Премьера театр
Новый московский театр "А.Р.Т.О" представил премьеру спектакля своего художественного руководителя Николая Рощина по некогда запрещенной пьесе Леонида Андреева "Савва". Рассказывает РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ.
Давно известно: не все злодеяния цензоров минувших эпох потомкам следует исправлять. Бывают случаи, когда лучше смириться с несправедливостью, некогда учиненной душителями свободы. Пьесу Леонида Андреева "Савва" запретили вскоре после ее написания в 1906 году. Источником вдохновения Андрееву послужил реальный случай в курском Знаменском монастыре: там террористы подложили бомбу под чудотворную икону. Монахи же подменили уничтоженную святыню копией, объявили об очередном чуде — и популярность обители резко повысилась.
Леонид Андреев обострил проблему: он превратил служителей из сообразительных лжецов в расчетливых преступников. В "Савве" монахи, узнав о готовящемся взрыве, не предотвращают его, но лишь на время припрятывают икону. Жизни паломников, таким образом, оказываются принесенными в жертву религиозной конъюнктуре. Впрочем, все эти злодеяния творятся не на глазах зрителей и уже в самом конце пьесы. А в центре действия — молодой человек по имени Савва, сын трактирщика из монастырского посада. Это он, богоборец и анархист, мечтающий об обновлении человечества путем полного уничтожения всего сущего, сооружает бомбу и нанимает одного из послушников непосредственно исполнить террористический акт.
Драматург Андреев был мастер изображать жизнь еще страшнее, чем она есть на самом деле. Некоторые его за это ценили и любили, другие за это же им брезговали, а то и смеялись. Язва Лев Толстой припечатал коллегу рецензией, которая до сих пор в ходу: "Он пугает, а мне не страшно". Если в ремарках "Саввы" и описывается интерьер, то вся обстановка непременно старая, кривая и грязная. Если кто-то улыбается, то улыбкой кривой и недоброй. Если поминается раздавленная взрывом беременная женщина, то минимум три раза.
Камерную сцену-комнату нового театра (у метро "Чистые пруды", в первом этаже знаменитого дома страхового общества "Россия") от кривого и страшного быта режиссер освободил, оставил лишь стол да несколько стульев. Роль мужиковатого и сутулого, по Андрееву, Саввы поручил Кириллу Сбитневу — способному молодому актеру и режиссеру с внешностью загадочного декадента. Не знаю, чем именно хотел испугать сегодняшних зрителей Николай Рощин. Но наверняка хотел. Подзаголовок пьесы — латинское "Огонь исцеляет" — он вынес в название. Но тот "огонь", который обжег его при чтении пьесы Андреева (а иначе зачем ее ставить?), господин Рощин оставил гореть где-то очень далеко от сцены.
И вот сидишь ты почти четыре часа на неудобных скамьях и гадаешь: что ж так разобрало-то режиссера в полузабытом "Савве"? Возмущен ли он сегодняшними попами, их ложью, беспринципностью и необоснованными претензиями на власть и ставит поэтому антиклерикальный памфлет? Или, наоборот, не на шутку встревожен активностью современных бомбометателей и взывает своим спектаклем к примирению? Спектакль не дает ответа на этот, казалось бы, ключевой для восприятия работы вопрос. Остается предположить, что перед нами не идейное высказывание, а театральное упражнение на освоение нового сценического языка. Нужно уточнить, что "Савва" — дипломный спектакль четвертого курса Театрального училища имени Щукина. Нелишне и вспомнить, что в недавнем прошлом Николай Рощин привлекал к себе внимание спектаклями изобретательными, выразительными и насыщенными, словом, полными витальной фантазии. Но, видимо, решил попробовать "суровый стиль" и глубокое психологическое погружение. Бывают такие спектакли: почти пустая сцена, никакой театральщины, актеры мало двигаются, но так концентрируют свою энергию, так проникаются страстями и мыслями своих героев, что у зрителя бегут мурашки по спине. Так умеют ставить немногие.
Так вот, "Савва" не пример такого театра, а почти что пародия на него. Потому что в тихих и статичных эпизодах в молодых актерах, увы, никакой энергии не копится, и поэтому, когда приходит черед эпизодов эмоциональных, многочисленные вопли выглядят натужными и вымученными. И взвинченность, присущая Леониду Андрееву, превращается у не слишком опытных актеров в истеричность, ничего, кроме неловкости, не вызывающую. Конечно, негоже, когда студентов учат ремеслу на материале Рэя Куни,— в той же "Щуке" недавно поставили кассовую комедию "Номер 13". Но и таким вот способом ничему хорошему их тоже не научить.