Лет двадцать назад у нас стало признаком хорошего тона рассуждать о так называемом японском экономическом чуде. Лет пять назад (когда западным газетам эта тема уже порядком набила оскомину) начали судить-рядить о неком грандиозном южнокорейском "феномене". Уже несколько лет Западный мир взахлеб твердит о новом "чуде" — на этот раз китайском. По идее, пора бы и нам присоединиться — а заодно отрешиться от прежних высокомерных предрассудков и признать, что кое-где у нас порой кое-кто из бывших старательных "учеников" ужо даже где-то как-то обогнал своих былых социалистических учителей. О китайском чуде у нас начали было говорить в начале перестройки, но быстро об этом забыли, почему-то посчитав, что отсутствие в КНР демократических реформ перечеркивает все экономические достижения.
Информационный повод
Тем более что поводов для подобной перефокусировки вполне достаточно. По официальным российским данным, торговля России с Тайванем (который тоже вроде Китай) превысила в прошлом году $1,2 млрд (разумеется, дипломатические отношения между сторонами по-прежнему отсутствуют). Тайвань уже изъявил готовность инвестировать капиталы в российские конверсионные программы. К примеру, банк с красивым отечественным названием "Московия" добивается сейчас у тайваньских финансистов кредита в $100 млн для финансирования производства нового типа транспортного самолета "МиГ". В начале мая российская делегация, посетившая Тайвань, сумела убедить недоверчивых местных бизнесменов начать совместное производство одежды и продуктов питания. Тайвань вплотную сотрудничает с металлургическими предприятиями Украины. Около 35% металла заводов Запорожья, Днепродзержинска, Кривого Рога и Мариуполя уже закупаются тайваньскими строительными компаниями, которые предпочитают дешевую украинскую сталь японской.
Лишь в октябре 1994 года в Гонконге было открыто генеральное консульство России (точнее, воссоздано после 75-летнего перерыва). Годовой товарооборот между Россией и Гонконгом взлетел в 1994 году до $500 млн. Деловые круги обеих сторон считают такой уровень всего лишь "стартовым". В Гонконге такими суммами давно никого не удивишь.
Да и в самом очередном "китайском чуде" нет ничего удивительного и принципиально нового — все давно известно. Сенсационные на первый взгляд серийные "взлеты" азиатских драконов обеспечиваются древнейшими традициями и глубокими культурно-историческими, менталитетными и экономическими связями между странами Азии.
А тот, кто победит в ожесточенной борьбе за эти "новые старые рынки", которую сейчас ведут крупнейшие западные и восточные политические и экономические силы, тот и станет управлять развитием мирового сообщества в XXI веке. Тайваньские и японские экономисты скромно называют XXI век "веком желтой расы". Вот и все — куда уж проще.
Премудрости азиатского счета
Распространяться о богатствах Азии особой нужды нет. Но наверно, еще никогда в истории ее богатства не прирастали такими темпами, какие за последние два десятилетия продемонстрировали многочисленные дальневосточные промышленные кланы. "Теперешние азиатские семейные концерны — это динамично развивающиеся опоры будущей мировой экономики," — несколько удрученно констатируют эксперты британской аналитической компании Political & Economic Risk Consultancy. С ними абсолютно согласны и аналитики действующей глобально американской службы McKinsey. Гонконгский представитель McKinsey Тревор Макмуррей отмечает, что "некоторые азиатские семейные компании уже обладают достаточным потенциалом, чтобы превратиться в ведущие экономические силы Азии, а затем и всего мира. У этих фирм колоссальные финансовые резервы, а действуют они практически в сказочных рамочных условиях с высокими темпами экономического роста, растущим спросом и низкими налогами".
