Президент Южной Осетии ЭДУАРД КОКОЙТЫ рассказал корреспондентам “Ъ” ОЛЬГЕ АЛЛЕНОВОЙ и АЛЕКСАНДРУ ГАБУЕВУ о ходе восстановительных работ в республике, кадровой политике Цхинвали и о том, готов ли он судиться со своими критиками и газетой «Коммерсантъ».
Президент Южной Осетии назначил нам встречу в отеле "Рэдиссон Сас". Войдя в холл и поздоровавшись, он сразу спросил: «И долго вы еще меня ругать будете?» Мы посоветовали ему спокойнее реагировать на критику. Так начался наш разговор.
«Можно же просто по-семейному поговорить»
— Можно критиковать за то, что правительство долго не формировалось — это понятно. Можно критиковать за то, что строительные работы несвоевременно начались — это понятно. Я говорю не в плане оправдания. Сегодня жильцы, которые вчера меня критиковали за то, что мы затягиваем восстановительные работы, приходят и благодарят уже и меня, и мэра города, и заместителя председателя правительства за нашу принципиальную позицию. Мы непростые удары сейчас выдерживаем, понимаете. Сегодня налицо попытки многих завысить сметы от 2 до 12 раз, а есть некоторые сметы, где в 20 раз цены завышены.
— Вы о каких конкретно подрядчиках говорите?
— Я хочу сказать, никого не выделяя. У нас с ними джентльменская договоренность есть — после того, как мы создали специальные структуры в республике, которые начали проверять сметы и качество работ. Я их уже два раза вызывал на президиум правительства, где был очень жесткий разговор в присутствии журналистов и главы Минрегиона РФ Виктора Федоровича Басаргина. И сегодня практически все подрядчики свои сметные стоимости снизили в разы. Я несколько примеров только приведу, не называя пока конкретных фирм — просто я им обещал. Настанет время, и мы их назовем, если они не сделают разумные шаги в сторону снижения сметы.
Ведь из четырех смет на общую сумму 2,723 млрд., которые успели выборочно проверить наши службы контроля, 903 млн. просто оказались «воздухом». Вот в чем причина нападок на президента Южной Осетии. Я понимаю, что одновременно на всех страницах российских газет не могут появляться все эти статьи с одними и теми же персонажами, компрометирующие руководство Южной Осетии и меня лично. Это организовано теми, кто сегодня недоволен невозможностью воровать.
— Кого конкретно вы имеете в виду?
— Вы прекрасно их знаете. Они на страницах вашей газеты выступали, и в других газетах выступали.
— У нас выступали Анатолий Баранкевич (экс-глава совбеза Южной Осетии, в августе-октябре — представитель Минрегионразвития в межведомственной комиссии по восстановлению Южной Осетии — “Ъ”) и Юрий Морозов (экс-глава правительства Южной Осетии — “Ъ”).
— Я не хочу опускаться до их уровня. Я просто хочу сказать, что если бы я знал, что у нас в республике находится такой Рэмбо как Баранкевич — зачем нам министерство обороны было бы нужно? У меня совесть перед моим народом чиста, я ни перед кем не собираюсь оправдываться. Тем более перед Баранкевичем, перед Морозовым. Я и про этих людей не хочу ничего говорить. Их тактика вместе с Джуссоевым— это отвлечь нас от самых важных насущных дел. Нам нужно сегодня восстанавливать республику. До этих людей мне, мягко говоря, нет дела. Что бы они ни говорили, что бы они ни делали. Кокойты можно ругать, и есть за что ругать, но это не мои проблемы. Моя проблема сегодня — это восстановить республику. Сегодня мы должны Осетию превратить в цветущий край. У меня нет столько времени, чтобы отвлекаться на всю эту «писанину».
— Вы упомянули главу фирмы «Стройпрогресс», строящей газопровод в Южную Осетию, Альберта Джуссоева. Вы хотите сказать, он хочет занять ваше кресло?
