15 июня во "Власти" была напечатана статья Михаила Ходорковского "Россия в ожидании суда". Сразу после этого мы попросили известных юристов высказать свое мнение о реформе российской судебной системы, которую предложил Ходорковский. Первым мы публикуем ответ бывшего зампреда Конституционного суда РФ Тамары Морщаковой.
Судебная реформа, о необходимости которой говорится в статье М. Ходорковского, представляется актуальнейшим вопросом современности — по мнению экспертного сообщества, она не только давно назрела, но, можно сказать, и перезрела. Это уже не отрицается ни властью, ни обществом, ни профессиональными кругами. Хотя все эти адепты судебной реформы, очевидно, имеют в связи с таким реформированием далеко не одинаковые ожидания. За последние 20 лет мы приступали к нему уже несколько раз и, начав в 1991-1992 годах за здравие, в нынешнем XXI веке пока не избежали опасности, что можем закончить его и за упокой. В чем прежде всего можно и нужно согласиться с автором статьи — так это тезис о том, что судебная реформа в сложившихся условиях должна предшествовать всему модернизационному процессу, который сегодня необходим нашей стране, тем более в обостренной экономической ситуации. Эту идею о первоочередности судебных преобразований необходимо широко обсуждать на разных площадках, чтобы она была принята наконец и юристами, и законодателями, и представителями других ветвей власти, и гражданским обществом в целом. Об этом сегодня много говорит и власть. Об этом же справедливо рассуждает Михаил Ходорковский. Важно, чтобы правильно были определены приоритеты самой судебной реформы, за которую подчас принимают косметические или проблематичные поправки в законодательство, ничего существенно не улучшающие (а иногда и ухудшающие) и вполне подпадающие под понятие мелочного и бесконечного "совершенствования законодательства".
Действительно, судебная реформа должна предшествовать всему остальному в общественно обоснованных преобразованиях, и в рамках этой реформы, безусловно, на первое место должна быть поставлена независимость судей. Без независимого суда нельзя говорить ни о борьбе с коррупцией, ни об оздоровлении судейского корпуса страны, ни, добавлю, о его конституционной социальной ответственности за защиту прав граждан, собственности и легитимной власти. В этом необходимо убедить и общество, и власть, потому что другого пути просто нет.
Однако я не могу согласиться с автором статьи в одинаковой оценке начавшихся в прошлом и продолжавшихся в нынешнем веке этапов судебной реформы как провалившейся. То, что представлялось официально в качестве концепции судебной реформы до и в первые годы после принятия Конституции, содержало значимый положительный потенциал преобразований, практически стало менять ситуацию, привело к созданию конституционной модели правосудия и даже положило начало ему соответствующей практике, отвечающей представлениям современного демократического общества. Судьи перестали ходить с отчетами по делам не только в партийные, но и в законодательные органы. Восторжествовала идея конституционного контроля за содержанием законов. Суд присяжных получил настоящее признание в судейском сообществе. Судьи настаивали на законодательном закреплении более высоких требований к кандидатам на судейские должности. Их стали назначать пожизненно, даже без установления возраста отставки. Отказались от дисциплинарной ответственности судьи. На судей перестали возлагать обязанность "помогать" не доказавшим обвинение органам расследования довести дело до обвинительного приговора, их задачей стало сказать "нет" необоснованному обвинению. И лишение статуса им за это не грозило. Реформа начиналась именно тогда и так. Об этом стоит не забывать, чтобы было понятно, что ни особенности российской жизни, ни тем более ментальность наших соотечественников не являются помехой для справедливого правосудия.
К сожалению, этот первый, называемый теперь часто романтическим, этап сменился после 2000 года мероприятиями, которые нельзя оценить иначе как контрреформу. Эти мероприятия шли вразрез с заявленными в Конституции целями организации судов и судебной власти. По существу, реформа началась еще до принятия действующей Конституции, которая, официально поддержав все ее принципы, не спасла ее от уничтожения законодателем, действующим с подачи исполнительной власти. Реформа в дальнейшем действительно провалилась или, что то же самое, привела к обратным результатам уже в нынешнем веке просто потому, что изначально заявленные цели этой реформы власть сознательно проигнорировала, чтобы иметь послушный суд, или в лучшем случае действовала в ложно понятых интересах общества либо непрофессионально.
