10 октября в петербургском Александринском театре при огромном стечении отборной публики (большой петербургский свет, начиная с мэра Анатолия Собчака, плюс большой балетный свет во главе с элитой Мариинского театра и московскими примадоннами) состоялась широко разрекламированная премьера балета Бориса Эйфмана "Карамазовы" ("Этот балет — лучшее, что я сделал в жизни", — из выступления на пресс-конференции).
Красоты спектакля (грамотный свет, пиротехнические чудеса, каскадерская отвага подвешенных к колосникам солистов-самоубийц) вызывали продолжительные аплодисменты неискушенного зала (посмотрите хотя бы, в каком состоянии находится постановочная часть бывш. Императорского Мариинского театра). Отсутствие традиционных в эйфмановских балетах про душу и про "механические скандалы под Достоевского" (Набоков) сермяжных холщовых балахонов, нечесаных бород и выпученных глаз и их замена на космополитические пиджаки и набриолиненные головы (при сохранении выражения лиц) указывает на мысль о непреходящести вечного, а также на некую переориентацию маэстро: балахоны и грязные бороды предназначались для либеральной интеллигенции времен застоя; пиджаки и парфюмерия, вероятно, для потенциальных внутренних инвесторов из банковских сфер.
К достоинствам труппы можно отнести замечательную мобильность, "баланчинизированность" мужского кордебалета (что не совсем обычно для русской балетной компании) и ярко выраженную готовность танцевать все, что угодно.
Что до впечатлений от собственно хореографического текста Бориса Эйфмана в балете "Карамазовы", то здесь проще всего процитировать хорошо известного в большом петербургском балетном свете историка Любовь Дмитриевну Блок, написавшую в 1935 году то, что вполне актуально и через шестьдесят лет: "Все, что можно уложить в слово, и должно уложить в слово... Сведение танцевального спектакля к разновидности драматического, что делается нашими балетмейстерами под давлением теоретических высказываний искусствоведов, неизбежно приведет к оскудению спектакля и его выхолащиванию; рядом с реализмом игры танцы будут казаться все более и более глупыми и отпадут вовсе..." (курсив Любови Блок). Сказано, как отрезано. Поправку на время сделать все же необходимо: никакого "давления теоретических высказываний искусствоведов" деятели русского балетного театра давно уже не испытывают, а испытывают они давление мирового шоу-бизнеса, в структуру которого балетный театр вообще, а русский балетный театр в частности, так или иначе вкручен. Международный рынок давно поделен. У Театра Бориса Эйфмана там, к счастью, есть своя маленькая нишка. Истоки и адресат балетной "карамазовщины" — здесь.
ПАВЕЛ Ъ-ГЕРШЕНЗОН