— Знаете, это не мое кресло, это президентское кресло. Мое кресло дома, которое займут мои сыновья. А с президентским креслом — это нормальное явление. Каждый хочет себя видеть президентом, генералом и большим начальником. И учтите еще и кризис, который наступил и для «Стройпрогресса». Мы признательны «Газпрому» Российской Федерации — это мощная организация, которая выполняет очень большую миссию по отношению к Южной Осетии. Но я очень опасаюсь, что газопровод не будет сдан вовремя. Кстати, именно я помог Джуссоеву стать подрядчиком. И я несу перед «Газпромом» ответственность. Я очень желаю Альберту Александровичу, чтобы он своевременно справился со сдачей этого жизненно важного объекта.
— А почему он может не справиться?
— Вот он говорит, что кто-то из «Газпрома» приезжал на стройку и все как бы поддержали его усилия. Это далеко не так. У нас, знаете, в Южной Осетии тоже есть специалисты. . На сегодняшний день проложены всего 17,8 км газопровода при протяженности с югоосетинской стороны более 70 км и качество этих работ еще нужно проверить, ни один километр еще не принят комиссией. Погодные условия сегодня позволяют вести эти работы, но работы не ведутся – может у генподрядчика пропали деньги? Тем более, что людям на объекте задерживают зарплату, большие долги у генподрядчика за нефтепродукты перед североосетинскими предприятиями, долги даже за электричество, неуплата налогов. И вместо того, чтобы сегодня делать политические заявления, нужно засучив рукава приехать туда. Тут не о личных амбициях должна идти речь, тут нужно восстанавливать республику. Пожалуйста, пускай приезжает и своевременно достраивает этот газопровод. Мне их тактика понятна — попав в очень серьезную переделку в связи с кризисом, нужно на кого-то списать: мол, газопровод не может сдаться своевременно, мол, мешают глава Северной Осетии и глава республики Южная Осетия. Если у этих людей — у Баранкевича, у Морозова, у Джуссоева — были какие-то вопросы, можно же просто придти по-мужски, по-семейному поговорить. Можно же было подойти вместо того, чтобы вести там какие-то кулуарные заговоры. Я встретил их недавно в одном из «коридоров власти» в Москве — они от меня бежали быстрее, чем Саакашвили под обстрелом. Стыдно мне за них стало.
— Так что же, вы считаете, что они — заговорщики?
— Это слишком сильно для них сказано. Они просто заблудились.
— Как так вышло, что после войны и Баранкевич, и Морозов перестали работать в правительстве Южной Осетии?
—Это выбор каждого из них. Что касается Морозова — я видел, в каком положении находился этот деятель. В командном пункте, где говорят, меня не было. Я просто боялся, что этот человек может упасть в обморок. И не лучше выглядел Баранкевич, который бегал туда-сюда. И когда ко мне Баранкевич сделал несколько подходов, что нужно срочно группе Морозова выехать в Джаву — их почему-то жизнь, судьба верховного главнокомандующего не интересовала. Была попытка их обоих выехать в Джаву. В итоге Морозов сбежал во Владикавказ, а Баранкевич отсиделся у миротворцев, с выходом к телекамерам после выстрела по танку на площади у вокзала.
— А все-таки, какие у вас к Морозову претензии? Судя по его словам, у вас был личный конфликт.
— У нас никакого конфликта не было. У него был конфликт с правительством. Многие не простили ему его бегство, его высказывания. Просто эта группа людей и примкнувшие к ним — они элементарно воспользовались ситуацией. Кампания хорошо подготовлена. Сегодня дискредитацией республики хотят просто украсть у нас нашу победу, принизить роль руководства Южной Осетии именно в этом историческом событии. Но неужели кто-то всерьез думает, что если кто-то где-то Кокойты покритикует, Кокойты настолько слабый и нерешительный человек, что он быстро оставит свой пост и уйдет куда-то? У них ничего не получится. Есть силы, которые в принципе просто воспользовались этим временным периодом, действительно трудным, когда мы вступаем в зиму, когда нет газа, вода и электричество подаются с перебоями. Но я не хочу, чтобы превратили Южную Осетию в черную дыру для отмывания денег.
— По вашим словам получается, что в этой кампании участвует и газета «Коммерсантъ». Вы назвали интервью Баранкевича и статьи о ситуации в республике «заказными материалами». Что вы имели в виду?
