В результате корреспондент Ъ Юрий КАЦМАН принял участие в разборке из-за 40 млн долларов
Инкомбанк, похоже, становится профессиональным промоутером собственных неприятностей.
С чего начался скандал вокруг проверки ГУ ЦБ? С негодующего заявления Инкомбанка, что, дескать, в некоторые СМИ попал некий документ, который и документом-то н
И вот — новая PR-акция. В СМИ было разослано заявление Наблюдательного совета АБ "Инкомбанк", где, в частности, сообщается: "Действительно Банк ведет судебные
В результате у корреспондента Ъ появились нежданные документы о загадочной судьбе 40 млн долларов, которые упомянутый выше г-н Зельцер намерен отсудить как раз
А вслед за документами появился сам г-н Зельцер...
Деньги не пахли
Началось все, как это часто бывает, со "сделки века". В июле далекого 1993 года я написал заметку в "КоммерсантЪ-Daily" под заголовком "Американские фирмы будут владеть 40% акций Инкомбанка". Написал не по слухам, а после вполне официального разговора с зампредом Инкомбанка Романом Здраевским. Сделка с Shearson Lehman Brothers, с его слов, выглядела если не исторической, то уж точно беспрецедентной для России. Хотя бы из-за суммы — 40 млн долларов США.
Уже тогда были ясны и некоторые ее детали. В частности, то, что владеть акциями будут три американские компании-инвестора. Shearson же выступала просто как посредник, попросив в награду "увеличить объем средств, находящихся в ее управлении".
Тогда на эти детали я не обратил особого внимания. Как и на то, что Инкомбанк не получил разрешение ЦБ на эту сделку. Хотя по действовавшему тогда закону лицензированию подлежали все прямые иностранные инвестиции на сумму свыше 100 млн рублей (по тем временам около $100 тыс.), к тому же в результате сделки мог быть превышен 12-процентный лимит участия иностранного капитала в совокупном капитале российских банков. Но тогда все это не казалось принципиальным — и не только мне. Для всех было важно другое: российский банк впервые продал крупный пакет своих акций иностранцам. И уже только этого, кстати, оказалось достаточно, чтобы цена его акций на нашем рынке резко выросла. И вполне закономерным показалось сообщение банка о том, что за 1993 год счастливые американские акционеры благополучно получили 12,5% в виде дивидендов по своим акциям. После чего интерес к сделке постепенно спал.
Вновь вспомнить о ней меня заставили события конца 1994 года. Тогда мои коллеги из журнала "Деньги" обнаружили, что Инкомбанк в американском суде пытается стребовать $900 тыс. в качестве недополученной прибыли с брокерской фирмы Smith Barney Shearson. Той же самой компании, которая была посредником Инкомбанка в продаже акций (к тому времени Shearson отделилась от Lehman Brothers и была поглощена компанией Smith Barney).
То есть на месте исторической сделки как-то сам собой возник скандал, и пострадавшим выглядел как раз Инкомбанк — его руководители тогда признались, что "американские партнеры заботились главным образом лишь о своих комиссионных от проводимых с ценными бумагами сделок". Некоторое время журналисты еще размышляли над случившимся, обсуждали, как не повезло Инкомбанку или как его "нагрели", задумались было над тем, не ухудшится ли его надежность, но, нарассуждавшись, опять успокоились. И о сделке, казалось, совсем позабыли.
Есть истинные ценности?
1 августа 1996 года Инкомбанк вновь напомнил о себе. Его Наблюдательный совет выступил с публичным заявлением. А в нем, по выражению моего знакомого банкира, русским по белому написано: "Банк ведет судебные процессы в США против бывшего американского адвоката банка г-на Зельцера, обвиняя его и ряд других лиц в хищении средств клиентов и акционеров банка. Совет принял решение о начале судебного процесса в 1994 году после ознакомления с результатами расследования, проведенного по инициативе банка американской бухгалтерской фирмой 'Петерсон Консалтинг'".
Поводом для такого заявления послужили довольно-таки пространные материалы в "Московском комсомольце" и "Российской газете", из которых, впрочем, можно сделать выводы, совсем неадекватные пафосу заявления. Если верить газетам, пострадал в этой истории уже не Инкомбанк, а как раз иностранцы, которым банк-де не вернул, на минуточку, $40 млн.
Но я попробовал не поверить. И всеми правдами и неправдами достал весьма любопытные документы, касающиеся этой сделки. В числе которых оказались сертификаты акций, подтверждающие, что сделка эта действительно была. Немаловажная, между прочим, информация: ведь когда я писал ту, первую заметку, мне приходилось верить Роману Здраевскому на слово. Да и вообще никто этих сертификатов до сих пор не видел. Но это так, к слову.
