Один из крупнейших партнеров России в области торговли сырьевыми ресурсами — швейцарская компания Glencore International AG (до сентября 1994 года именовавшаяся Marc Rich + Co. AG) — до последнего времени на российском рынке занималась исключительно торговыми операциями, не принимая участия в приватизации местных предприятий. Однако сейчас практически все важнейшие события в сфере собственности на российских металлургических предприятиях происходят при деятельном участии Glencore. Несмотря на окутывающую компанию завесу секретности, Ъ удалось выяснить причину смены политики Glencore в России.
Долго запрягали, но быстро поехали
С начала 80-х годов швейцарский концерн Glencore International выступает в качестве одного из крупнейших внешнеторговых партнеров России в таких стратегически важных областях, как экспорт нефти, угля, металлов, руд и минеральных удобрений, импорт зерновых культур и сахара. Однако для подсчета появившихся за последние два года публикаций российской прессы о его работе хватило бы пальцев одной руки. Про текущую деятельность компании в России, помимо ее непосредственных партнеров, не знал практически никто. Единственное, что было твердо известно, — это принцип Glencore ограничивать свою деятельность в России только торговыми операциями и не участвовать в приватизации предприятий. Этим компания разительно отличалась от своих конкурентов, увлеченно скупавших все, что под руку попадется.
Однако за последние несколько месяцев ситуация изменилась коренным образом. Сначала стало известно, что Glencore приобрела контрольный пакет акций дальневосточного АО "Дальполиметалл" (монополиста федерального значения по производству полиметаллических руд), а совет директоров предприятия возглавил руководитель департамента цинка и свинца московского представительства компании Евгений Помпа. Более того, под проект расширения рудной базы "Дальполиметалла" (который обойдется Glencore в $30 млн) компании удалось добиться максимального снижения для предприятия всех местных налогов, а это на Дальнем Востоке большая редкость. Затем Glencore провела широко освещавшуюся прессой презентацию созданной ею совместно с Красноярским алюминиевым заводом (крупнейший в России производитель алюминия) компании Krazpa Metals. По уверениям руководства Glencore, эта компания должна стать стратегическим партнером КрАЗа в работе на западных рынках. Заметим, что пресса квалифицировала новый проект Glencore как "событие номер один" российского рынка алюминия.
И наконец, 20 апреля на собрании акционеров АО "Мечел" (Челябинский металлургический комбинат), крупнейшего производителя спецстали в России, дружественные Glencore фирмы совершенно неожиданно для сторонних наблюдателей выступили как владельцы 36% от уставного капитала предприятия. Представители швейцарской компании получили треть мест в совете директоров комбината. Был обнародован совместный план руководства предприятия и Glencore по погашению задолженности комбината во внебюджетные фонды, привлечению под гарантии швейцарского трейдера дешевых заемных ресурсов от западных банков и снабжению предприятия сырьем от южноафриканской корпорации ISKOR. Руководство московского офиса Glencore впервые за два года пошло на официальный контакт с прессой, туманно намекнув: в недалекой перспективе возможно создание промышленного холдинга, объединяющего Glencore, "Мечел", поставщиков сырья и производителей продукции конечного передела.
Все эти события можно квалифицировать только как решительную смену Glencore всех принципов своей работы в России. Получить какие-либо официальные комментарии по этому факту Ъ от руководителей российского офиса Glencore не удалось — компания по-прежнему чурается прямых контактов с прессой. Однако причину смены политики Glencore в России, а также некоторые подробности ее приватизационных проектов на местном рынке выяснить все же удалось.
Марк Рич — большой друг СССР
Любопытный факт: практически каждый кризисный момент в жизни Glencore International приводил ее к решению расширять свое присутствие сначала в СССР, а затем и в России.
Но обо всем по порядку. Компания была учреждена американцем бельгийского происхождения Марком Ричем 3 апреля 1974 года в швейцарском городе Цуг и тогда по имени хозяина получила название Marc Rich + Co. AG. Теплые отношения Марка Рича с руководителями стран ОПЕК (установленные еще в бытность Рича руководителем нефтяного департамента компании Philipe Brothers) помогли за относительно короткий срок выйти на первые позиции в мировой нефтеторговле. Заработанные деньги компания вкладывала в прочие сектора сырьевой торговли, и к началу 80-х Marc Rich + Co. AG стала одной из крупнейших торговых групп в мире, каковой она остается и по сей день (см. справку).