—Давайте просто посмотрим на все эти статьи, где они восхваляют друг друга, называют друг друга великими. Я понимаю, у вас болит душа за вашу газету, а у меня душа болит за мою родину. Вы патриоты своей газеты, я патриот своего народа.
— Но вы бросили серьезное обвинение в наш адрес. Вы его готовы доказать, скажем, в суде?
— Мне сейчас по судам бегать некогда. Мне надо заняться восстановлением республики. У этих людей одна цель — отвлечь меня на второстепенные вопросы типа разбирательств в суде. Если бы вы располагали той информацией, которой располагаю я, которой располагают наши спецслужбы! После того, как захватили многие офисы в грузинских анклавах и в Гори, там были изъяты очень важные документы. Кое-кому мы можем предъявить, что он в принципе проходит там... Но мы ему в судебном порядке это не докажем.
— Неужели вы хотите сказать, что Баранкевич связан с грузинскими спецслужбами?
— Вы знаете, Баранкевича просто могли использовать. И Джуссоева могли использовать. Кто-то косвенно их просто использовал. А прямое обвинение — это я никогда не сделаю.
— Так вы обвиняете «Коммерсантъ» в распространении заказных материалов или у вас претензии к содержанию слов Баранкевича?
— При чем тут «Коммерсантъ»? Вы делаете свое дело, вы пишете. Но вы посмотрите и сравните все эти статьи – «кукушка хвалит петуха, за то, что хвалит он кукушку», Морозов, Баранкевич и Джуссоев о друг друге даром что песни не поют. Вот они друг другу себя «заказывают». Но пускай это будет на их совести. И то, что я сказал, тоже будет на моей совести.
«Ситуация непростая, идет расходование бюджетных средств».
— Вы говорите, что не позволите превратить Южную Осетию в черную дыру. В беседе с “Ъ” экс-премьер Юрий Морозов говорил, что до войны финансирование контролировал премьер, которого назначала Москва, а после войны вы создали некий президиум правительства, который замыкает финансирование на вас. Проясните эту ситуацию.
— И при Морозове, и без Морозова президент контролирует ситуацию. По конституции президент — глава исполнительной власти. То, что мы сегодня создали президиум, это временное явление, в республике должна быть жесткая власть. Потому что ситуация непростая, идет расходование бюджетных средств. А господину Морозову придется приехать в Южную Осетию, и не просто так. Ему нужно по некоторым бюджетным вопросам отчитаться. И кстати его не Москва назначала, это вот один из элементов лжи. Морозов там оказался по просьбе президента Южной Осетии. Я просил Москву об этом, чтобы Россия имела возможность контроля над средствами, которые она предоставляет нашей республике в качестве помощи. Без моего согласия и без парламента никто никого никуда не назначит.
— На назначение нынешнего премьера Аслана Булацева вы тоже давали согласие? А то ведь говорят, что у вас с ним тоже проблемы.
— Ничего абсолютно нет. У меня с ним нормальные отношения. Мы даже договорились, как только Аслану Султановичу позволит здоровье, мы с ним еще в одной команде в футбол поиграем. Сегодня человеку действительно плохо, человек перенес инфаркт. А то, что Булацев долгое время не назначался — это не потому, что я этого не хотел. Наоборот, я хотел, но были очень серьезные вопросы с парламентом. И сам Булацев меня два раза попросил, что он пока не готов к разговору с парламентом. Но потом решение парламентом было принято, и он приступил к своим обязанностям.
— Но Булацев уже давно не появляется в Южной Осетии. Говорят, ему угрожали какие-то вооруженные люди и говорили, что он работать в республике не будет.
— Да у него охрана была больше, чем у меня!
— Так вы отрицаете факт, что к нему ворвались вооруженные люди?
— Нет, такого не было. Никаких вооруженных людей не было и такого разговора, что ты здесь работать не будешь, не было! Это опять надуманные истории. Была наша встреча с парламентом и защитниками Южной Осетии, где был очень откровенный разговор. Люди хотели знать дальнейшие действия правительства. Было много критики, люди были заинтересованы, когда начнется строительство, по какой причине задержки? Но Булацеву никто не угрожал. Проблема только в его здоровье.
— Значит, он вернется в республику?