Так вот. Читаю бумаги. И по ним, если вкратце, выходит такая история. 18 июня 1993 года Инкомбанк заключил-таки сделку с тремя иностранными компаниями — Morgenthow and Latham, Oriental XL Funds и New York International Insurance Group. Продал он им акции второго выпуска соответственно на $14 млн, $14 млн и $12 млн — в сумме на те самые $40 млн. Причем оговорил возможность выкупить обратно свои акции с выплатой фиксированных дивидендов. В качестве посредников в этой сделке выступили уже упоминавшаяся Smith Barney Shearson и трастовая компания Foreign Investors Portfolio. А в оплату акций Инкомбанк получил не деньги, а казначейские векселя и другие ценные бумаги, часть которых была зачислена на его счет в Smith Barney Shearson 9 августа 1993 года.
Ага, подумал я. Вот вам и требование об "увеличении средств банка в управлении компанией". Читаю дальше.
4 ноября 1993 года Инкомбанк выплатил в виде дивидендов $542222,23 представителю трех иностранных акционеров. И в годовом отчете банка за тот же год среди акционеров все еще фигурируют и Morgenthow and Latham, и New York International Insurance Group, и Oriental XL Funds, а их совокупная доля в капитале Инкомбанка превышает 30%. Год спустя эти три фирмы из списка акционеров исчезли. Почти бесследно.
"Почти" — потому что очень похожая на их взнос сумма ($39,4 млн) фигурирует в докладной записке комиссии, работавшей в Инкомбанке по приказу ЦБ от 9 января 1996 года. За эти деньги банком были проданы акции того же, второго выпуска, но совершенно другим фирмам — девяти российским и одной кипрской. Причем для ЦБ "остались невыясненными мотивы, по которым затем были аннулированы все 6 674 395 штук привилегированных акций" (впрочем, ряд предварительных выводов комиссии были, напомню, оспорены Инкомбанком).
И наконец, в годовом отчете за 1994 год, поданном Инкомбанком в SEC США, в графе "Движение капитала" указана сумма в $42,583, с формальной точки зрения свидетельствующая, что банк выкупил акции. А иностранные акционеры утверждают, что банк их не выкупал и денег — $40 млн — им не возвращал.
Так выкупал банк акции? Или нет? Возвращал деньги? Или нет? После знакомства с документами и представителями обеих конфликтующих сторон мне, беспристрастному корреспонденту Ъ, оставалось одно: не верить. Или своим глазам, или — на выбор — ушам. Но об этом ниже.
Когда говорят факты, адвокаты молчат
Разговор с юристом Инкомбанка, к которому я, как вы уже поняли, подготовился, получился странным. "Больше, чем сказано в официальном заявлении Наблюдательного совета банка, я вам сейчас сказать не могу,— сказал мне юрист.— Это наша принципиальная позиция. Главный аргумент, который заставляет нас воздерживаться от комментариев, — это то, что дело рассматривается в суде". Вот, собственно, и все.
Подробное интервью с главным юрисконсультом договорно-правового управления Инкомбанка Виктором Кончей публикуется в конце репортажа.
Единственное, что удалось выяснить: банк действительно передал акции трем американским компаниям, но средств от них в оплату акций не получил. В итоге капитал банка был вновь уменьшен на эту сумму, а иностранные акционеры перестали таковыми быть. И еще совершенно точно: Инкомбанк обвиняет теперь адвоката Зельцера в хищении. И суд нашел, что иск банка является хорошо обоснованным. Остальное — no comments.
Делать нечего. Возвращаюсь в редакцию — и со скорбным лицом иду в кабинет главного.
— Так, мол, и так. Вот есть некоторые бумаги. Но в Инкомбанке напрочь отказываются комментировать это дело.
— М-да, — говорит он. — Интересные бумажки. А кто такой этот Зельцер?
— Да не знаю, — говорю (а сам думаю: "Вот вопрос! Наповал ведь бьет этим вопросом!").
— Короче, так. Нам нужен Зельцер.
Да я и сам знаю, что нужен. Но где ж его взять? И все же заряжаю всех знакомых на поиски Зельцера. А пока суть да дело, еще раз читаю добытые документы. И обращаю внимание, что по ним-то выходит, будто Инкомбанк средства за акции все же получал. Так, в письме Владимира Виноградова зампреду ЦБ Дмитрию Тулину от 11 августа 1993 года есть такой пассаж: "...С момента подачи в ЦБ РФ официального письма с расчетом собственных средств для установления лимита открытой валютной позиции в структуре собственных средств Инкомбанка произошли значительные изменения. После внесения в уставный капитал банка на 40 млн долларов США акций американских компаний, инвестированных банком Shearson Lehman Brothers, и 11 млн долларов США нашим филиалом в г. Самара объем собственных средств увеличился практически в два раза и достиг на 01.08.93 г. 105 481 502 200 рублей". А, например, 15 августа 1993 года тогдашний юрист Инкомбанка Владимир Петров пишет все тому же пресловутому Зельцеру письмо такого содержания: "Здравствуй, Эмик. Вчера Дудкин (ныне уволенный зампред Инкомбанка. — Ю. К.) сообщил мне, что мы наконец расключевали сообщение банка-посредника о зачислении суммы в $40 млн на корсчет Инкомбанка. Сегодня я зайду в отдел валютного капитала и заберу сертификаты акций для передачи Morgenthow and Latham, New York International Insurance Group и Oriental XL Funds. Боссы просили выразить тебе благодарность за гениальную работу".