Однако все это время за руководителем Marc Rich + Co. AG тянулся шлейф сомнительных, с точки зрения закона, историй. Сначала Рича обвиняли в том, что, закупая нефть в Иране, он нарушил эмбарго Вашингтона на контакты с Ираном (установленное Джимми Картером после нашумевшей истории с захватом в Тегеране американских заложников). Затем выяснилось, что в нарушение эмбарго ООН Marc Rich + Co. AG тайно поставила в Южную Африку между 1979 и 1988 годами 78 судов, груженных 11 млн т нефти. И наконец, в 1982 году против Марка Рича американским правительством было возбуждено уголовное дело по 65 пунктам: злостная неуплата налогов, вымогательство, скрытие дел, торговля с противником и прочие неприятные вещи. Как объясняют сотрудники Glencore, это был результат несовпадения позиций Рича и налогового ведомства США: американские власти считали, что их подданный должен платить налоги со всей полученной его предприятиями прибыли, Рич же предпочитал пополнять казну США только налогами со своих американских компаний. Однако все доводы бизнесмена в свою защиту не убедили американские власти: Интерпол даже назначил за голову скрывшегося руководителя компании $750 тыс., что вызвало бурный восторг западной прессы, которая долго и подробно обсуждало это дело. Стычка с налоговыми органами закончилась тем, что 16 августа 1982 года Марк Рич вошел в здание регистрационного агентства в Мадриде, торжественно поклялся в верности испанскому королю и отказался от американского гражданства. Однако дела компании пошли хуже, партнеры уже начали выбирать, что выгоднее — вести с Марком Ричем дела или выдать его Интерполу и получить положенные (и немалые) деньги.
И вот тут Марк Рич обратился туда, где урон, нанесенный им Америке, оценили бы по достоинству — то есть в СССР. Дружба с правительством началась вполне в духе предприимчивого бизнесмена: в период эмбарго ООН на торговые отношения с СССР (введенного после начала афганской войны) Marc Rich + Co. AG была единственным западным трейдером, поставлявшим в Советский Союз зерно. В 1983 году в Москве открылось представительство Marc Rich + Co. AG, вскоре компания стала одним из крупнейших западных внешнеторговых партнеров СССР. В 1992 году товарооборот Marc Rich + Co. AG со странами бывшего СССР составил $3 млрд, объем поставок зерна в Россию достиг $700 млн. Однако деятельность компании в России принципиально ограничивалась только куплей-продажей — Марк Рич не желал вступать в контакт с налоговыми органами еще одной великой державы. Единственное исключение — созданные в начале 90-х годов СП в области переработки нефти ("Азинтеройл" в Баку, "Волгорич" в Волгограде, "Ухтойл" в Коми и "Лисойл" в Лисичанске на Украине), нефтедобычи ("Нобель-ойл" в Усинске, Коми) и транспортировки нефти (СП "Росрич" с государственным концерном "Роснефть") — только подтвердили правило. По свидетельству сотрудников Glencore, средства, вложенные компанией в эти предприятия, не окупились и по сей день.
Однако идиллия в отношениях компании с Россией продолжалась недолго. В 1992-1993 годах нигилистически настроенная российская пресса подключилась к международной кампании "очернительства" Марка Рича, обвинив его в расхищении российской нефти и принадлежности к "семье" международных наркобаронов. Столь своеобразный имидж босса, естественно, мешал работе компании в России, которая к тому времени занимала важное место в списке приоритетных для Marc Rich + Co. AG регионов. Не выдержав нездорового ажиотажа вокруг деятельности компании в России, московский офис в разное время покидали люди, составившие костяк ныне хорошо известных на местном рынке компаний Euromin, Coalco, Trafigura. К тому же Интерпол вновь начал беспокоить партнеров Marc Rich + Co. AG листовками с требованием выдачи "опасного преступника". Да и американские компании группы (в частности, Clarendon AG) испытывали определенные трудности в работе — банки не хотели кредитовать компании, принадлежащие приговоренному к пожизненному заключению.
Одним словом, в марте 1993 года топ-менеджеры Mark Rich + Co. (владевшие в совокупности 49% акций компании) предложили шефу продать им контрольный пакет акций. Компанию возглавил Вилли Штротхотте, с середины 80-х занимавший второе место в корпоративной иерархии Marc Rich + Co. AG. 1 сентября 1994 года компания была переименована в Glencore International AG.
