На прошлой неделе один из основателей группы "Тройка Диалог", председатель совета директоров одноименной управляющей компании Павел Теплухин объявил об уходе из компании, в которой проработал 12 лет. О том, почему это произошло, о массовом оттоке пайщиков, упущенных возможностях и планах по дальнейшему трудоустройству ПАВЕЛ ТЕПЛУХИН рассказал в интервью "Ъ".
— Ваш уход из "Тройки" для многих участников рынка не стал неожиданностью. Впервые о том, что вы покидаете компанию, заговорили еще в начале прошлого года. Действительно ли уже тогда вы приняли принципиальное решение уйти?
— Да, я помню, как появлялись эти слухи, там было несколько таких всплесков. Мы их анализировали, проводили свои расследования и пришли к выводу, что эти домыслы запускали наши непосредственные конкуренты, которые хотели переключить фокус негативных новостей на "Тройку Диалог". Я сейчас ответственно заявляю, что те слухи никак не были связаны с внутренними процессами в нашей компании и уж точно не имели ничего общего с моими намерениями. Решение о моем уходе было принято мной во время новогодних каникул.
— Что стало причиной?
— В этот Новый год я впервые за десять лет не уехал кататься на лыжах, а остался в деревне, где были тишина, коньки и баня. В этой обстановке я размышлял о том, что за все эти годы у меня получилось, а что нет. Я думал, как развиваться дальше и чем мне хотелось бы заняться. И тогда пришло понимание, что, наверное, пора попробовать себя в чем-то другом. Во время праздников я встречался с Рубеном (Варданяном, председателем совета директоров "Тройки Диалог".— "Ъ"), дача которого находится рядом с моей, и мы долго разговаривали по этому поводу. У нас с ним всегда были очень хорошие дружеские отношения, мы привыкли говорить друг другу правду, даже если она не очень приятная. Я озвучил ему свои мысли, мы вместе подумали о дальнейшем взаимодействии, и тогда же было принято окончательное решение о моем уходе из компании.
— Объявление о вашем уходе специально было запланировано на день рождения компании?
— Не могу сказать, что мы задумывались на эту тему, хотя, если сейчас смотреть назад, это оказалось символично. Точно так же символичной оказалась книга "Матрица Теплухина", которую я написал. Это стало неким подведением итогов той работы, которую я проделал в "Тройке".
— Но книгу вы написали два года назад. Если уже тогда были подведены итоги, чем вы занимались все это время?
— К моменту написания книги был выстроен основной бизнес "Тройки", представляющий собой матрицу. Эта матрица состоит из клиентских групп — розничных инвесторов, институциональных и крупных частных (private banking), а также из направлений бизнеса, услуг, которые мы предлагаем этим клиентам. Это портфельные инвестиции, прямые инвестиции, недвижимость, венчурные фонды. Каждый продукт в отдельности покрывает все клиентские группы, а для каждого нового клиента уже существует спектр готовых продуктов. Вот эта структура была отстроена уже к тому времени, но расти она может бесконечно, и эти два года я занимался ее совершенствованием. Например, в конце прошлого года я вел переговоры с потенциальными партнерами "Тройки" в нашем новом проекте, реализация которого намечена на этот год. Я обсуждал с представителями Citibank, Barclays, HSBC возможность продажи наших фондов через их сеть новой клиентской группе — иностранным инвесторам.
— В прошлом году в "Тройке" произошел ряд кадровых назначений и перераспределений обязанностей. В частности, в компанию из "Ренессанс Капитала" пришел Игорь Сагирян, который стал курировать отношения с крупными частными клиентами — сферу, которая всегда была за вами. Чем это было обусловлено?
— Я считаю, что приход Игоря очень усилил нашу команду, нам нужен был такой квалифицированный человек с опытом для того, чтобы возглавить столь крупное направление. Он не заменил кого-то, не взял на себя чьи-то полномочия. Он лишь стал курировать направление, которое переросло в отдельный бизнес.
— Вы участвовали в обсуждении его кандидатуры?
— Переговоры с ним вел Рубен, у них давние дружеские отношения. Когда он предложил, чтобы Игорь присоединился к нам, я с радостью его поддержал.
— А в какой степени в последние годы вы занимались оперативным управлением компанией?
