Госдума вчера вволю отдалась приобретающему в ее стенах все большую популярность занятию — попыткам преодолеть вето президента или Совета федерации на ранее принятые нижней палатой законопроекты и создать согласительные комиссии по их доработке. Эта часть заседания, возможно, и не привлекла бы особого внимания, если бы в числе законопроектов, по которым так и не удалось преодолеть президентское вето, не оказался законопроект "О рынке ценных бумаг".
Последствия вчерашнего провала могут быть весьма неожиданными — например, он может повлиять на принятие проекта федерального бюджета. Однако обо всем по порядку.
Работа над законопроектом "О рынке ценных бумаг" в парламенте от первого появившегося в нем слова до его принятия продолжалась ровно год и сопровождалась бурными, чуть ли не доходящими до драки дискуссиями. Наиболее ожесточенная полемика разворачивалась между сторонниками концепции более жесткого государственного регулирования рынка ценных бумаг (это в основном эксперты Госкомимущества во главе с тогдашним заместителем его председателя Дмитрием Васильевым) и сторонниками более либеральной концепции (представители думского бюджетного комитета, участники самого рынка, а также частично Минфин и ЦБ).
После того как компромисс все же был найден, новым дестабилизирующим фактором стал Совет федерации, отклонивший принятый Госдумой закон. Этот демарш вызвал бурю негодования теперь уже заместителя председателя созданной указом президента при правительстве Федеральной комиссии по ценным бумагам и фондовому рынку Дмитрия Васильева. Дело в том, что по настоянию Совета федерации статус Федеральной комиссии был приведен "в соответствие с действующим законодательством", то есть Конституцией: она превратилась из органа государственной власти, подотчетного правительству и Федеральному собранию (при назначении всех ее членов президентом), в "орган исполнительной власти", то есть попросту министерство во главе с министром — причем хотя коллегиальный статус комиссии был сохранен, ее члены уже не должны были назначаться президентом. После этого, в июле закон был принят и отправлен на подпись президенту.
Примечательно, что одновременно с этим в парламентских коридорах поползли слухи, что президент отклонит закон, в чем, естественно, усматривались происки руководства Федеральной комиссии (Дмитрий Васильев, собственно, никогда и не скрывал, что в случае несогласия с законом он сможет подключить "тяжелую артиллерию" — президентское вето). Высказывались даже предположения, что для комиссии естественнее и выгоднее работать по указу, чем по более полно регламентирующему ее деятельность закону.
Так или иначе, но президент в августе действительно отклонил закон, сопроводив свое решение соответствующим письмом. И здесь началось самое интересное — приведенные в письме причины отклонения закона вызвали такое недоумение у членов бюджетного комитета (часть замечаний выглядела слишком уж некорректно), что заставило его председателя Михаила Задорнова открыто предположить (в письме в совет Госдумы и в обращении к президенту), что отклонение закона вызвано аппаратными причинами, "далекими от заботы о создании в стране нормально функционирущего финансового рынка". Более того, он прямо заявил в обращении, что замечания "лишь отражают властные устремления узкой группы чиновников, которые опасаются, что в результате принятия закона они лишатся значительной сферы приложения их 'административных талантов'". Понятно, что имелось в виду руководство Федеральной комиссии. Негодование Задорнова вызвал и тот факт, что президент в своем письме пообещал дополнительно представить постатейные замечания к закону, но так и не представил. Примечательно, что отклонение закона президентом вызвало недовольство и участвовавших в разработке Минфина и Центробанка, которые вместе с участниками рынка пусть и с оговорками, но признавали получившийся документ как дееспособный. Все это на фоне недавнего конфликта Центробанка (Андрея Козлова) с Федеральной комиссией (Дмитрием Васильевым) по поводу негативной оценки комиссией деятельности ЦБ на рынке ГКО уже породило слухи, что Васильев даже в случае подписания закона не получит портфель министра — председателя комиссии.
Но вернемся к изложенным в письме замечаниям. Они действительно неубедительны и выглядят лишь поводом к отклонению закона. Например, в письме предполагается, что закон допускает совмещение в одном лице депозитария, управляющего и брокера, что приведет к злоупотреблениям. Однако в законе право устанавливать ограничения на совмещение различных видов деятельности закреплено за Федеральной комиссией. Кроме того, в письме утверждается, что из-под регулирования закона выведены государственные ценные бумаги. Увы, на самом деле на них (точнее, на процесс их эмиссии) лишь не распространяется компетенция Федеральной комиссии, что просто повышает их статус и не более того.
В итоге закон "О рынке ценных бумаг", как заколдованный, продолжает будоражить все ветви власти и порождать новые коллизии. Одна из них может даже затронуть бюджет — в бюджетно-финансовом комитете (и это было отражено в замечаниях комитета к проекту бюджета) уже подготовлено решение: в связи с непринятием закона изъять из проекта бюджета "специализированный фонд для финансирования развития инфраструктуры рынка ценных бумаг". Его предлагается создать за счет отчислений 2% средств, поступающих от приватизации предприятий на аукционах и по конкурсам, а также при продаже акций акционерных обществ, созданных при приватизации объектов федеральной собственности.
БОРИС Ъ-БОЙКО