Азиатские фирмы зачастую отнюдь не стремятся к особой известности, игнорируют различные "хит-парады" и "топы", которые так популярны в США и Европе. Западным экспертам трудно определить реальные объемы их капитала. Но уже сейчас хитроумные счетоводы McKinsey выводят многие азиатские фирмы на весьма заметные места в мировых "ранжировках". Так, они утверждают, что в наиболее известном top-500 самых крупных фирм США, ежегодно составляемом журналом Fortune, индонезийская компания Salim заняла бы 179-е место, второй по величине торговый дом Гонконга Swire вышел бы 218-е место, а считающаяся самой эффективной компанией Азии гонконгский холдинг Cheung Kong — на 426-е. Для сравнения: сам Fortune в своем последнем "хит-параде" за 1994 год вывел джинсовый концерн Levi Strauss на 193-е место, крупный химический концерн Union Carbide на 236-е, а компьютерные концерны Sun Microsystems и Microsoft соответственно на 244-е и 250-е...
Причем в отличие от американских концернов, азиатские гиганты зачастую не испытывают серьезной конкуренции на "родных" для себя рынках, не слишком хорошо знают, что такое вообще за вещь профсоюзы, поддерживают тесные контакты с местными правительствами, которые обеспечивают им эксклюзивные лицензии. Например, уже упомянутая индонезийская Salim обладает монополией на древесные, цементные и другие важные строительные и сырьевые ресурсы страны. Патриарх фирмы Лиен Сялян гордится тесными связями с президентом Сухарто. И если вдруг неожиданно случатся конкуренты, отец нации рассудит и уважит. Salim обеспечивает свыше 5% национального продукта этой крупнейшей мусульманской страны мира.
Где есть небо, есть и Поднебесье
Пример с номинально индонезийской Salim не случаен. Как и в других странах Юго-Восточной Азии, этнические китайцы Индонезии давно превратились в крупную финансово-промышленную силу. Ошибкой было бы ограничивать сферу влияния китайцев только КНР, что к сожалению, свойственно отечественному бытовому менталитету. Конечно, куда как легко смеяться над сотнями миллионов китайских крестьян — плохо образованных и до сих пор ковыряющихся в земле мотыгами и примитивными плугами. Однако не они определяют мощь китайской диаспоры, а такие суперсовременные города-государства, как Сингапур и Гонконг, такие бурно развивающиеся страны, как Тайвань, Малайзия, Индонезия и Таиланд. Сам Китай постепенно превращается в единую экономическую зону, где такие провинции, как Цзянсу и Шаньдун, по темпам своего развития опережают знаменитую во всем мире своими феноменальными темпами роста свободную экономическую зону Шеньчжень.
Человек, создавший рай на земле
Именно так назвал знаменитый итальянский певец Лучиано Паваротти основателя и практически бессменного руководителя Сингапура Ли Гуанью. Мистер Ли сумел за 35 лет своего правления превратить этот расположенный на 55 островах город из грязного пиратского логова в самую безопасную, богатую и одну из самых красивых столиц мира. Когда Ли возглавил правительство, он считал себя социалистом. Однако со временем его политическое кредо все более эволюционировало в сторону "народного капитализма". Ли сумел осуществить постепенную трансформацию всего общественного менталитета ранее нищего и бесправного населения. В отличие от последователей тт. Ленина и Мао, он стремился не отнять и поделить собственность, а, наоборот, навязать ее народу. Сейчас в трехмиллионном Сингапуре практически нет неимущих. Свыше 90% граждан страны живут в собственных квартирах и домах. Среднегодовой доход на душу населения лежит здесь на уровне $20 тысяч — намного выше, чем в бывшей британской метрополии. К концу века правительство Сингапура намерено достичь жизненного стандарта самой богатой страны мира — Швейцарии. Это им запросто.
Сингапур давно превратился в стратегический финансовый и транспортный центр всего тихоокеанского бассейна. Здесь расположен самый крупный и быстрый грузовой порт мира, самый эффективный нефтеперерабатывающий комплекс планеты. Здесь же и сверхсовременные телекоммуникационная и информационные системы, высокий уровень образованности и квалификации, хай-технологические производства, богатейшие банки и т. д.
Здесь нет безработицы и нищеты, здесь нет уличной преступности и хулиганства, здесь нет бесконечных автопробок, здесь самый чистый, быстрый и точный общественный транспорт мира. Здесь запрещено принимать иностранные порнографические программы по спутниковому телевидению (а чтобы не возник соблазн — запрещено и само спутниковое телевидение). За плевок на улице здесь налагается штраф в тысячу сингапурских долларов (около $800), столько же — за курение в неразрешенном месте и просто за жевание резинки. И это не пустые слова — все эти наказания действительно и неуклонно применяются. Причем полиции в Сингапуре меньше всего в Азии — за порядком следят (иной злой язык сказал бы даже: выслеживают) граждане-добровольцы.
