Южная Корея начинает военные учения с США. В Северной Корее заявили, что расценивают эти учения как репетицию войны против КНДР. Более того, как сообщает CNN со ссылкой на представителя Военного комитета страны, Пхеньян намерен атаковать армию США «неизвестным миру оружием». Кореевед Сергей Волков обсудил тему с ведущим «Коммерсантъ FM» Максимом Митченковым.
Фото: Reuters
Фото: Reuters / KCNA ATTENTION EDITORS - THIS PICTURE WAS PROVIDED BY A THIRD PARTY. REUTERS IS UNABLE TO INDEPENDENTLY VERIFY THE AUTHE
— Насколько я понимаю, это вполне ожидаемое заявление со стороны Пхеньяна по поводу войны между Южной Кореей и США с одной стороны и КНДР с другой стороны. Но само заявление по поводу атаки США не вызывает каких-либо опасений у вас?
— При всей экзотичности северокорейского режима и его нынешнего лидера, который, конечно, как принято говорить, значительно круче своих предшественников, мысль о том, что там может быть изобретено какое-то неведомое миру оружие, — за пределами здравого смысла.
Что касается возможности атаковать США, то ведь эти маневры ежегодны, и ничего экстраординарного собой не представляют. Периодически там случаются обострения, даже вне всякой связи с маневрами.
Неделю назад на границе опять какой-то инцидент произошел, подорвались южнокорейские патрульные на минах. Но это случалось бесчисленное число раз. И максимум, что происходило, — это несколькими снарядами обменивались люди, несколькими залпами, падали снаряды на территорию. Но это и то было экстраординарное.
Что касается возможности атаковать США, теоретически такая возможность есть, потому что КНДР обзавелась баллистическими ракетами, способными теоретически достигать некоторых крайних точек на Восточном побережье. Но еще вопрос, взлетят ли они, и если взлетят, то долетят ли.
— Понятно. То есть всерьез не стоит расценивать заявления Пхеньяна. Но с другой стороны, на что тогда подобные заявления направлены, чего хочет Пхеньян этим добиться?
— Подобные заявления обычно всегда были направлены на то, чтобы выторговать какую-то продовольственную или иную экономическую помощь. И в течение достаточно заметного ряда лет, когда положение экономическое было совсем плохое, Пхеньян этим жил. Он угрожал, что он обзаведется ядерным оружием, если ему не предоставят помощь. Ему предоставляли каждый раз.
Но теперь этот мотив отпал, поскольку внутри самой КНДР начались реформы, которые угрозу такого голода, который там был когда-то, сняли, острой необходимости в этом нет. Эти заявления рассчитаны, прежде всего, на собственное население. Всегда они в значительной мере на это были рассчитаны. Особенно если мы примем во внимание это невиданное оружие. Это обычный прием — убедить население в том, что страна крепка и танки наши быстры.
— То есть на укрепление режима, грубо говоря, направлены заявления?
— Конечно, да, на поднятие авторитета власти в глазах собственного населения. Эта задача остается всегда. Прежде всего, главный адресат — это собственное население. Это не имело бы такого эффекта, если бы и в Южной Корее, и в США не было бы людей, которые в определенной степени тоже не были бы заинтересованы в том, чтобы воспринимать это всерьез. Такие люди всегда есть, и получается вот такой резонанс.
— Можно ли расценивать подобные учения со стороны Южной Кореи и со стороны США как какого-то рода провокацию для Пхеньяна?
— Что значит провокацию? Ведь эти маневры проводятся регулярно, ежегодно в течение многих лет. Страны, находящиеся во враждебном состоянии, проводят военные маневры на границах, и мы это видим в отношениях между, допустим, РФ и НАТО, и что? Проводить военные маневры — это нормально.
— Еще со стороны Пхеньяна поступают совершенно другого рода заявления, которые, конечно, гораздо реже поступают, но все-таки, о восстановлении сотрудничества какого-то с Южной Кореей, может быть, даже об объединении, тоже такие заявления звучали. Как-то они совсем не коррелируют с заявлениями о начале новой войны.
— Естественно, не коррелируют. Что касается объединения, то об этом всерьез говорить вообще не стоит.
— Тогда получается, что вообще с Северной Кореей говорить всерьез не стоит, если уж мы никакие их заявления всерьез не воспринимаем.
— Если посмотреть в общем, то, конечно, там определенные изменения в положительную сторону происходят. Другое дело, что они происходят очень непоследовательно. Проводящий их лидер сам до конца не уверен, чем они закончатся. Но экономические реформы, которые проходят, объективно направлены на создание некоего рынка, на свободу производителей, чем, собственно, и удалось снять напряжение. Говорили, что там голод неизбежен, ничего там не могут — нет, как только перешли на этот семейный подряд, угрозу голода устранили.
— Понятно, в общем, какой-то прогресс есть, да?
— Прогресс там есть, безусловно. При прочих равных условиях почему Северу не стремиться к сотрудничеству с Югом? Поскольку то, что делается на Севере, делается и с опаской, и с постоянной оглядкой на то, а как это скажется на политическом режиме, то периодически нужно делать и такие заявления, поддерживать это состояние угрозы войны. Так что эти заявления не противоречат друг другу на самом деле.