Французский хореограф Анжелен Прельжокаж станет ключевой фигурой Года Франции в России и России во Франции. 14 сентября 2010 года на сцене Большого театра состоится мировая премьера его балета с рабочим названием "Апокалипсис". В постановке на паритетных началах будут заняты по десять артистов из двух коллективов — Большого и компании Анжелена Прельжокажа из Экс-ан-Прованса. Неделю спустя спектакль покажут на Лионской биеннале, после чего "Апокалипсис" отправится в четырехмесячное турне. Потом спектакль поделится на два — французский и русский, которые пополнят репертуар Большого и труппы Прельжокажа, АНЖЕЛЕН ПРЕЛЬЖОКАЖ провел кастинг в труппе Большого и объяснил ТАТЬЯНЕ Ъ-КУЗНЕЦОВОЙ, чем его привлекают русские артисты.
— Впервые вы приезжали в Большой в 2007 году — отбирать гномов для своей "Белоснежки". Вам их не дали?
— Не в этом дело. Просто, увидев артистов Большого, я был так поражен, что решил: гномы — это как-то мелковато. Надо придумать что-то особенное, специально для них.
— То есть артисты Большого натолкнули вас на мысль об апокалипсисе?
— Ну нет, сначала захотелось просто поработать с ними. Потом я подумал, какой балет я бы поставил в своей труппе? Тут и возникла идея апокалипсиса, возможно, события в мире меня к ней подтолкнули на бессознательном уровне.
— По-моему, сюжетные балеты вам удаются лучше абстрактных. В вашем "Апокалипсисе" будет какая-нибудь частная, внутренняя история?
— Едва ли. Абстрактные балеты дают большее пространство для творчества. Они провоцируют изобретательность. Сейчас в Парижской опере идет мой балет "Парк" — там тоже особой истории нет. А в "Белоснежке" есть. Я люблю чередовать сюжеты и абстракции — это взбадривает.
— Композитор Лоран Гарнье, техно-музыкант и крестный отец французской электроники, понадобился вам для создания апокалиптической атмосферы?
— Я знаю, что Лоран достаточно хорошо известен в кругах московских меломанов и клабберов, и подумал, что стоит попробовать. Он делает потрясающие вещи. Это что-то вроде заклинания — он может целую ночь играть в клубе, вводя публику в психологический транс. Состояние очень сильное. Это было бы отличным опытом и для артистов, и для публики Большого театра.
— Он введет публику Большого в транс на всю ночь?
— Нет, думаю, часа на полтора, не больше.
— То есть ваш "Апокалипсис" будет одноактным?
— Не люблю я антрактов. Либретто "Белоснежки" я сначала разделил на три части, но к выходу спектакля все соединил.
— Сценограф вашего спектакля — один из лидеров современного искусства Субодх Гупта, индийский скульптор и мастер инсталляций. Он впервые будет работать для театра?
— Да, поэтому долго отнекивался — говорил, что времени нет. Но когда я ему написал, что балет называется "Апокалипсис", сразу согласился. Для меня его сотрудничество важно — в работах Гупты есть некое мистическое пространство. Ведь для индусов мистика — это что-то повседневное: все эти коровы, которых никто не трогает, которые гуляют по улицам и создают дикие пробки. Так что неудивительно, что Субодх Гупта — художник, в сущности ориентированный на Запад, тем не менее очень связан с этой изначальной мистикой.
— А зачем вам понадобились артисты-классики — ведь в "Апокалипсисе" не будет фуэте или большого пируэта?
— А почему нет? Я не признаю деления на современные и классические движения. Все это язык тела и может быть использовано в любом контексте. Ведь слово "люблю" не принадлежит только литературе прошлого.
— Но тела "классиков" более закрепощены, чем у артистов, знакомых с современным танцем.
— Далеко не всегда. Есть замечательные классические танцовщики, у которых нет инстинкта движения. Что совершенно не подвергает сомнению их артистическую ценность. Но есть люди, наделенные интеллектом тела. Они обладают внутренней подвижностью, которая позволяет им идти в любую сторону, даже если они воспитаны на классике. Таких я и искал.
— И нашли?
— Да, и очень рад этому — ведь я боялся, что не найду то, что мне нужно. Мне необходимы люди, которые хотят со мной работать сами, а не по приказу начальства. Которые способны пуститься в новую авантюру, готовы встречаться с другими, не похожими на них танцовщиками. И моим артистам это тоже очень важно. Ведь в какой-то момент люди привыкают работать вместе, а это приводит к излишнему благодушию, успокоенности. Я подберу людей, которые готовы выйти напрямую к танцовщикам Большого, артисты столкнутся — должно случиться что-то вроде электрошока.
— Но почему именно русские артисты?
— Русские не просто танцовщики с красивыми линиями, таких найдешь везде. В русских есть почти животная сила, ни на что не похожая. Это напоминает мне о моих корнях. Мои родители — албанские горцы. В нас тоже есть вот эта горделивость тела.