Ну, а если уж сама полиция заподозрит такой страшный грех, как употребление наркотика, то она имеет право тут же арестовать любого подозреваемого и без суда и следствия усадить в тюрьму на срок до трех лет. В феврале прошлого года вся Англия следила за процессом освобождения двух английских студенток, у которых при посадке на самолет был обнаружен ЛСД. Они провели в тюрьме около 3 лет, пока не выяснилось, что они вроде невиновны. А ежели у арестованного будет найден героин или другой наркотик массой свыше 15 грамм — все, виселица гарантирована. Так что не сумлевайтесь — глас отечественного народа в лице всех бабусь на лавочке единогласно подтвердит вам, что это он и есть — рай.
Разница между белым и желтым организмом
С Сингапуром никто ничего не может поделать. Недавно президент США чуть ли не лично упрашивал президента Сингапура пощадить американского недоросля Майкла Фея, измаравшего несколько сингапурских автомашин, и не пороть его, как того требует закон, ограничившись штрафом. Белый дом делал вид, что воспринимает эту порку как глумление над правами человека да и вообще национальный позор Америки. Газеты Сингапура и соседней Малайзии саркастично отмечали в этой связи: "У европейцев все же поразительные представления о демократии. Они замечают негуманность телесных наказаний только в том случае, если выпорота белая ж...". Ну, да что с них возьмешь — Азия-с...
Так что Фей был выпорот по всем правилам сингапурского искусства — точно так же, как и 3244 его местных сострадальца, седалища которых были исполосованы в прошлом году из-за таких же незначительных (с точки зрения Запада) прегрешений. Чего же удивляться, что царящий в Сингапуре железный Law and Order восхищает отнюдь не только азиатов. Согласно опросу американской газеты Los Angeles Times, 49% англосаксонских респондентов, презрев священные права человека, заявили, что "китайцы правильно сделали, что выпороли этого говнюка". Эх, Америка...
О пользе хорошего паяльника
Однако вернемся к мистеру Ли. В Сингапуре его нередко называют "великим паяльщиком" — за то, что он сумел путем долгих трудов "спаять" модель государственного устройства, которая многими аналитиками рассматривается сейчас как образец для подражания во всем азиатском, и прежде всего китайском, мире. Континентальный Китай не только позволяет Сингапуру открывать на своей территории особые экономические зоны, но и организовывает массовое обучение своих руководящих кадров в Сингапуре. Сам Дэн назвал Сингапур моделью для китайского будущего.
Политологи даже любят порассуждать о конфликте между ценностями "западных демократий" и якобы противостоящей им "традиционной конфуцианской авторитарности". Сам Ли и не думает опровергать, что пять главных конфуцианских добродетелей (верность, человечность, мудрость, приличие и чувство долга) действительно очень важны для сингапурского общественного менталитета. Однако этот закончивший Гарвардский университет с отличием китаец не скрывает своего ироничного отношения к подобного рода примитивному противопоставлению "Запада" и "Востока". В самом деле — неужели западные демократии против человечности и ответственности в поведении своих граждан? А сравнение Сингапура с КНР и Японией показывает, что конфуцианские добродетели сами по себе не приводят ни к богатству, ни к демократическому плюрализму, ни к авторитарному диктаторству. К примеру, в КНР коррупция в крупных размерах карается смертной казнью, — но вряд ли какая-нибудь страна коррумпирована более, чем Китай, ибо здесь уже действует другой традиционный принцип — дурак тот, кто не воспользовался выгодностью своего положения. В строгом Сингапуре, напротив, за коррупцию могут только посадить в тюрьму — и тем не менее именно в этой стране она встречается реже всего. Правда, нужно учитывать и масштабы стран: контролировать многомиллионный чиновничий аппарат в Китае значительно труднее, чем в маленьком Сингапуре.