Предложение М. Ходорковского о преобразовании органов судейского сообщества с принципиальной точки зрения я бы поддержала стопроцентно, если, конечно, пока не обсуждаются возможные формы такого преобразования. Это вопрос особый. Очень важно, чтобы в результате само судейское сообщество и его органы приобрели действительно надлежащие функции, а главное, совершенно независимый статус — как от инстанций вне судебной системы, так и от самой судебной системы, то есть внутри нее, от судейской бюрократии. К этой последней относятся в первую очередь председатели судов и структуры, выполняющие управленческие функции (сейчас, например, в судах общей юрисдикции эту роль исполняет судебный департамент, функции которого продолжают наращиваться, освобождая суды не только от хозяйственных забот, но и от организационной, а иногда также статусной и процессуальной самостоятельности). При различном опыте, имеющемся в других странах, международный стандарт самоорганизации профессионального судейского сообщества предполагает, что именно его органы должны обсуждать и решать все существенные вопросы статуса судей и что судьи, как члены органов судейского сообщества, обладают при этом полной независимостью, в том числе от судов, управомоченных проверять их судебные акты в обычных судебных процедурах. Не может выполнять свои охранные функции по отношению к статусу судей орган судейского сообщества (как бы мы его ни называли — Совет судей или Высшее судебное присутствие), если он зависит от обычного, действующего в судебной системе суда. У нас до сих пор члены органов судейского сообщества не обладают никаким более мощным защитным статусом, который позволил бы им выступить гарантом по отношению к статусу других судей. Они, как все другие судьи, рассматривают дела в судах, зависят в вопросах своего статуса от председателя своего и вышестоящего суда и в "промежутках" параллельно с этим становятся судьями над судьями, которых они могут по инициативе их общих начальников — председателей судов привлечь к дисциплинарной ответственности и даже лишить статуса судьи. Завтра же такой член органа судейского сообщества вернется в свой суд под начало того самого председателя суда, которому он накануне отказал в наказании коллеги.
Безусловно, нужно согласиться и с тем, что первоначальные требования к кандидатам на судейские должности должны быть повышены. Но одно только повышение требований к возрасту и стажу кандидатов явно недостаточно. Для занятия должностей судей в вышестоящих судах стаж юридический нужно дополнять еще и специальным судейским стажем. Но модернизация судейского корпуса, безусловно, требует достаточно длительной — в течение двух-трех лет — специальной подготовки и для тех, кто уже сдал судейский экзамен. Подготовка в специальных судейских учебных учреждениях широко практикуется во многих странах мира, и готовят там специалистов именно для судейской должности. Кстати, эти заведения выполняют еще одну важную миссию — они (как карантинные) исключают, что те, кто приходит в судейский корпус из бывших прокуроров, адвокатов, полиции, в дальнейшем в качестве судьи будут клонировать свою предыдущую юридическую практику, что несовместимо с судейской миссией.
Нельзя не согласиться с тем, что провозглашенную в Конституции судейскую несменяемость нужно наконец сделать реальностью. По меткому выражению, она остается у нас конституционной фикцией, так как основания удаления судьи с должности очень широки и позволяют "уйти" любого. Изучая практику, убеждаешься, что фактически всегда может быть найден способ удаления судьи с должности, отвечающий формально предусмотренным законом основаниям (они не раз обжаловались судьями в Конституционном суде РФ), хотя, по сути, это может означать просто расправу с судьей. И здесь не защититься одним только пожизненным назначением судьи на его должность. Кроме того, как справедливо замечает М. Ходорковский, принцип несменяемости судей должен наконец начать действовать в каких-то своих формах и в отношении председателей судов, что возможно хотя бы через запрет повторного назначения на эти должности. В условиях, когда не проходит требование ротации на этих должностях путем периодических выборов председателей самими судьями, что красноречиво продемонстрировала поспешно произведенная законодателем отмена таких выборов в КС РФ, нужен поиск других вариантов, чтобы наконец избавиться от существующего положения, когда, проработав шесть лет на председательской должности, судья "баллотируется" на второй срок. Потому что он в таком случае должен заслужить чем-то свое повторное назначение у тех, кто это обеспечивает. Это заслуживание, собственно, и составляет основную задачу для судьи в течение тех лет, когда он работает руководителем суда. Иначе судья не получит этот пост в дальнейшем.
В экспертном сообществе давно считаются наиболее оптимальными выборы председателей судов самими судьями. При этом срок пребывания в качестве судьи не должен быть большим — всего два-три года. Тогда каждый судья одного суда в порядке ротации через выборы время от времени мог бы осуществлять эту организационную функцию, которая должна носить только управленческий характер, но ни в коем случае не характер руководства по отношению к другим судьям. Тем более при рассмотрении ими каких-либо конкретных дел. Очевидно, на такие перспективы сейчас уже надеяться невозможно. Из других же вариантов предпочтительным представляется порядок назначения председателей на один относительно короткий срок и только из кандидатов, предложенных их коллегами в суде.