— Он уже написал заявление об уходе, но я его пока не подписываю. Чтобы ни у кого не сложилось такое впечатление, что вот президент Южной Осетии только этого и желал. То есть не надо здесь искать конфликта.
— А почему министр финансов Пантелеев так быстро покинул свой пост?
— Я знаю, что вас интересует этот вопрос. Пантелеева нашел я сам. Это предложение тех коллег, которые сегодня со мной работают. Они сказали, что есть очень сильный мощный финансист, и я очень рассчитывал на его помощь. Но когда человек приехал в Южную Осетию, когда увидел наши условия, скорее всего он просто внутренне как-то сломался.
— То есть ему не понравилось, что в Цхинвали нет горячей воды?
—Ну, дело не только в горячей воде, горячую воду ему обеспечили в той квартире, где он жил. Он когда увидел тот объем работы, сколько людей к нему сразу пришли, видимо понял что будет очень тяжело и честно отказался. К нему нет притензий личных никаких.
— Вы упомянули про ваших новых коллег. Но там и помимо Пантелеева есть много людей, приехавших из Ульяновской области и связанных с группой СОК. Как вышло, что они у вас работают?
— В моей новой команде больше людей из Владикавказа, есть люди из Москвы. Но почему-то говорят именно о том, что мне мой друг Качмазов Юрий Михайлович (глава группы компаний СОК — “Ъ”) помогает. Я обратился к нему за помощью, сказал, что нам нужны специалисты. Посмотрите, на каких должностях работают представители Ульяновска и группы СОК. Ни в экономическом, ни в финансовом блоке их нет.
— Но Пантелеев-то был министром финансов.
— Ни дня он не работал! Я понимаю, у многих боязнь, что такие сильные фигуры в плане бизнеса вошли в Южную Осетию.
— А у группы СОК есть свои интересы в республике?
— Пока никаких интересов у них нет. Нам также помогают и другие представители осетинской диаспоры. Но они же себя в грудь не бьют, не выбегают же и не занимаются писаниной на страницах разных газет и журналов.
— Тем не менее, ваши оппоненты утверждают, что у группы СОК есть экономический интерес в республике, в частности, квайсинские рудники. Сегодня эти рудники кому принадлежат?
— Никому. Они государственные. И не надо кричать на весь мир, что кто-то один своими силами может восстановить квайсинское рудоуправление. Мы тоже пообещали вложить туда 100 млн. рублей. Но, к большому сожалению, война не дала нам такой возможности.
— Но вы не собираетесь передавать рудники кому-то в частное управление?
— Это решит народ Южной Осетии, это решит правительство. Без согласия народа ничего не будет.
— Вы что референдум проведете?
— Почему референдум... Парламент может принять такое решение. Да, мы готовы инвесторам создать благоприятные условия. Но это не означает, что мы готовы все это раздарить.
— Но вы готовы контрольный пакет отдать группе СОК?
— Для того, чтобы привлечь инвесторов, нужно сделать Южную Осетию инвестиционно привлекательной. Быть собакой на сене, как многие, — это не мое. И я бы кое-кому, вот этому великому строителю, напомнил, почему он убежал из Южной Осетии в 1992 году. Тогда была попытка прихватить все. А это принадлежит народу. Ни самарской компании, ни «Стройпрогрессу» не принадлежит. И мы будем искать инвесторов, чтобы запустить квайсинское рудоуправление. Что касается самарской компании, то не надо ее особо выпячивать, потому что, возможно, даже какой-то заказ есть и по ней.
«Сейчас не тот период, когда можно строиться»
— Давайте вернемся к восстановлению Цхинвали. Говорят, местные жители очень недовольны властями, потому что республика к зиме оказалась совсем неготовой.
— Подрядчики подталкивали жильцов города Цхинвал к тому, чтобы оказать на нас давление. Сегодня они приходят, извиняются и перед мэром города, и перед президентом. Потому что видят качество выполненных работ. И сегодня наши люди полностью поддерживают ту линию, которую мы проводим. Когда мы объяснили, что вот, нападки идут лишь из-за этих подрядных смет, то многие поняли и то, с чем была связана задержка выплаты. Нас ведь обвиняют в том, что мы уже растратили средства, когда мы их еще даже не получали!