Президент Ли утверждает, что он по-прежнему верен демократической "основной идее". Однако "демократия не должна оправдывать отсутствие уважения к угодному Господу Богу миропорядку". Ли убежден и в том, что "послушание есть демократическая добродетель". Правда, из этого достаточно красивого тезиса следует не вполне ординарный (разумеется, с западной точки зрения) вывод о том, что "дух оппозиционности есть признак скверного характера". Ну, тут уж не нам судить.
Вот что думает по этому поводу германский журнал Der Spiegel, шибко гордящийся своими супердемократическими традициями: "Можно сколько угодно обзывать Ли и его ближайшее окружение 'живодерами' за жесткую требовательность к своим подчиненным, однако обвинить их в лицемерии, ханжестве и продажности очень трудно. Похоже, они и впрямь неподкупны — если, конечно, абстрагироваться от того обстоятельства, что для хороших сделок всегда нужны хорошие связи".
Главное слово Азии
То, от чего нужно абстрагироваться, по-китайски называется "гуаньси". Это слово давно вошло в деловые вокабуляры практически всех западных стран. В принципе, его можно перевести и соцреалистическим словом "блат". Только "гуаньси" — это не просто связи ради корыстной быстрой выгоды, это целая система взаимоотношений и даже ритуалов, выработанных и отлаженных по всей Азии веками.
Вот как пишет об этом ведущая германская деловая газета Handelsblatt: "Гуаньси — это сокровище, которое просто так не купишь, даже за очень большие западные деньги". Газета называет Сингапур "образцом" и в этом отношении. Живущие здесь 2,3 млн этнических китайцев и около 204 тысяч выходцев из Индии поддерживают теснейшие связи со своими бурно развивающимися "отечествами". Все сингапурские школьники и студенты в обязательном порядке учат три языка — литературный китайский (мандаринский), английский и тамильский. Уже сейчас свыше 5% валового продукта Сингапура обеспечиваются прибылями дочерних фирм в соседних странах. Прямые сингапурские инвестиции в азиатские рынки выросли за последние несколько лет на 50% и достигли в 1993 году 28,2 млрд сингапурских долларов (по теперешнему курсу S$1 приравнивается к DM1).
Вице-премьер Ли Сяньлун (Lee Hsien Loong) прямо называет Сингапур "трамплином" в азиатский регион для любого иностранного инвестора. Ли: "Наши фирмы слишком маленькие по мировым стандартам, однако у нас есть гуаньси. Задача Запада — предоставить нам технику и деньги, все остальное мы берем на себя". Ли не шутит. На Западе прекрасно известно, что именно сингапурские менеджеры занимают ключевые позиции в таких стратегических азиатских экономических проектах, как Технологический парк Вуси (Wuxi) и промышленная зона недалеко от города Сучжоу (Suzhou Township) в КНР, крупнейший компьютерный центр Information Technology Park в индийском Бангалоре, промышленный район Янен (Yangon Township) в Бирме (Мьянмаре), технологический район "Озеро Тайху" в КНР и др. За участие в этих проектах идет ожесточенная борьба между крупнейшими западными концернами. Так, 82% промышленных площадей Suzhou Township уже на корню скуплены концернами Samsung, Becton Dickinson, AMD, Mitsui и Mitsubishi и т д.
Еще одна маленькая британская колония
Если Сингапур может считаться самой образцовой столицей мира, то на звание самого богатого города вполне может претендовать Гонконг. Правда, самым богатым человеком всего мира считается Султан Брунея, а самым богатым китайцем — тайваньский бизнесмен Цай Ваньлинь (капитал $7,5 млрд). Зато в идущей следом за ним десятке самых богатеньких предпринимателей Азии в Гонконге живут пятеро. Это Ли Шаокэ (Lee Shau Kee) с капиталом $6,5 млрд, братья Гуо (Kwok) с капиталом $6 млрд, Майкл Кадури (Michael Kadoorie) с капиталом $4 млрд, Роберт Го (sic!) (Robert Ng) с капиталом $3 млрд.
