеве. Или в той же Москве.