Очень популярным предложением, которое выдвигается как экспертами, так и самими судьями, является распределение дел в судах по жребию; это очень важная составляющая обеспечения такого конституционного требования, как законный судья для каждого дела. Пока механизм привлечения судьи для рассмотрения того или иного дела не установлен в соответствии с алгоритмом, предусмотренным законом, принцип законного судьи для каждого дела не будет соблюден, как это и происходит сейчас.
Самое значимое, по моему мнению, среди всех предложений М. Ходорковского касается расширения компетенции суда присяжных. Я считаю, что это спасительное лекарство, которое может изменить всю судебную систему. Присяжные снимают с судьи груз ответственности перед любыми заказчиками судебных решений. Дело по существу разрешают присяжные, а не судья, и ему больше никто не может предъявить претензию обеспечить вынесение судебного акта определенного содержания. Как представители гражданского общества в суде, присяжные, участвуя в осуществлении правосудия, способствуют повышению доверия к суду. Уменьшается тот разрыв, который существует сейчас между обществом и судами. Участие в качестве присяжного меняет самосознание человека, делает его гражданином. Наконец, суд присяжных позволяет каждому обратиться к форуму общественности и уменьшает опасность судебного произвола. Суд с участием присяжных хорошо себя зарекомендовал у нас в стране не только в XIX веке при Александре II, Царе-освободителе, но и теперь, несмотря на то что в средствах массовой информации его часто и безосновательно порочат, провоцируя общественное мнение на его отрицательную оценку. Именно суды присяжных все еще выносят у нас оправдательные приговоры и дают основание надеяться, что не лишится своего смысла народное представление о том, что "суд — не на осуд, а на рассуд". Где же этот "рассуд", если все, что представляется органами обвинения в суды, принимается и одобряется ими, касается ли это ходатайств о заключении под стражу до вынесения приговора, незаконно полученных доказательств либо в целом предъявленного в суде обвинения, которое завершается более чем в 99% случаев обвинительным приговором?! Именно поэтому чрезвычайно важно предложение о расширении сферы действия института суда присяжных, который может оказывать оздоровляющий эффект и способствовать укоренению у нас справедливого правосудия как по уголовным делам, так и по гражданским. К сожалению, вопреки всему сказанному совсем недавно у нас была сокращена компетенция суда присяжных даже по уголовным делам.
В заключение хочу подчеркнуть, что предложения М. Ходорковского не неожиданны, напротив, они идут в русле общественного осознания необходимых преобразований в судебной системе. В этом смысле они ложатся на определенным образом подготовленную почву, вписываясь как в систему представлений юридического сообщества о необходимых путях модернизации судебной системы, так и в систему общественных ожиданий. Последнее особенно значимо, потому что без опоры на общественное правосознание такие реформы не могут быть осуществлены. И чем больше таких инициатив становятся предметом общественной дискуссии, тем более оправданны надежды на то, что это не останется пустым звуком.
Однако нельзя не задаться и общим, довольно популярным вопросом. Насколько вообще реализуемы подобные предложения? Не утопичны ли они полностью для России? Ответ должен быть ясен: предложения, направленные на подобные преобразования, абсолютно реализуемы. Более того, напомню еще раз: на определенных этапах развития судебной реформы последнего двадцатилетия уже испробовались подобные подходы и механизмы. При всех трудностях такие преобразования в нашей судебной системе имеют положительный эффект. Например, когда вводятся действенные гарантии независимости суда и судей, существенно меняется правосознание судейского корпуса. Абсолютно соответственно давно известной мысли, что не личности должны быть гарантиями против законов, а, напротив, законы создают гарантии против недолжного поведения людей. Но ждать, что необходимые законодательные инициативы сами по себе возникнут в законодательном корпусе, вряд ли можно. Мне уже приходилось высказывать свою точку зрения об этом, и здесь я вновь соглашаюсь с автором статьи — инициатива должна исходить от высшей власти. Широкое обсуждение таких идей в обществе необходимо. Тем самым общество воспитывает свою власть в высоконравственном стремлении служить его социально оправданным интересам. Исходя из них, и власть должна выбирать нравственные основы для своих решений и действий.
Уже очевидно, что судебные преобразования насущно необходимы. Если существует общественная поддержка предложений, принципиально направленных на реализацию идей, обеспечивающих справедливое правосудие, значит, есть шанс что-то реально изменить. Общество должно поддерживать идеи независимости судей вместо того, чтобы призывать вешать их на столбах за неправедные решения. Без гарантированной судейской независимости разрушается всякая способность судьи к самостоятельным решениям, в интересах самосохранения у судьи включается внутренний цензор и готовность следовать уже не праву, но приказу, пожеланиям, рекомендациям — при любом коррупционном, криминальном или властно-административном источнике влияния. Аксиоматично, что суд только тогда может стать защитником общества, власти и каждого отдельного человека, если ни от кого из них он не будет зависеть.