Glencore в России. Акт первый: торговля
Примерно тогда же радикально изменилась политика Glencore в России. Наученный горьким опытом, Glencore прекратил контакты с местной прессой и ужесточил контроль за утечкой информации о работе своего московского офиса. Второе и более важное изменение — после распада системы централизованного финансирования промышленности Glencore стал нянькой для многих промышленных предприятий России и СНГ, финансируя их работу, поставляя сырье, горюче-смазочные материалы и даже электроэнергию. Российские проблемы Glencore занимали у главы компании и его семьи столько времени, что, по сообщению швейцарского журнала Beelans, сын Вилли Штротхотте даже приступил к изучению русского языка. Особых успехов Glencore добилась в металлургии и сахарной промышленности СНГ. По заявлению одного из руководителей московского офиса, Glencore неофициально "держит до 80% сахарного импорта России". Возможно, эта цифра несколько преувеличена. Однако доподлинно известно, что компания загружает работой большинство сахарных заводов Украины (поставляя на них сахар-сырец из Южной Америки, который после обработки поставляется в Россию) и неофициально, но активно участвует в реализации знаменитого "кубинского соглашения" (по схеме "российская нефть на кубинский сахар"). По сведениям из неофициальных источников, переговоры об участии Glencore в этой сделке (а также в торговле продукцией кубинских металлургов) Вилли Штротхотте вел непосредственно с Фиделем Кастро. Причем переговоры были настолько успешны, что глава Glencore даже удостоился чести прокатиться на личной яхте кубинского лидера.
Кроме того, компания пошла на беспрецедентный для нее шаг, заключив с группой западных банков договора о кредитовании российских металлургических предприятий. Получателем кредита и гарантом его возврата является Glencore, в 1994 году переговоры при посредничестве Glencore принесли российским предприятиям около $100 млн.
В результате вышеперечисленных процессов Glencore все активнее втягивалась в хозяйственную деятельность на территории России. Численность персонала московского офиса выросла за последние три года с 5 до 200 человек, по каждому направлению работы фирмы в России (алюминий, цинк и свинец, медь, ферросплавы, нефть, зерно, сахар, удобрения) был образован специальный департамент. Департаменты обросли дочерними фирмами, которые предназначались главным образом для "оптимизации финансовых потоков": так, например, у департамента сахара есть фирма-нерезидент (Duffield Ltd.) и фирма-резидент ("Сахаринвест"). Однако даже наличие большого количества квалифицированных специалистов не гарантировало Glencore возврата затраченных на финансирование работы предприятий собственных и заемных средств. Специфика российского промышленного бизнеса такова, что для обеспечения таких гарантий трейдер должен иметь пакет акций предприятия и влиять на работу его руководства. Пример полуразоренной AIOC (Ъ неоднократно описывал ситуацию вокруг этой компании) может убедить в этом кого угодно. Словом, накопив долги, руководители московского Glencore начали серьезно подумывать о расширении своего влияния на прокредитованные предприятия.
Есть и вторая причина, заставившая Glencore пойти на смену стратегии. В последние полгода активное участие в приватизации прямых конкурентов компании стало приносить ей все больше неприятностей. Покупая предприятия, трейдеры переводили весь сбыт их продукции на себя, отказывая своим конкурентам. В условиях рынка это вполне естественно, однако потерю контрактов с перешедшими в прошлом году под управление более предприимчивых трейдеров Саянским и Новокузнецким алюминиевыми заводами Glencore переживал очень болезненно. Не лучше шли дела и в странах СНГ. Гянджинский глиноземный завод (Азербайджан) в марте этого года был передан в управление английской Trans World Metals (TWM), на подходе аналогичная сделка в отношении расположенного в той же республике Сумгаитского алюминиевого завода. Между тем до последнего времени Glencore был крупнейшим трейдером этих предприятий. Такая же история приключилась в Казахстане, только там TWM (а точнее, дружественная ей фирма Japan Chrome Corporation) получила в управление все крупнейшие феррохромные предприятия. Менеджеры Glencore высказывали опасения, что после намечавшейся на январь этого года приватизации АО "Балхашмедь" (крупнейшего партнера компании в Казахстане), Glencore "уйдут" и с этого предприятия (правда, потом мрачные прогнозы не подтвердились). И наконец, в последнее время появились сообщения, что швейцарская фирма Raznomin (детище российского "Разноимпорта") может оттяпать у Glencore контракты на поставку медного концентрата с монгольского СП "Эрдэнэт" на Среднеуральский медеплавильный завод и "Уралэлектромедь".