— Платежки я не подписывал, если вы это имеете в виду. В мои обязанности входило проведение собраний менеджеров, постановка стратегических задач, структурирование сложных проектов. Я не отвечал здесь за портфельный менеджмент, ритейл, за взаимоотношения со всеми нашими клиентами. Это ежедневная работа отдельных специалистов. Все это время я занимался тем, чтобы "Тройка", как матрица, была сбалансированной, и думаю, мне удалось этого достичь. Если сейчас выделить из группы компаний какое-то направление — будь то private banking, венчурные фонды или розничное направление, они будут жить своей жизнью и будут самодостаточны.
— Сделка со Standard Bank как-то повлияла на ваше видение развития бизнеса "Тройки"?
— Во-первых, это была абсолютно уникальная сделка, потому что в тех рыночных условиях, когда она совершалась, ничего подобного не могло произойти. Во-вторых, Standard Bank с его присутствием в разных частях мира дал нам возможность обрести новую платформу для продажи наших продуктов инвесторам из Китая, Латинской Америки, ЮАР. Это задача, которая может быть решена только на уровне международного холдинга. Сейчас ведется активная работа в этом направлении, но до этапа реализации таких идей мы пока не дошли.
— Что бы вы назвали своим главным достижением за время работы в "Тройке"?
— Если говорить о достижениях, то они касаются скорее не управляющей компании, а "Тройки" в целом. Я считаю, что вместе с Рубеном и другими партнерами нам удалось доказать, что независимый российский инвестиционный банк возможен. Вот такая неочевидная задача. Второе главное достижение выражается слоганом, которым, к сожалению, сейчас пользуемся не мы, хотя родился он в "Клубе 2015", куда я вхожу. Это слоган о выгоде честного поведения. Действительно, нам не стыдно смотреть в глаза своим партнерам, клиентам, регуляторам, сотрудникам, мы построили великую компанию. Эта компания не эксплуатирует ограниченные сырьевые ресурсы страны, при этом у нее получается зарабатывать хорошие деньги.
— На время кризиса о хороших деньгах пришлось забыть?
— Конечно, как и все остальные, мы серьезно пострадали от этого. Если кризис в 1998 году мы сумели предсказать и компания пережила его с минимальными потерями, то в этот раз все было по-другому. Я, как и многие другие эксперты, включая министров, ошибся в анализе сложившейся ситуации. В нашем распоряжении не было качественной статистики относительно объема задолженности в российской экономике. Все мы опирались на те данные ЦБ, которые у нас были, делали оптимистические выводы, но в реальности оказалось, что объем задолженности существенно превышал те уровни, о которых говорилось в тех данных. И когда случился кризис, начались срочные продажи залогов по бросовым ценам, рынок был убит. Вот это было неожиданно и неприятно, потому что мы были уверены, что прорвемся. Но сейчас мы уже вернулись на нормальные рельсы и бизнес восстанавливается.
— Что еще вам хотелось бы улучшить или сделать по-другому, но не удалось?
— Нам пока не удалось сделать из Москвы мировой финансовый центр. Это здравая идея правительства, и "Тройка", как один из главных участников российского финансового рынка, должна занять лидерство в решении этого вопроса. Нашей задачей всегда было создать для себя рынок, занять на этом рынке ту долю, которую мы считаем важной, а потом пустить на него других, чтобы они разобрали остальное. Эта философия "Тройки" существовала с первого дня работы компании. В свое время мы заняли существенную долю на рынке ГКО, были одним из основных участников приватизации, создавали в России индустрию коллективных инвестиций, private banking, и захватили в этих секторах лидерские позиции. Задача по строительству международного финансового центра пока не выполнена.
Что касается того, что хотелось бы улучшить внутри компании, то я считаю, что мы несколько опоздали с развитием собственного коммерческого банка. Если бы мы занялись этим раньше, в кризис мы бы чувствовали себя более комфортно, взяв, к примеру, ломбардный кредит в ЦБ, как это делали все крупные банки.
— Две недели назад Федеральная антимонопольная служба (ФАС) начала разбирательство по жалобе четырех клиентов "Тройки", деньги которых были у вас в доверительном управлении. До сих пор компания практически не комментировала эти претензии...
— Конечно, всем неприятно терпеть убытки, но когда ты инвестируешь деньги на фондовом рынке, надо быть готовым к риску и потерям. Меня удивляет реакция СМИ на эти сообщения. Разбирательство еще только началось, для этого приглашены эксперты, запрошены документы. Никакого решения еще нет, и неясно, когда оно появится. Еще больше удивляют домыслы, что мой уход из "Тройки" как-то связан с этим событием. Но ведь это глупость! Не надо склеивать два события, совершенно независимых друг от друга. Не надо забывать, что у нас самое большое количество клиентов — более ста тысяч, а жалоб — четыре, да и те не самые очевидные. Не самая плохая статистика.
