Закон об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ и новый Арбитражный процессуальный кодекс РФ (АПК) разделили юридическое сообщество на две неравноправные части – адвокатов и прочих юристов. Адвокаты получили монопольное право представлять интересы организаций в арбитражных судах. Реформа преследовала цель обеспечить более надежную защиту клиентов. Последние оценили заботу – некоторые уже готовятся к повышению адвокатских ставок.
Скрытая угроза
Нововведения в арбитражной практике активно обсуждаются пока что лишь теми компаниями, по бизнесу которых был нанесен непосредственный удар,– юридическими и аудиторско-консалтинговыми организациями. Представители остальных видов бизнеса – то есть их клиенты – пока занимают выжидательную позицию.
И правда, трудно оценить, как именно повлияет на бизнес устранение из залов арбитражных судов сотрудников юридических и аудиторских фирм. Любые возникающие барьеры порождают новые хитроумные лазейки, позволяющие их обойти. _&_ Но никому пока не известно, какова будет практика применения новых ограничений, и можно лишь догадываться о проблемах, которые возникнут перед потребителями юридических услуг.
Ясно одно: клиенты, которые захотят продолжить работу по судебным делам с прежними юридическими консультантами, не имеющими статуса адвоката, получат лишнюю административную нагрузку – например, связанную с зачислением в свой штат сотрудника юридической фирмы. Материальные затраты тут будут минимальны, и их, скорее всего, возьмут на себя сами юристы.
При этом, как предполагают многие юристы, процесс защиты может стать более громоздким и менее предсказуемым. Легко предположить, что в особо конфликтных процессах сторонами будет активно подниматься вопрос о надлежащем представительстве – проще говоря, у представителей сторон появится возможность уводить суд в область увлекательных дискуссий о том, что они именно те, за кого себя выдают.
По закону об адвокатуре и новому АПК право представлять организацию в суде имеют только независимые адвокаты либо штатные сотрудники данной организации. Но, как отмечает партнер международной юридической компании Baker & McKenzie, член Межреспубликанской коллегии адвокатов Евгений Рейзман, действующий Трудовой кодекс не определяет, что такое "штат" организации, не разграничивает штатных и нештатных работников и устанавливает для всех единые правила приема на работу. В результате могут возникать двусмысленные ситуации: допустим, в начале процесса суд принимает доверенность, в которой указана также штатная должность представителя. Противная сторона может поставить под сомнение его полномочия и потребовать справку с места работы с указанием должности и подтверждением, что должность внесена в штатное расписание. А если и этого окажется недостаточно, суд может пойти и на полномасштабную проверку – вплоть до затребования копии или даже оригинала трудового договора, выписки из штатного расписания и т. д. Но, как известно, процессуальные уловки мало что дают для понимания сути спора и нахождения истины.
Юридическая профессия в развитых странах
Великобритания. Изначально было установлено деление на барристеров (barristers) – адвокатов, допущенных к судебной практике, и солиситоров (solicitors), которые занимались всеми остальными видами юридических услуг. В настоящее время различия между этими категориями юристов постепенно стираются. В ряде стран континентальной Европы судебная система состоит из двух видов гражданских судов – общей юрисдикции и торговых. Соответственно, делятся на две категории и адвокаты. Однако в некоторых странах, например во Франции, произошло объединение этих адвокатур.
США. Все лица, занимающиеся юридической практикой (в том числе частнопрактикующие юристы, судьи, юрисконсульты компаний, прокуроры) являются членами юридического сообщества и могут вести практику при условии допуска через ассоциации юристов штатов. Никакого иного деления среди юристов нет.
Безусловно, новый порядок в первую очередь затрагивает интересы крупных компаний, которые порой участвуют сразу в нескольких арбитражных спорах одновременно (предпринимателей без образования юридического лица эти ограничения вообще не касаются, их по-прежнему может представлять в арбитраже любое лицо по доверенности).