Надо ли говорить, что каждый из них располагает исправно функционирующей системой гуаньси — прежде всего с коммунистическим Китаем, к которому британская колония Гонконг отойдет в 1997 году. О том, что здесь произойдет после вхождения в город великой Освободительной армии КНР, сейчас томительно гадает чуть ли не весь мир. При этом практически никто не сомневается — уж кто-кто, а гонконгско-китайские миллиардеры не пострадают.
Потому что номинально коммунистический Пекин отнюдь не заинтересован в достижении гонконгским пролетариатом "социальной справедливости". Теперешний грандиозный экономический бум Китая приводит к такому же грандиозному бегству капитала из страны. По самым умеренным западным оценкам, насквозь коррумпированный административный аппарат КНР уже разместил на счетах в заграничных банках свыше 200 млрд юаней (около $34 млрд), и эта сумма постоянно растет. Главными воротами на мировые рынки для частного капитала КНР был и остается Гонконг. Безудержная жажда наживы "новых китайцев" доходит до самого верха государственного аппарата. По данным журнала Der Spiegel, родственники престарелого коммунистического императора КНР Дэн Сяопина уже сколотили в Гонконге личную семейную империю, капитал которой оценивается в два миллиарда гонконгских долларов (около DM360 млн). Гонконг сейчас стал крупнейшим посредником в торговле между КНР и Западом, и все благодаря отсутствию таможенных ограничений и больших налогов. Кстати, Россия и страны СНГ также предпочитают посредничество Гонконга.
Гонконгская Great Dream
Однако самым богатым человеком Гонконга считается Ли Кашэн (Li Ka-shing). Его родители были так бедны, что могли позволить себе только одну маленькую чашку риса в день. В 1934 году, когда начался легендарный "переход с Севера на Юг" Восьмой армии Мао-Дзэдуна, семья 12-летнего Ли сбежала в строго параллельном направлении в Гонконг. Вскоре Ли-старший умер, и заботы о пропитании матери с двумя маленькими сестрами легли на плечи 12-летнего Ли. По 16 часов в день он продавал дешевые украшения на рынке. На заработанные деньги 17-летний юноша сумел арендовать маленькую фабрику, где стал производить мыльницы. Еще через три года он разбогател настолько, что купил свой первый дом. С тех пор его спекуляции с недвижимостью стали развиваться чрезвычайно быстрыми темпами. Сейчас мистеру "Кейэсу" (как его часто называют на Западе по инициалам K.S.) 73 года. Его личный капитал оценивается в $7 млрд. Ну, приблизительно.
Свою империю китайчонок Ли построил сам. Успеха он добился благодаря "фирменному" трюку с недвижимостью. Система достаточно проста — Ли создает совместное предприятие с владельцами земельного участка, которые не прочь его продать. Затем он гарантирует этим собственникам прибыли из будущих доходов от его бизнеса с их участком более крупные, чем если бы они сразу его продали. Дело за малым — эти прибыли обеспечить. Тут уж без гуаньси никуда.
Дэн Сяопину в подобных ситуациях сослужили прекрасную службу его навыки игры в бридж. В случае с Ли легендарную известность приобрели партии в гольф с магнатами и политиками Азии, за которыми и решались сделочки, сделки, дела и делища. К примеру, подобного рода контакты обеспечили риэлтеру Ли крупные контракты по энергообеспечению Гонконга и Южного Китая.
В Гонконге мистера Ли с восхищением называют Chiu Chan ("Супермен"). Сейчас он вместе с двумя своими сыновьями Виктором (30 лет) и Ричардом (28 лет) управляет глобально действующим холдингом Cheung Kong, прибыли которого в прошлом году превысили $1,2 млрд. Этот концерн считается самым эффективно действующим предприятием Азии. Клан Ли занимается бизнесом с недвижимостью, строит и эксплуатирует отели, грузовые порты, инвестирует в телекоммуникационные и компьютерные фирмы, владеет торговыми компаниями, в том числе Watson`s и Park`N`Shop. Мистер Супермен считается в высшей степени скромным человеком. Уже 30 лет он живет в доме на Дипвотер Бэй, купленном им когда-то всего за $15 тыс. Его автопарк состоит всего из одного "Мерседеса", одного джипа "Ниссан" и одного "Роллс-Ройса" 20-летней давности. Да и не любитель он ездить — по Гонконгу лучше ходить пешком.
