Кислородная эйфория
Новый фильм Ивана Вырыпаева
"Кислород" столь же неровен, чрезмерен, агрессивен, идиосинкразичен (идеальный эпитет — английское слово harsh), как и кинодебют Ивана Вырыпаева "Эйфория". Тот, первый фильм произвел три года назад фурор на кинофестивалях — от Сочи до Венеции, заставив говорить о себе Марко Мюллера, Александра Роднянского и Гильермо дель Торо, но вызвав и протестную истерику. Интриговали энергия и острый стиль, а решающим минус-фактором — даже для многих интеллектуалов — было отсутствие четкой гуманистической позиции.
Придя из театрального мира "новой драмы", Вырыпаев подошел к работе в кино как к ритуальному акту, который, как выяснилось, возможен не только на сцене, но и в виртуальном пространстве экрана. Однако то, что сравнительно гладко проходило в элитарном круге театра, сразу стало цеплять за нервные окончания публику в кинозалах: мат во всю глотку, отрезанный палец ребенка, подстреленная корова. И все это в связке с красотами тихого Дона и тщательно выстроенными живописными композициями. Вот что разрывало сознание чувствительных зрителей: сцепка чернухи и гламура, стихийности и маньеризма, цинизма и пафоса, в общем — нарушение всех законов, не только моральных, но и эстетических.
В "Кислороде" нарушений еще больше. В отличие от "Эйфории" за этим киноэкспериментом стоит знаменитый театральный спектакль. Поэтому главной заботой Вырыпаева было побороть сценическую природу этой вещи. Его союзниками (иногда коварными) стали клип и рэп: первый как способ монтажного мышления, второй — как лейтмотив сложнейшего саундтрека, требующего отдельного исследования. "Кислород" выдает стоящего за ним поэта-примитивиста. Вот выдержки из текстов Вырыпаева, вошедших и не вошедших в картину: "И собаку бьешь, и матери не звонишь по неделям, жене изменяешь только для главного. Как и царапины на руках, как и бессонница, как и матерные слова на гараже, как и любовь. Из-за главного священники становятся гомосексуалистами, а я из-за главного дважды переспал с родной сестрой. Ради главного артисты снимаются в кино, писатели пишут романы и учителя соблазняют учениц". Рэп, спиричуэлс, старые песни о главном, только на полном накале, без лицемерия, стеба и стилизации — вот "кислород", вот стихия Вырыпаева.
"Эйфория" вызывала у противников фильма подозрение, что неоварварство и экзотический экстрим нацелены на успех у западной аудитории. "Кислород", однако, заходит по пути провокаций, идейных и стилистических, слишком далеко, чтобы быть повсеместно успешным. В картине высока степень условности: вся она представляет собой поэтический монтаж текстов-заклинаний, которые произносят актеры Алексей Филимонов и Каролина Грушка, и сами по себе трудно совместимые (он — типовой герой городских окраин, она — красавица интеллектуалка).
"Кислород" — кино не для всех. Не для тех, кто после "Кинотавра" обвинил Вырыпаева в профанации православия. И не для тех, кто в Карловых Варах демонстративно ушел из зала в момент речитатива о евреях, из-за веры убивающих палестинских детей. Это кино для тех, кто ценит провокации и согласен с Вырыпаевым в том, что все мерзости этого мира творятся из-за самого, самого главного.
В прокате с 30 июля