— Значит, вы еще не получили 10 млрд, обещанных вам премьером Путиным?
— Они вот сейчас начали поступать. Буквально две недели назад. Я очень признателен министру регионального развития, который не просто так приехал в Южную Осетию, а приехал посмотреть ситуацию на месте. И увидев ситуацию, он понял и поддержал нас. И он точно также очень жестко поговорил со всеми подрядчиками, указав на недоработки. Это нормальный процесс. Подрядчиков я тоже понимаю — они хотят побольше заработать.
— А сами подрядчики говорят, что им никаких претензий не предъявлялось. Мы звонили, к примеру, в «Спецстрой»— они в первый раз от нас услышали, что к ним есть какие-то претензии по качеству работ.
— Вот меньше всего претензий у нас к «Мартинстрою» — то есть к тем объектам, которые строило МЧС. У нас были очень серьезные претензии к СКЭК (Северо-Кавказская энергетическая компания — ”Ъ”). Но они в принципе все восприняли очень быстро, прислушались к тем рекомендациям и претензиям, которые есть и по качеству, и по смете. И сами же пересчитали и снизили сметы по строительству 28 котельных с 208 до 113 млн. Я им благодарен, понятная и честная позиция у них и выводы правильные.
А что касается названных вами организаций, то многие из наших ребят живут в этих квартирах, которые сегодня протекают после ремонта «Чеченстроя» и «Спецстроя», где поплыла вся краска наружная. И они сейчас убедились, что мы были абсолютно правы. Когда подрядчики подходили к людям, которые действительно нуждаются, они им обещали: «Если ваше руководство даст нам деньги, мы быстро все восстановим, мы превратим ваш город в цветущий край». Ну, у них тоже уже наработана своя пиар-технология — сфотографировать разбитые дома, потом через некоторое время снять эти же дома разукрашенными и красивыми. Но когда там крыша протекает, когда там водостоки не установлены соответствующим образом, а сейчас еще пойдет зима, пойдет снег. Я представляю, что будет с этими домами.
— А кто вообще отбирал подрядчиков?
— «Спецстрой» и «Чеченстрой» зашли сразу в августе через «Минрегионразвития», к этому мы никакого отношения не имеем. Мы уже дали им срок на устранение всех претензий — если не исправятся, мы можем пересмотреть свои отношения с ними.
— Им средства какие-то уже выплачены?
— Нет, были только авансовые выплаты.
— А из каких средств эти авансы были заплачены, если российские деньги начали поступать только сейчас?
— У нас же еще и бюджет свой был, и были сэкономлены средства бюджетные.
— Когда будет сдан поселок «Московский», дома в котором обещают отдать людям, чье жилье не подлежит восстановлению?
— Там все строится. Детские дошкольные учреждения. Детский городок. Они строят очень быстро и эффективно. Некоторые коттеджи они пообещали сдать к началу будущего года. К началу будущего года. Вот сегодня многие начинают ставить вопрос о том, что многие люди в Южной Осетии ночуют в палатках. Да, действительно многие люди живут в трудных условиях. Но мы оказываем им помощь, вот сейчас завезли к зиме уголь, солярку, сжиженный газ, открылись несколько новых станций газонаполнительных, для того чтобы люди имели возможность получать сжиженный газ. Котельные строятся бинарные, могут работать и на газе и на мазуте или солярке
— То есть вы хотите сказать, что в палатках никого нет?
— В палатках никого нет. Я же в неделю два раза объезжаю объекты и сам смотрю все вместе, конечно, с членами президиума правительства и с депутатами. Ну, было несколько таких моментов, когда люди жили в палатках. Но после этих критических материалов, спасибо вашим журналистам, мы решили эти вопросы. Критика же полезна.
У нас в Цхинвале есть очень хороший комитет погорельцев, они предложили нам проехать по адресам, где людям нужна помощь. Мы поехали. И конечно, тут оперативно работал глава администрации президента Южной Осетии Большаков, который взял на контроль все эти проблемы и буквально в течение 2–3 все решил. Людям оказали помощь.
— Их расселили?