Ну как же без Макао
Если уж речь зашла о мировой китайской диаспоре, то без упоминания Макао не обойтись. Впрочем, отличие Макао от Сингапура и Гонконга лишь в том, что это португальская колония. Да еще в том, что к КНР Макао отойдет не в 1997-м, а в 1999 году. А в остальном все, в общем, как у людей.
Здесь обитает, пожалуй, самый противоречивый из азиатских магнатов — 73-летний Стенли Хэ (Stanley Ho), возглавляющий холдинг Sociedade de Turismo e Diversoes de Macau, в котором объединены принадлежащие ему отели, казино и судоходные компании. Жизнь у господина Хэ интересная. То его обвинят в том, что китайские мафиозные триады отмывают в его казино свои преступные деньги. То вдруг появятся слухи, что сей уважаемый португальский кабальеро тратит неизвестно откуда взявшиеся деньги для скупки по всему миру терпящих кризис фирм — используя для этих коварных целей зарегистрированный на Бермудских островах субхолдинг Semi-Tech мистера Джеймса Тина (James H.Ting). Ну и так далее — так вам сразу все и скажи.
Мистер Хэ не прилагает никаких усилий для развенчания этих слухов. Напротив — недавно он сам позаботился о паблисити, учинив скандал, который просто-таки потряс прогрессивную общественность Макао. Как будто бы для него вообще никакой закон не писан, гражданин Хэ взял и отказался опубликовать годовой отчет своего холдинга. Местной администрации он направил учтивое письмо, в котором разъяснил, что "право, нехорошо, если газеты начнут обсуждать детали моего бизнеса". Нет, в самом деле, человека можно понять — ведь излишняя гласность "нередко омрачает настроение" его клиентов.
Так что о том, с кем именно и какой именно бизнес делает лучезарный Хэ, судить трудно. Западные эксперты оценивают его личный капитал в $3 млрд. Ну, плюс-минус $1 млрд. Из последних крупных сделок Хэ известно об инвестиции $200 млн в гигантский комплекс казино и отелей Вьетнама, покупке сети шикарных гостиниц в Канаде и Калифорнии и расширении в Макао сети казино до восьми и отелей до четырех. Ну, а слухи — чего про них говорить.
Правда, один слух Хэ все же опроверг. В интервью американскому журналу Time он заявил, что "никогда не играет на деньги, разве что пару раз в год партию в бридж". Так что надо полагать, сын преуспевшего гонконгского китайца Хэ не ударит в грязь лицом, коли случится ему разыграть партию с императором Дэном.
Вперед, Ботхисаттва, вперед! (пардон, Алохань)
Именно Semi-Tech, о котором Ъ уже неоднократно рассказывал своим дорогим читателям, может служить образцом деловой экспансии этнических китайцев на рынках так называемого Запада. Впрочем, какой-такой павлин-мавлин, какой-такой "Запад"-"Восток" — все это давно устарело. Национальные границы на теперешнем мировом рынке все более стираются, правительствам становится все труднее управлять потоками мирового капитала, и попытки изолировать внутренние рынки от сторонних инвесторов обрекают их на неконкурентоспособность и технологическую отсталость.
Похоже, что именно ведущие концерны этнических китайцев, чрезвычайно успешно действующие на Тайване, в Южной Корее, Индонезии, Таиланде, Сингапуре и других странах, располагают сейчас оптимальным набором качеств для стремительного роста и осваивания новых рынков. В то время как "западные" концерны только присматриваются к "рискованным" рынкам Вьетнама, КНДР, Бирмы и Лаоса, тайваньские и южнокорейские компании уже прочно обосновались здесь и инвестируют миллиардные суммы. Большая часть строительства во Вьетнаме обеспечивается компаниями с Тайваня. Тайвань постепенно становится центром теневой торговли в Азии. На данный момент около 80% частного флота этого "прекрасного острова" (латинское название — Formosa) в связи с падением цены на рыбу переключилось исключительно на обслуживание нелегальных морских грузоперевозок в регионе.