Но особо следует отметить сложное положение, в которое попали крупные транснациональные корпорации, работающие в России. По всему миру они имеют обыкновение работать с конкретными юридическими и аудиторскими фирмами. Причем это обязательно должны быть столь же крупные и авторитетные в мировом деловом сообществе компании – такие, как аудиторские компании "большой четверки".
Заметим, это не снобизм и не пижонство. Просто в развитых странах очень развит институт ответственности юриста, равно как и ответственности аудитора. Даже самые жесткие правила профессиональной деятельности не могут исключить возможность юридической (равно как и аудиторской) ошибки, которая может стоить сотни миллионов и даже миллиарды долларов – достаточно вспомнить пресловутое дело Enron. В странах с развитым законодательством и четкими правилами профессиональной этики крайне высок уровень материальной ответственности юридических и аудиторских фирм. Все такие фирмы страхуют эту ответственность на огромные суммы. Именно на материальной ответственности и высокой деловой репутации и зиждутся гарантии интересов их клиентов.
Теперь представим, какие гарантии, кроме, в лучшем случае, высокой профессиональной репутации, может дать такой компании российский адвокат в нынешних условиях. В отличие от западных юридических и аудиторских фирм, существующих обычно в форме полного партнерства (что предполагает ответственность участников всем своим имуществом), российские адвокатские бюро работают в форме некоммерческих партнерств, где ответственность ограничена учредительными вкладами партнеров (обычно это мизерные суммы).
Есть и еще один принципиальный момент. Для любого клиента важен не только ценный юридический совет, но и способность юриста защитить правовую позицию клиента в суде. Теперь, когда крупные иностранные компании лишились возможности защищаться в суде силами специалистов проверенных юридических фирм, создалась сложная ситуация. С одной стороны, есть инофирмы, не имеющие представительства в России, но ведущие здесь арбитражные дела. Эти компании не смогут нанять сотрудника юридической компании в штат просто по причине отсутствия штата в России. С другой стороны, иностранные юрфирмы не могут и принять на работу российских адвокатов – это запрещено законом об адвокатуре. Иностранная юрфирма может заключить договор с местным адвокатом на представление интересов ее клиента в суде. Однако, по словам господина Рейзмана, и это не лучший вариант – во-первых, российский адвокат не может дать необходимых материальных гарантий, во-вторых, условия страхования иностранной юридической фирмы не всегда покрывают ошибки нанятого фирмой стороннего юриста.
Евгений Рейзман:”Англосаксонское право формировалось более двухсот лет. Мы же находимся только в начале этого процесса. Так, обязательное страхование ответственности российских адвокатов начнется только с 2007 года. В начальном состоянии находится и разработка общих правил профессиональной этики. Но западных инвесторов волнуют гарантии защиты их инвестиций, и если уровень гарантий они сочтут недостаточным, то акционеры наших клиентов предпочтут вывести свои средства из этих компаний. Поэтому ограничение возможностей иностранных юридических фирм объективно ухудшает инвестиционную привлекательность России”.
Нагрузка для адвоката дьявола
Многие специалисты отмечают, что ряд положений закона об адвокатуре, перенесенных затем в новый АПК, оставляет много неясностей в смысле правоприменительной практики. Это касается и статуса иностранных адвокатов (еще неясно, кого считать иностранным адвокатом и смогут ли они представлять интересы клиентов в российских судах). Ведь есть страны, где юридическая деятельность не отделена от адвокатской. Нечетко определена и сама адвокатская деятельность – она охватывает почти все виды юридических услуг.
По словам Владимира Хвалея, партнера Baker & McKenzie в Белоруссии, похожая проблема возникла после принятия в Республике Беларусь закона об адвокатуре 15 июня 1993 года. Вскоре под давлением адвокатского лобби минюст республики на основании этого закона издал приказ, по которому право оказания юридических услуг на территории Республики Беларусь имели только адвокаты. Остальные юристы и юрфирмы оказались вне закона. Юристы из юридических компаний были вынуждены сдавать экзамены, а юрфирмы – ликвидироваться. Остроту проблемы удалось сгладить благодаря усилиям местного юридического сообщества – пришлось ввести отдельную систему лицензирования для фирм, оказывающих неадвокатские услуги.