— Нет, им и не нужно было расселение, но им финансовую помощь оказали.
— А когда, скажите, будут отремонтированы жилые дома, в частности, многоэтажки, которые еще даже не начали восстанавливать? Там же жить невозможно, а уже зима.
— Именно потому, что уже зима, качество работ, если даже их начать, не будет соответствовать стандартам, потому что бетонировать нужно при определенной температуре. Другие какие-то работы тоже нужно проводить не зимой. Сейчас не тот период, когда можно строиться. Люди приехали, изучают, место выбирают. Они очень профессионально и грамотно подходят к этим вопросам.
— Почему же осенью не началось строительство? Место выбирали?
— И место выбирали тоже. Там много вопросов нужно было согласовывать. Отвод земли, коммуникации это тоже непростые вопросы. Но специалисты уже приехали. Они уже определились, к каким коммуникациям что подключить. Поймите, мы ведь восстанавливаем сегодня не то, что за 5 дней в августе разрушили, а что губили 20 лет блокадой, войнами. И в головах людей нужно многое восстанавливать, сознание менять.
— То есть реальное восстановление частного жилья начнется весной?
— Да. Частное жилье – это 70% всего объема. Когда Баранкевич был представителем минрегиона в МВК он против был выделения отдельной строки на частные домовладения. Только когда он ушел, пробили 2,5 миллиарда. А теперь схему внедряем когда сам гражданин будут заказчиком, проект выберет, материалы и с расчетного личного счета расплатится, когда получит ключи.
— А как насчет гуманитарной помощи, которую далеко не все жители Южной Осетии получили?
— Я вот как раз хотел перейти к гуманитарной помощи, потому что за это нас очень сильно ругают. Есть за что ругать, но все не совсем так. Гуманитарная помощь везде и всегда была полем для деятельности непорядочных людей Есть те, кто нахапает побольше, а потом еще жалуется журналистам, такие люди позорят свой народ. В целом, помощь никто не разворовал, просто 600 обогревателей разделить на 6000 семей разделить поровну невозможно. Что касается гуманитарной помощи в целом, то ведь город Цхинвали разбомбили, нам негде было хранить гуманитарную помощь, и я сам лично предлагал субъектам РФ, которые привозили гуманитарную помощь, прямо с колес раздавать эту помощь, объезжая улицы.
— Значит, никакой учет не велся?
— Мы, конечно, фиксировали кто что привез, но многие действительно сами объезжали населенные пункты и с колес раздавали эту помощь. Но то, в чем нас сейчас обвиняют, это неправда. Вот и по выплатам смотрите. Даже в том дворе, где я родился и вырос, оказались такие наши соседи, которые с 1992 года не жили в Цхинвали. Но они сегодня там. И бегают со справками о составе семьи, просят гуманитарную помощь, просят пособия. И таких немало. Сегодня в Цхинвале, по данным наших участковых милиционеров, живет 62 тыс. человек.
— Откуда столько?
— Это частично войска, мы же их тоже берем на контроль, оказываем помощь, и строители. Ну, в общей сложности со строителями и военными, это, может, максимум 6 тыс. человек. Но до конфликта в городе Цхинвал проживало не больше 42 тыс. человек. Посмотрите, какой наплыв из-за этих компенсаций. Есть такие непорядочные люди, которые на одни и те же паспортные данные пытаются получить два, а то и три раза, эту компенсацию. Есть люди, которые покинули Южную Осетию в 1992 году. Находясь на территории РФ, они уже получили компенсацию как беженцы, еще в 1992 году. Они сегодня приезжают в Цхинвал и также пытаются у нас получить компенсацию. Конечно, эти люди не будут о вас хорошо говорить, если вы не дали им своровать.
Мы сталкиваемся и с другими провокациями. Сейчас на территории Северной Осетии в магазины, где продают бытовую технику, допустим, электрочайники, стиральные машины, бросают листовки «Гуманитарная помощь для Южной Осетии». Это просто смешно, даже просто подло. Вот так дискредитировать нас. Я понимаю, были проблемы. Сегодня склады опять опечатаны, сейчас уже жесткий контроль ввели, и мы будем помогать, потому что эта гуманитарная помощь она как бы прививает чувство иждивенчества у многих. Мы не хотим, чтобы люди сейчас занимались только тем, чтобы выстраивались в большие очереди и получали гуманитарную помощь, когда эта помощь им не полагается. У них дома есть все необходимое, они получают заработную плату.