— Есть еще одна категория ваших клиентов, например, негосударственные пенсионные фонды (НПФ), которые также говорили о претензиях к вам, хотя и не обращались с ними в какие-то надзорные органы. НПФ были недовольны тем, что в портфелях, которыми вы управляли, оказалось довольно много облигаций, по которым наступили дефолты ("Еврокоммерц", АЛПИ). Выпуском этих облигаций занималась инвестиционная компания "Тройка Диалог", а управляющая компания выкупала часть выпуска и распределяла ее по портфелям клиентов. Насколько верна была такая стратегия?
— Хочу обратить внимание, что наша управляющая компания — крупнейший в России частный инвестор на рынке облигаций. Инвесткомпания — один из крупнейших организаторов выпусков корпоративных облигаций. Как крупнейший покупатель и крупнейший продавец, не пересечься мы просто не могли, так не бывает. Но отмечу, что по каждому из выпусков, о которых вы говорите, была переподписка, то есть спрос на них превышал предложение, а это значит, что бумаги были интересны всем инвесторам. Мы не покупали что-то бросовое, никому не нужное, нам были интересны те же бумаги, которые считали перспективными все остальные участники рынка.
По дефолтам хотел бы сказать следующее. Когда в нашем общем портфеле из 40 выпусков разных облигаций дефолт наступил лишь по трем-четырем (а всего дефолт допустили более 30 эмитентов), это хороший результат во время столь масштабного кризиса, который мы пережили. Значит, люди, которые анализировали облигации, прежде чем их купить, выбрали лучшие бумаги из тех, что имелись на рынке.
— Долгие годы "Тройка Диалог" была безоговорочным лидером на рынке коллективных инвестиций. Однако в последнее время у вас появилось несколько серьезных конкурентов, которые периодически опережают вас по различным показателям. А по оттоку средств из паевых инвестиционных фондов (ПИФ) компания занимает одно из первых мест. В чем причина этого?
— Отток средств пайщиков — многомесячная тенденция, присущая всему рынку. Как я уже сказал, у нас более ста тысяч клиентов и самые большие фонды под управлением. Естественно, что объемы оттоков в такой непростой ситуации будут пропорциональны объему средств под управлением. Кроме того, надо оговориться, почему люди забирают деньги. Это происходит не потому, что они недовольны качеством управления, просто им понадобились деньги здесь и сейчас. Вспомните ситуацию, сложившуюся в конце 2008 года. Тогда банки начали в одностороннем порядке повышать ставки по кредитам или требовать их погашения. В банковской системе возникла дыра, и латание этой дыры происходило в том числе за счет живых денег из ПИФов. Это нормальная ситуация. Люди используют свои накопления, чтобы решать текущие проблемы. Деньги на то и нужны, чтобы взять их в трудной ситуации.
При этом в отличие от некоторых стран мы ни на один день не закрыли окошко и не перестали погашать паи. А ведь у нас были все права, чтобы сделать это. Несколько раз торги на биржах приостанавливались, и мы могли сказать, что сегодня переоценка не проводилась и мы не можем корректно рассчитать стоимость пая. Но мы осознанно, в какой-то мере в ущерб себе, обслуживали, удовлетворяли все запросы пайщиков в полном объеме. Это клиентский бизнес, и в нем нельзя думать о собственной гордости или выгоде, даже если приходится очень тяжело. Мы не последовали примеру некоторых крупных банков, которые без объяснения причин переставали обслуживать клиентов. Так что отток средств из ПИФов — это показатель честности и прозрачности индустрии.
— Как руководитель компании, вы напрямую работали со многими крупными клиентами. Нет опасения, что после вашего ухода из компании уйдут и они?