Как уже говорилось, российские юридические и аудиторские фирмы в большинстве своем вовремя отреагировали на изменения и вывели своих основных юристов за штат. Так, Евгений Рейзман, сохранив статус партнера Baker & McKenzie, стал независимым адвокатом, а его прежняя фирма стала его основным клиентом. В таком же качестве сегодня работает партнер международной юридической фирмы Salans Сергей Маринич. Дальнейшие действия юридических фирм предсказуемы: со временем они образуют собственные адвокатские коллегии или бюро, члены которых сохранят прежние рабочие (но формально независимые) отношения со своими компаниями и клиентами.
Здесь любопытны два момента. Традиционно в России адвокаты занимались гражданскими и уголовными делами в судах. Между тем и прежде ощущалась нехватка юристов, владеющих экономическими знаниями и способных вести дела с точки зрения не только процессуальной, но и экономической логики. Массовый наплыв в арбитражные суды адвокатов, более искушенных в гражданских и уголовных процессах, нежели в экономических, по идее должен снизить качество услуг для их клиентов.
Впрочем, Евгений Рейзман так не считает: “Добросовестный адвокат не должен вести процесс в одиночку, если попал в область, где недостаточно компетентен. Например, в Англии есть барристеры, защищающие клиента в суде, и помогающие им солиситоры, специалисты в узких отраслях права. И тандем опытного процессуалиста с узким специалистом – самая эффективная форма ведения судебных споров”.
Но есть и другой момент. Профессия адвоката предполагает ведение самых разных дел, в том числе и тех, за которые его подопечный не в состоянии заплатить. В этом случае гонорар адвоката должно оплачивать государство, но на практике оплата идет за счет адвокатских коллегий. Так вот, юристы, привыкшие работать в юридических фирмах и специализирующиеся на корпоративном праве и экономических спорах, перейдя в адвокаты, будут вынуждены выполнять условно-бесплатную работу, в том числе по уголовным и гражданским делам, распределяемым внутри адвокатских коллегий. Такая добровольно-принудительная работа также не добавляет комфортности ни им самим, ни их клиентам.
Прогрессивная оплата
В то время как потребители юридических услуг пока не способны внятно сформулировать свое отношение к новому АПК, сами юристы выражают осторожный оптимизм. Сергей Маринич: “В новом АПК немало прогрессивных моментов. Я приветствую стремление сделать рынок более профессиональным. Я согласен, что нужно сделать профессию юриста "закрытой". То есть чтобы ею имели право заниматься люди подтвержденного профессионального и морального уровня, и чтобы они при этом не могли заниматься никакой другой деятельностью. В этом действительно видно стремление защитить интересы клиентов. Но мне непонятно, почему внутренние юристы компаний оказываются по профессиональным качествам лучше специалистов юридических компаний. Надо сделать одинаковые требования для всех – адвокатов, юристов, юридических фирм”.
Между тем один из собеседников на условиях анонимности указал на симптоматичную тенденцию. Так, в начале этого года обострились отношения между Торгово-промышленной палатой РФ и Российским обществом оценщиков из-за стремления взять под контроль процесс регулирования рынка оценки. По аналогичным же причинам разгорелась конкуренция за контроль за аудиторским рынком между Минфином РФ и Минимуществом РФ. Лоббирование закона об адвокатуре и нового АПК собеседник предложил рассматривать в том же контексте – как стремление получить доступ к самым "нежным местам" российского бизнеса, а именно доступ к финансовой информации.
Другой собеседник, также пожелавший сохранить инкогнито, так описал ситуацию: "Идет процесс установления правил на рынке. Представьте, что мы с вами еще не договорились о том, по какой стороне дороги нам ездить. И вот я проталкиваю правила дорожного движения, по которым мне удобнее парковать машину возле дома. Не важно, хорошие эти правила или плохие, важно что они выгодны именно мне. Так вот, экономическая логика ведет к тому, что вскоре после введения монополии адвокатов их ставки должны возрасти процентов на 25-30".