— А что насчет той гуманитарной помощи в виде 3200 тонн цемента, который, по словам Баранкевича, исчез со склада?
— Про Баранкевича тоже говорят, что он вывез 9 машин с цементом, и куда они делись, я тоже не знаю. Но я же не буду сейчас предъявлять эти претензии. Что касается Анатолия Константиновича, я помню наш последний разговор, когда он сидел и плакал у меня в кабинете, что он устал, что он хочет уйти.
— Тут дело не в личности Баранкевича, а в том, был ли факт пропажи этих 3200 тонн цемента или нет?
— Много строительных материалов взяли подрядчики на строительство объектов.
— Они имели право брать гуманитарную помощь?
— Не имели права. Но они пришли и сказали: «Пока везут груз, уходит время, а мы должны к 1 сентября привести все школы, детские дошкольные учебные заведения в порядок. Нам тоже это, кстати, кажется вопросом серьезным. И сегодня мы ждем от них сметы. Будут ли занесены в эти сметы и стекло, и цемент и другие стройматериалы, которые они брали?
— Скажите, кто вообще заключал договора с этими подрядчиками?
— С подрядчиками никаких договоров мы не заключали.
— Это как же?
— Они пришли к нам через Минрегионразвития, вот эти две организации «Спецстрой» и «Чеченстрой». Тогда еще Козак был.
— Значит, надо Козаку вопросы задавать по этим подрядчикам?
— Дмитрий Николаевич абсолютно ни при чем. И Шойгу абсолютно ни при чем. Мы одному и второму очень признательны и благодарны, потому что в самые первые дни они приехали в Южную Осетию и находились там, и они привели туда людей, чтобы они оказали помощь. А вот порядочность уже этих подрядчиков никакого отношения ни к Козаку, ни к Шойгу не имеет. Но и тут нельзя их только обвинять — их большая заслуга в том, что они так оперативно начали работы по восстановлению, чтобы начали функционировать в первую очередь жизненно важные объекты.
— А самарские компании у вас работают?
— Самарские компании у нас подрядчиками не работают.
— И не планируют?
— Я бы с большим удовольствием их пригласил, зная их профессионализм. И сегодня, если говорить об инвестициях, то мне смешно, что у вас там наговорили, что вот инвестиции в Южную Осетию не пойдут из-за Кокойты. Инвестиции пойдут. Но инвесторы пойдут туда, когда они будут видеть, что такие известные люди в мире бизнеса как Боллоев, Кесаев, Качмазов, Хугаев присутствуют в Южной Осетии. И я надеюсь, это будет очень скоро.
«Я, конечно, за демократию»
— Вы сказали, что в Южной Осетии нужна жесткая власть. Вы против демократии?
— Я за демократию. Однозначно. Поймите и мое состояние тоже. Уже 7 лет находиться в таком движении тоже непросто. Я, конечно, за демократию. Но в данный момент, если бы не было жесткой власти, у нас мог бы быть всплеск преступности, когда столько оружия у людей на руках. А у нас за последние 24 дня было только одно происшествие уголовного характера. Вот для чего нужна сегодня жесткая власть. Чтобы средства не расхищались. Чтобы был жесткий контроль. А в остальном свобода мной только приветствуется. Нужно сейчас создавать нормальное гражданское общество. Я даже признателен, что есть критика. Да, она неконструктивная, она лживая, но все равно.
— И на третий срок не пойдете?
— Пока в конституции такого нет. Все зависит от того, какая будет ситуация. Я, допустим, честно говоря, устал. Но под давлением тех людей, которые сегодня говорят, что президенту нужно уйти, не собираюсь это делать. Все определит народ Южной Осетии.
— То есть возможности остаться вы не исключаете?
— Нет. Я буду делать так, как определит народ. Это все зависит не от президента Кокойты и его прихоти.
— И инициировать какие-то поправки в конституцию не будете?
— Я сам лично не буду.