Акт второй: приватизация
Чаша терпения была переполнена — с конца прошлого года Glencore приступил к коренной реформе работы своего московского офиса. Для начала за ненужностью была упразднена должность генерального представителя компании в России, а специализированным департаментам предоставлена большая самостоятельность в работе. В январе этого года в Москве прошло совещание руководства Glencore, на котором решили — приватизации быть. Были сформулированы два основных принципа работы компании в этом направлении. Первый: в скупке акций предприятий не стремиться к обретению контрольного пакета. На практике это означает приобретение пакета, которого было бы достаточно для вхождения представителей Glencore в совет директоров предприятия. По словам руководителя одного из департаментов московского Glencore, пожелавшего сохранить инкогнито, "если наши люди есть в совете, нам проще уговорить банки представить этому предприятию кредиты под наши гарантии — мы контролируем ситуацию, потому отвечаем за свои обещания банкам. К тому же мы получаем возможность влиять на политику предприятия. Наши специалисты следят за ситуацией на мировых рынках и могут подсказать совету директоров, как нужно действовать в каждой конкретной ситуации. А мы получаем доступ к информации, на что тратятся наши деньги — на финансирование производства или на покупку четырех 'мерседесов' для директора. И соответственно строим свою финансовую политику".
Второй принцип "приватизации по Glencore" — не пытаться вытеснить с предприятия уже имеющихся собственников, а приходить на "освобождающиеся места". Скажем, на Красноярском алюминиевом позиции Glencore усилились после ухода главных внешнеторговых партнеров комбината — английской Trans World Metals и нью-йоркской AIOC. Как стало известно Ъ, кроме контроля над экспортом завода, Glencore получила также достаточно крупный пакет его акций (в настоящий момент они принадлежат Beralin Financial Ltd., дочерней фирме российского представительства компании). А на "Мечел", вокруг приватизации которого в прошлом году разворачивались нешуточные баталии, Glencore позвало само руководство комбината, уставшее от бесконечной чехарды партнеров и инвесторов.
Свое опоздание на раздел собственности менеджеры Glencore компенсируют чрезвычайно энергичными действиями, в результате которых за сравнительно короткое время в копилке компании оказались очень многие крупнейшие металлургические предприятия России. Помимо уже неоднократно упоминавшихся в прессе КрАЗа, "Мечела" и "Дальполиметалла", компания получила 10% Среднеуральского медеплавильного завода, пакет акций "Уралэлектромеди" (крупнейший после "Норильского никеля" производитель меди в России). Компания также уверенно восстанавливает утраченные было позиции в странах СНГ. Появились сообщения о возможном участии Glencore в проекте объединения ряда крупных металлургических комбинатов по производству цветных металлов в Восточном Казахстане (Усть-Каменогорский свинцово-цинковый, Зыряновский свинцовый, Иртышский и Лениногорский полиметаллические комбинаты) в единую компанию по типу РАО "Норильский никель". Glencore International уже заявила о готовности выделить новой структуре $30-35 млн (и, естественно, получить некие права на работу с новой структурой). К тому же, по сведениям Ъ, Glencore не оставляет планов отвоевать у TWM Сумгаитский алюминиевый завод.
Как стало известно Ъ, Glencore намерен продолжить работу по проникновению в уставные капиталы своих партнеров в России и странах СНГ. Еще остались неохваченными Надвоицкий и Богословский алюминиевые заводы, Челябинский электролитный цинковый завод, Учалинский и Сибайский горно-обогатительные комбинаты, с которыми компания давно и плодотворно сотрудничает. Как заявил Ъ один из руководителей московского представительства компании, "мы будем работать в России, даже если у власти станет кто-нибудь типа Гитлера. У нас большой опыт работы с госструктурами любых политических формаций. Да и то сказать — если некая новая власть вознамерится выкинуть нас с предприятия, где она потом возьмет деньги, чтобы содержать промышленность? Никуда они от нас не денутся".
КИРИЛЛ Ъ-ВИШНЕПОЛЬСКИЙ