Это не единственный документ из инкомбанковской переписки, где почтенного юриста называют запросто — Эмиком. И всего через год этот Эмик из "просто гения" стал для банка злым гением. То есть во всей 40-миллионной истории г-н Зельцер выступает чуть ли не центральной фигурой. Надо искать!
Едва я об этом подумал, зазвонил телефон: "Пиши. Эммануил Зельцер. Телефон — 212-... (далее следует семизначный номер). Все. Пока. С тебя комиссионные".
Дождавшись ночи (не для конспирации, а из-за разницы во времени с Нью-Йорком), я позвонил Эммануилу Зельцеру. И он также подтвердил, что Инкомбанк продал акции американским компаниям. Но деньги они перечислили. А потом вдруг банк, заподозрив Зельцера и адвокатов иностранных акционеров в сговоре и хищениях, перестал платить им дивиденды. А $40 млн не вернул. И подтвердилось это, якобы, прямо на суде. Мол, Владимир Виноградов представил исправленный годовой отчет за 1993 год, где три американских компании в числе акционеров уже не значились, но все остальные со своими акциями явно не дотягивали до 100%.
Эти две версии годового отчета (а точнее, соответствующие страницы) я обнаружил и в документах. По одной версии отчета (который был подан Инкомбанком в органы банковского надзора США вместе с заявкой на открытие представительства) три иностранных компании есть среди акционеров. А по другой — действительно нет. И сумма не сходится. По словам Зельцера, Владимир Виноградов объяснил на суде, что в первом отчете допущена ошибка. Хотя — опять же, цитируя Зельцера, — вероятность того, что KPMG (а именно эта фирма является аудитором Инкомбанка) допустит ошибку, равна вероятности прямого попадания молнии в человека.
Подробное интервью с Эммануилом Зельцером публикуется в конце репортажа.
Что же получается? Сделка была, это признают все. А вот получал ли Инкомбанк деньги или нет, и что после этого случилось --здесь мнения сторон расходятся до неузнаваемости. Хотя вариантов в принципе может быть только два.
Первый: банк средства получил, но не признается.
Второй: банк средства получил, но, узнав через некоторое время, что их украли, заподозрил в хищении американских партнеров и перестал считать их акционерами.
Оба варианта далеко не уникальны в банковской практике и вполне традиционны в практике судебной. Естественно, что выбрать из двух вариантов один и должен суд, а не журналисты. Уникальность же ситуации придает поразительная способность руководства Инкомбанка притягивать к себе скандалы. И столь же поразительное стремление затягивать с официальным комментарием до последнего. Ведь, вероятней всего, Инкомбанк узнал о проколе в сорокамиллионной сделке еще в конце 1993 года.Вполне понятно, что тогда у него были резоны не раскрывать свои, далеко не выигрышные, карты. С другой стороны, в те времена российская пресса отнеслась бы к такому происшествию даже с сочувствием.
Теперь же ей просто-напросто хочется узнать правду. Только по этой причине молчание банка может обернуться довольно громким шумом. И тем более странно, что инициирует его сам "пострадавший". Склонный (как и в недавней истории с проверкой ГУ ЦБ) искать заговоры там, где журналисты просто ищут информацию. Конечно, никакой шум не может погубить Инкомбанк, входящий в элитную группу: в этом смысле я совсем не отказываюсь от выводов, сделанных мной в номере Ъ от 1 июля. К тому же от судов еще никто не умирал.
Однако в отличие от самого банка его руководство становится в таких скандалах очень уязвимым.
--------------------------------------------------------
Бывший американский адвокат Инкомбанка Эммануил Зельцер
Виноградова я считал своим другом.
— Ваша фамилия может стать знаменитой в России.
— Я этого не хотел. Я, мои коллеги — адвокаты акционеров — делали все возможное, чтобы эта история не вылезла наружу. Я давно знаю Инкомбанк. Мы сотрудничали и до этой сделки: я вел ряд их судебных дел в Америке, вел ряд контрактов. Виноградова я считал своим другом. Да это и не важно. Главное, что он был моим клиентом. И эта история так никогда и не всплыла бы, она бы так и существовала в Америке — в суде. Если бы Виноградов не начал меня атаковать. В этих условиях закон разрешает мне защищаться и раскрывать некоторую информацию о делах клиента.
