Гастроли танец
Свой новый сезон окончательно отремонтированный Дворец на Яузе открыл гастролями программы "Симфония-эвритмия". Швейцарская труппа Гетеанума и немецкий ансамбль Эльзы Клинк вместе с молодежным оркестром Михаила Хохлова "Гнесинские виртуозы" пытались воскресить искусство эвритмии. Рассказывает МАРИЯ Ъ-СИДЕЛЬНИКОВА.
Жанр эвритмии, выведенный в начале прошлого века Рудольфом Штайнером и Жаком Далькрозом,— полусамодеятельное искусство, познающее высшие миры, космические силы и эфирные тела через незамысловатые движения. Оно пришлось очень кстати интеллектуалам-мистистикам начала прошлого века. Антропософ Штайнер читал лекции в университетах и строчил многотомные труды, эвритмисты на сцене облекали в движение музыку и слова, а посвященные в новую философию терапевты исцеляли этими движениями больных. Повальное увлечение эвритмией после смерти харизматичного наставника несколько поутихло, но особенно преданные последователи до сих пор пропагандируют дело своего духовного учителя.
Нынешние гастролеры из таких энтузиастов. Труппа Гетеанума под руководством Карины Шмидт базируется в одноименном дворце в швейцарском городке Дорнах, выстроенном по проекту Рудольфа Штайнера, а ансамбль Эльзы Клинк (хореограф Бенедикт Цвайфель) из немецкого Штутгарта, где впервые появился центр по развитию искусства эвритмии "Эвритмеум". Одухотворенные эвритмисты в "видимое пение" в первом действии превращали выстроенную на контрастах "Шотландскую симфонию" N 3 Феликса Мендельсона, во втором — монументальную неспешную "Lamentate" Арво Пярта. Однако и классика, и современный минимализм в танцевальном пересказе неофитов выглядели одинаково наивным и заунывным действием.
На сцене около двадцати человек, все — и мужчины, и женщины — одеты в просторные балахоны с длинными "птичьими" рукавами, которые скрывают далеко не идеальные фигуры. Вместе с самим понятием "танец" Рудольф Штайнер отрицал и привычные балетные каноны красоты — самовыражаться могут люди любых возрастов и телосложений. Со стороны происходящий обряд выглядит сущей импровизацией, но в этом кажущемся хаосе заложен четкий рисунок. Пока ноги эвритмистов суетятся в мелких шажках и припаданиях, руки — их главный инструмент — вторят оркестру. Вот нервно ссорятся скрипки, и вслед за ними беспокойные руки эвритмистов вырисовывают в воздухе "восьмерки", семеня пальчиками; скрипки примирились, а вслед за ними и служители культа умиротворенно вздыхают локтями на манер "Умирающего лебедя". В насыщенной паузами, неспешной "Lamentate" Арво Пярта доминирует фортепьяно, и с каждым ударом по клавише испуганно вздрагивают и руки, а вспышки света сгущают краски.
В отличие от безграничной души эвритмистов набор средств для ее обнажения достаточно ограничен, и ко второму часу наблюдений за однообразными ритуалами начинает клонить в сон. Винить исполнителей вроде бы неловко. Это почти религиозное действо изначально лишено зрелищности и рассчитано лишь на посвященных в эвритмические таинства. Во Дворце на Яузе таких зрителей, похоже, не было, и душевному катарсису многие предпочли сладкую дрему.