— О возможном уходе крупных клиентов, с которыми я работал напрямую, можно было бы говорить, если бы я уходил к конкурентам. Я же не хочу строить структуру, похожую на "Тройку", конкурировать с ней, так как конкурировать с лидером рынка, отставание от которого будет неизбежным, глупо. Я не хочу заниматься глупостями. Клиентов, с которыми раньше общался я, теперь будут курировать Рубен, Жак и Игорь (Варданян, дер Мегредичян и Сагирян.— "Ъ"). К тому же я еще раз подчеркну, что я не ухожу из "Тройки" прямо сейчас. Одной из договоренностей, которых мы достигли с Рубеном, было то, что я спокойно, столько, сколько на это потребуется времени, буду передавать дела, клиентов, проекты. "Тройка" — наше общее с партнерами детище, так что мой уход будет максимально корректным. При разводе родителей ребенок страдать не должен.
— За время вашей работы в "Тройке" вы не раз выступали с заявлениями по политическим и социальным вопросам, в частности по пенсионной реформе, в реализации которой вы принимали активное участие. Тогда некоторые ваши коллеги видели в этих заявлениях политические амбиции. Вы не рассматриваете вариант ухода в политику?
— Мне постоянно предлагают вступить в какую-то партию или приглашают поработать в правительстве. Но ни тогда, ни сейчас я не вижу себя в этой роли. Я человек бизнеса, эта сфера мне понятна, и это у меня получается. А как устроен политический мир, мне до конца не ясно, он мне не близок.
— Тем не менее в числе сфер, которые были бы вам интересны после ухода из "Тройки", вы называли крупный бизнес с участием государства и государственно-частное партнерство. Все-таки вы хотели бы быть ближе к государству?
— Ни для кого не является секретом, что и в России, и на Западе крупный бизнес всегда тесно взаимодействует с государством. Это данность. Взять, к примеру, частную компанию General Motors. Кто там принимал антикризисные решения? Акционеры? Нет, правительство США. То же самое происходит в Европе. Именно с учетом этой особенности я вижу себя в крупном бизнесе. Мне нравится решать управленческие задачи в больших проектах.
— Сразу после того, как вы объявили о том, что покидаете компанию, возникло несколько версий о вашем следующем месте работы, начиная от "Роснано" и заканчивая ТНК-ВР. Поступали ли вам уже конкретные предложения?
— В "Роснано" я и сейчас возглавляю инвестиционный комитет и не вижу причин для прекращения этой деятельности в корпорации. Что касается предложений, то, конечно, они поступают, причем со всего мира. Телефон звонит едва ли не каждую минуту, вот сейчас, например, звонили из Швейцарии.
— Не хотите туда уехать?
— Не знаю, я пока лишь собираю все предложения, анализировать их буду потом.
— То есть у вас нет установки выйти на новую работу к определенной дате?
— Конечно, нет. Я могу себе позволить подумать ровно столько времени, сколько нужно, чтобы принять правильное решение. Чтобы добиться каких-то весомых результатов в бизнесе, потребуется не полгода, не год и даже не пять, а все 15 лет. Потому я решение принимаю не на полгода, а лет на 15. Глупо совершить такую ошибку в начале, если это неправильное решение. Лучше подумать полгода, чтобы 15 лет было красиво.
— Уже принято решение, кому вы продадите свой пакет акций "Тройки"?
— Акциями группы компаний владеют партнеры, и в правилах партнерства есть четкая процедура передачи акций. Мой пакет поступит в распоряжение не какого-то конкретного человека, а в распоряжение партнерства. Что будет с этими акциями дальше — будут ли они поделены пропорционально между всеми партнерами, выкупит ли их кто-то один, останутся ли они в качестве казначейских акций, решать совету партнерства. У нас все грамотно прописано, от процедуры передачи акций до выплаты их денежного эквивалента.
— Действительно ли ваш пакет составляет 5% акций?
— Доли партнеров — это конфиденциальная информация, которую вам никто и никогда не раскроет. Разговоры о том, сколько у меня акций, являются домыслами, а домыслы мы никогда не комментируем вне зависимости от того, верны они или нет.
— И все же вы являлись одним из ключевых партнеров "Тройки", и, исходя из оценки компании, полученной после сделки с Standard Bank ($300 млн за 33% акций), на рынке ваш пакет оценивается в десятки миллионов долларов. Вы уже решили, во что вложите эти деньги?
— Прежде чем решить, что делать с деньгами, надо определиться, чем я буду заниматься в дальнейшем. Скажу лишь, что я всегда диверсифицирую свои инвестиции. Какую-то часть я планирую вложить в новый бизнес, тот, который станет моей новой работой. Но есть золотое правило: нельзя все деньги вкладывать в свой же бизнес. Тем самым ты подводишь под риск не столько себя, сколько свою семью, которая от тебя зависит.