Жесткая внутренняя организация и в большинстве случаев полный контроль одного клана над громадными деловыми империями обеспечивают лидерам азиатских фирм большую свободу действий, облегчают быстрый переброс капитала, сворачивание одних секторов бизнеса и создание совершенно новых. Например, для мощной тайваньской нефтеобрабатывающей компании Formosa Plastic не составило особого труда быстро перейти на массовое производство электронной техники, а для таиландской группы Pokphand — перестроиться с сельского хозяйства на телекоммуникацию.
"Если европейцы не будут бдительны, их фирмы скоро будут перекуплены", — предупреждает австриец Гельмут Зомен в интервью германскому журналу Manager Magazin. Он знает, о чем говорит — ведь он тесть китайского магната Питера У (Peter Woo), которому принадлежат сейчас 60% торгового дома Wheelock — считавшегося некогда сугубо британским предприятием.
"Постоянно учиться и совершенствоваться в этом - разве это не прекрасно ?!" (Кун-цзы)
Герр Зомен — один из немногих европейцев, который имеет возможность наблюдать и изучать в реальности, как в Азии делаются настоящие дела. Разумеется, из него слова не выжмешь о деловой ситуации в самом Wheelock, зато о других компаниях он рассуждает охотно. Рецепт тут, в общем, прост — все построено на полном доверии между членами семьи, которые работают в очень тесном контакте друг с другом, чтобы сэкономить время на обмен информацией и принятие решений. Подготовка новой сделки может занимать сколько угодно времени, но само решение принимается семьей быстро и немедленно реализуется. Груз ответственности при этом очень велик — ведь в случае неудачи или банкротства клану некого винить, кроме самого себя.
Быстрота принятия решения и его немедленная реализация благодаря разветвленной системе гуаньси чрезвычайно импонирует западным партнерам китайцев. Управляющий делами германского концерна Volkswagen на Тайване Ханс Хольстен ну просто не нарадуется: "Им, знаете ли, достаточно снять телефонную трубку — и все уже сделано". При этом вовсе ни к чему разбираться в производстве автомобилей. На Тайване Volkswagen сумел наладить гуаньси с кланом Хуан (Huang), занимавшимся до этого исключительно сделками с недвижимостью и лизингом. Да какая немцам разница — ведь клан Хуан входит в число восьми самых богатых семей этого супербогатого острова.
О тех, кто уже научился
Аналогичные новые стратегические альянсы с азиатскими (прежде всего китайскими, но не только) кланами заключают все новые и новые западные концерны.
Так, американский пищевой гигант Coca-Cola наладил гуаньси с малайским сахарным королем Робертом Гуоком (Robert Kuok), германский Mercedes-Benz с южнокорейским кланом Ссаньен (Ssangyong), американская телекоммуникационная корпорация Nynex договорилась с уже упоминавшейся таиландской группой Charoen Pokphand, компьютерный гигант IBM на пару с крупным банком JP Morgan условился с филиппинским кланом Цобеля де Аялы (Zobel de Ayala), и т.д. Южнокорейский промышленный клан Ли, и особенно стоящий во главе концерна Samsung Ли Куньи (Lee Kun-Hee) добился стратегической авиационной кооперации с германским Daimler-Benz, автомобильной — с японским Nissan, параллельно скупая по всему миру фирмы типа германского фотопроизводителя Rollei и американской компьютерной фирмы AST. Аналогичную политику проводит шеф Daewoo Ким У Чун. Он пригласил для разработки своих новых автомобилей германского инженера Ульриха Беца (с опытом работы на BMW и Porsche) и наладил сейчас глобальную систему автомобильных гуаньси во многих странах Европы, а также Иране, Румынии, Индии, Узбекистане и т.д. Странно, но почему-то именно BMW первым из западных концернов "прорвался" на корейский авторынок (седьмой по величине в мире), где он недавно основал собственную сбытовую дочь BMW Korea.
ИГНАТИЙ Ъ-ФУЧЕН, ПЕТР Ъ-ГАМЕЛЛИН