— Раз так, может быть, вы расскажите, в чем претензии ваших теперешних американских клиентов к Инкомбанку?
— А претензии очень простые. Банк продал им акции. Они их оплатили. А банк потом просто вычеркнул их из списка акционеров, не вернув деньги. В 1993 году он считал их акционерами. И дивиденды выплачивал. А в 1994-м прекратил. В результате акционеры были вынуждены подать в США в суд, обвинив банк в мошенничестве.
— А есть какие-либо документальные подтверждения вычеркивания, как вы говорите, американских компаний из списка акционеров?
— В прошлом году Инкомбанк подал заявку на открытие представительского офиса в США. Среди документов был и годовой отчет за 1993 год, где в числе акционеров значились эти три американские фирмы. Когда на суде я задал Виноградову этот вопрос, он сказал: "Это ошибка." Отчет, кстати, был заверен одной из самых авторитетных аудиторских фирм — KPMG, вероятность ошибки которой не больше, чем вероятность того, что человека убьет молния. Да, так вот, он говорит: "Мы подготовили правильный отчет." В новом отчете, естественно, американских акционеров не было. Однако если посчитать сумму долей владения оставшихся акционеров, окажется 76%. Ну, ясно, что никакой ошибки KPMG не допускал — просто вырвали страничку и вычеркнули акционеров.
— А какие обвинения предъявлены вам со стороны Инкомбанка?
— Считают, что я был в заговоре с акционерами и украл, либо помог украсть, $6 млн. Что они еще придумают, я не знаю.
— Чем, по вашему мнению, закончится суд?
— Этого я не могу знать. Но на сегодня Инкомбанк не в состоянии опровергнуть ни одно из обвинений. Он даже не говорит, что документы — фальшивка, а это самая стандартная отговорка. Виноградов признает: "Да, есть бумаги, да, банк должен. Но мой адвокат был в сговоре с вашими адвокатами". Но это же не позиция!..
Главный юрисконсульт договорно-правового управления Инкомбанка Виктор Конча
Без комментариев.
— Больше, чем сказано в официальном заявлении Наблюдательного совета банка, я вам сейчас сказать не могу. Это наша принципиальная позиция. Дело рассматривается в суде. На наш взгляд, попытка в этот момент обсуждать его вне суда по крайней мере некорректна, а если это делает еще и юрист, это не характеризует его как профессионала. Все эти разговоры можно рассматривать как попытку давления на суд. Тем более, что суд уже вынес ряд успешных для нас решений.
— Каких конкретно, вы не могли бы уточнить?
— Это были промежуточные решения. Был отклонен иск о том, что наши юристы неправомочны вести это дело от нашего имени. Было принято промежуточное решение о наложении ареста на ряд ценных бумаг, которые фигурируют в деле. И судья, рассматривавший дело, так и записал: "Я нахожу, что иск Инкомбанка хорошо обоснован."
— Вы можете что-нибудь сказать по сути сделки?
— Только одно: никаких средств, о которых идет речь, Инкомбанк от этих трех американских компаний не получал.
— А акции были им отправлены, так?
— Я бы не хотел сейчас это комментировать.
— Но я же сам в 1993 году писал про это статью...
— Да, банком был увеличен уставный капитал на эту сумму, были включены в состав акционеров эти компании, но когда выяснилось, что у банка отсутствуют эти средства, произошло возвращение к первоначальной ситуации.
— А когда выяснилось, что акции переданы, а деньги не перечислены?
— Я понимаю ваш интерес к этому, но я не хотел бы более подробно об этом сейчас говорить.
— И все-таки я бы хотел уточнить. Обычно ведь сначала выплачиваются деньги, а потом перечисляются акции. Разве нет?
— Это зависит от договоренности сторон. По закону, существует определенный период, в течение которого акции должны быть оплачены.
— И именно по прошествии этого периода выяснилось, что они не оплачены?
— Это я оставлю без комментариев. Вы можете сделать свой вывод.
— Судя по всему, Зельцеру в банке доверяли. Теперь он выступает против банка. Средства в оплату акций не поступили. Создается впечатление, что он эти деньги и увел. Правильно?
— Я не буду прямо отвечать на этот вопрос. Скажу только, что адвокату, как и врачу, нужно абсолютно доверять. Но он может оказаться недобросовестным.
— Согласитесь, это не ответ.
— По-другому я не могу вам ответить.
— Если бы на месте Зельцера был другой адвокат, сделка могла закончиться иначе?
— Без комментариев.