выставка архитектура
В Государственном музее архитектуры открылась выставка сталинского зодчего Леонида Полякова (1906-1966), которого в 1955 году сделали персонально ответственным за все допущенные его коллегами "архитектурные излишества". Комментирует АЛЕКСЕЙ Ъ-ТАРХАНОВ.
Не так уж много архитекторов, которым посвящены специальные постановления ЦК КПСС. А вот Леонид Поляков со своим соавтором Александром Борецким был прославлен на всю страну — за построенную ими в Москве у трех вокзалов гостиницу. "Крупные излишества были допущены при проектировании и строительстве высотных зданий. Так, например, на строительство гостиницы "Ленинградская" на 354 номера на Каланчевской площади в г. Москве (архитекторы Поляков и Борецкий) затрачено столько же средств, сколько понадобилось бы на строительство экономично запроектированной гостиницы на 1000 номеров",— говорилось в постановлении ЦК и Совмина, опубликованном в "Правде" 10 ноября 1955 года.
В 1951 году Леонид Поляков получил за проект "Ленинградской" Сталинскую премию, а в 1955-м премию у него показательно отобрали: уволили с работы, погнали с квартиры, правда, не посадили, как все того ожидали,— советская власть проявила милость. Поскольку излишествовала и роскошествовала вся советская архитектура, выбор 49-летнего мастера в качестве мальчика для битья до сих пор не совсем понятен и является предметом досужих домыслов.
Один из них привел на открытии архитектор Александр Великанов, сын друга Полякова. Якобы острие критики было направлено первоначально на Бориса Мезенцева. Этот замечательный архитектор, которого мог бы сыграть артист Меркурьев, узнав о беде, принял на грудь в кремлевском буфете перед разносом. Проходя мимо него в фойе, Хрущев, говорят, растрогался и со словами "что же ты так нажрался, архитектор ты мой" потрепал человека-гору по загривку. Увидев то, зоилы и клевреты побежали за кулисы и переписали свой доклад на трезвого и безобидного Полякова.
Как ни жаль, но именно этим Леонид Поляков вошел в историю советской архитектуры. Потому что анекдоты анекдотами, но с тех пор он не смог построить ничего — кроме единственного памятника красному графу Толстому у Никитских ворот. Да и то лишь потому, что его взял в пару давний друг и соратник скульптор Георгий Мотовилов.
Выставка в МУАРе показывает другого Полякова — начиная с его учебы в Ленинграде и приезда в Москву в составе десанта питерских архитекторов. Их вызвали для подкрепления молодого и мало кому тогда известного Бориса Иофана в работе над Дворцом Советов. Бытует мнение, что именно ленинградцы-неоклассики разрушили прекрасную средневековую Москву. Достаточно взглянуть на предложения по сохранению Сухаревой башни, с которыми тут же выступили ленинградцы, чтобы убедиться в обратном. Правда, ликбез для товарища Кагановича успеха не имел, Сухареву башню снесли, а срубленные с нее детали долго еще валялись в квартире Полякова.
Конкурсный проект Академии имени Фрунзе, не менее интересный, чем принятый к строительству проект Льва Руднева, проект послевоенного восстановления Севастополя, который превратил его в нынешний парадный военно-морской город с торжественными лестницами. Но самое впечатляющее — Волго-Донской канал: 15 шлюзов, 3 насосные станции, гидроэлектростанция, 5 больших маяков и около 100 мелких сооружений.
Целиком этот ансамбль, растянувшийся от Сталинграда на Волге до станицы Цимлянской на Дону, можно было воспринять лишь с самолета. Расчет был на постепенное прочитывание с палубы парохода, когда в плоском степном пейзаже на берегу только что появившегося моря вырастала величественная арка. Самое заурядное корабельное путешествие должно было превратиться в паломничество, в мемориальное шествие, одухотворенное появлением белых арок. Этот громоподобный ампир настолько фантастичен, что, кажется, эпоха строила надгробный памятник самой себе. Никогда ничего подобного не проектировал ни один архитектор. Это был масштаб Александра Великого, и когда на старой фотографии мы видим загорелого голоногого мальчишку у ампирной решетки — есть полное ощущение, что он стоит у мавзолея Македонского.
Посмертно Полякову повезло больше, чем многим. Его триумфальные арки-шлюзы и храмы-электростанции стоят как живые свидетельства того, что великая эпоха у нас если и не была, то замышлялась. И даже поруганная и униженная "Ленинградская" приобрела статус памятника и в этом качестве вполне удачно реставрирована — поскольку управляют ею не жадные московские девелоперы, а иностранцы из "Хилтона". Новые хозяева оказались достаточно умны, чтобы оставить в неприкосновенности парадные этажи и номера. Не только в МУАРе, но в гостиничном лобби "Ленинградской" вы увидите, как ленинградец, неоклассицист прочувствовал московское барокко лучше, чем многие его столичные сверстники. А в залах музея, стоящего напротив изгаженного "Военторга", думаешь — родись Поляков после войны, он мог бы стать любимым архитектором Юрия Лужкова и уж всяко выполнил бы эту роль с большим достоинством и пользой для Москвы, чем все нынешнее племя.