— Как Горбачеву удалось уговорить вас — первого секретаря ЦК компартии Узбекистана — переехать в Москву и возглавить Совет Национальностей нового советского парламента? Или слово "уговорил" не из лексикона партийных боссов того времени?
— К тому моменту я руководил Узбекистаном уже третий год. Наследство было тяжелым, мы активно перестраивали экономику республики. Мы хотели сократить площади под хлопок и развивать наше сельское хозяйство, потому что гигантские планы по сдаче хлопка губили Узбекистан, в предыдущие годы даже сады выкорчевывали, чтобы получать больше хлопка. Я много ездил в Москву, доказывал, что надо, например, давать людям землю, чтобы они могли на ней выращивать овощи и фрукты и хотя бы прокормить свои семьи.
Я часто встречался с Горбачевым, он приезжал и в Узбекистан. Когда открылся съезд, однажды ночью, дня через три после начала, прямо в гостиницу мне позвонил Горбачев и сказал: "Мы решили пригласить вас на работу в Москву". Я стал мягко отказываться, ссылаясь на то, что сам только недавно вернулся в республику после 15 лет работы послом СССР в Шри-Ланке, в Мальдивской Республике и в Иордании, что у нас большие планы в Узбекистане и так далее. Он не хотел ничего слушать и сказал, чтобы утром я пришел на заседание Политбюро. На следующее утро на Политбюро я повторил все свои аргументы. Горбачев выслушал и сказал: "Ты солдат партии? Тогда мы тебя мобилизуем!"
— Как вы относились к идее проведения съезда? Не возникали ли у вас сомнения в реформах?
— Съезд народных депутатов — одно из крупнейших событий XX века. Он не совершил революционного переворота, но совершил революцию в умах людей. Люди наконец поняли, что свои мысли можно высказывать открыто, с трибуны, без заранее заготовленных и выверенных партийными органами текстов. Что можно отстаивать свою позицию. Настолько горячее обсуждение шло в зале, что затрещал режим.
Перемены были необходимы. Не хватало продовольствия, товаров. Росло недовольство в республиках. Один пример. Вдруг ЦК КПСС решил укрепить Узбекистан кадрами из других республик Советского Союза — решили прислать сразу 300 человек. Только Громыко выступил против этого, но его не послушали. Они не знали ни языка, ни обычаев, ничего. Отправляли явно не лучших, тех, кто дома был на вторых ролях. Например, секретаря Выборгского райкома Ленинград Ефимова назначили первым секретарем Навоинского райкома партии, крупнейшего сельскохозяйственного и промышленного района Узбекистана. Но человек ничего не понимал в хлопководстве, сельском хозяйстве, труднейший район. Ну как он мог успешно руководить?
— Когда зашли в зале заседаний и увидели бурю эмоций, вы не испугались?
— К этому мы были подготовлены. Накануне уже шли бурные процессы. Прибалтийские республики своих делегатов на вокзалах провожали в Москву с жесточайшими требованиями — отстоять независимость. Часть молдавской делегации приехала чуть ли не с румынскими лозунгами и румынскими флагами. Республики Закавказья тоже были настроены довольно воинственно. Обстановка была более или менее предсказуемая, надо было спокойно, приглушенно вести дискуссию, чтобы все могли высказаться. Конечно, были и такие делегаты, которые по поводу и без повода лезли к трибуне.
— Вас раздражали "демократы первой волны" ?
— Нет, я их спокойно воспринимал. Съезд по своему составу был сильнейший, больше такого парламента в мире нет и не будет.
— Делегации каких республик доставляли вам как председателю Совета Национальностей наибольшее беспокойство?
— Буквально сразу делегаты поставили вопрос о пересмотре Союзного договора, чтобы дать возможность республикам войти в состав государства на добровольной основе. Я возглавил работу по разработке нового договора. Правда, никаких полномочий мне не дали, только Горбачев сказал: "Рафик, ты там аккуратно веди все, чтобы республики сами между собой договорились". Мы должны были только наблюдать, это было ошибкой Михаила Сергеевича. Ошибкой Горбачева было то, что он сам не возглавил этот процесс, а вернулся к этому вопросу только в мае 1991 года, но было уже поздно.
Уже на съезде Ельцин если и соглашался на сохранение Союза, то требовал, чтобы союзные власти имели минимальные права. Он хотел обеспечить абсолютную самостоятельность Российской Федерации. Леонид Кравчук, руководитель Украины, какими-то поправками хотел оттянуть составление Союзного договора. Один из вариантов, которые 11 республики утвердили, отправили ему в Крым, где он отдыхал, на согласование. Он этот вариант подписал, но когда вернулся из Крыма, неожиданно от всего отказался.
— Когда у вас возникло ощущение, что ситуация выходит из-под контроля партии?
— В начале 1990 года. Однажды я оказался на отдыхе в Ялте. Михаил Сергеевич пригласил несколько товарищей к себе на ужин. Был еще Назарбаев и член Политбюро Медведев. Я не выдержал и сказал, что мы катимся в пропасть, возникают тревожные моменты, что перестройку надо еще раз капитально осмыслить. Раиса Максимовна даже меня поддержала.
— Вы не жалеете, что участвовали в том Съезде народных депутатов, что согласились возглавить Совет Национальностей, что поддержали перестройку?
— Нет-нет. Это положило начало важным переменам в стране и мире.