К 1930 году Джон Форд снял уже 70 фильмов, включая образцовый эпический вестерн "Железный конь" (The Iron Horse, 1924), но числился еще в пехотинцах Голливуда, мастерах на все руки. "Вверх по реке", фильм, в котором первую роль получил Хамфри Богарт, еще не обретший своей легендарной роковой значительности смазливый дебютант, снят с очаровательной небрежностью.
К какому жанру он относится, так сразу и не скажешь. По всем признакам это тюремный фильм: львиная доля действия разворачивается за решеткой. Есть в фильме и побег, даже два побега героев — Сент-Луиса (Спенсер Трэйси) и Дэннимора Дэна (Уоррен Хаймер), но сняты эти побеги так, как полвека спустя будет снимать Джим Джармуш в "Down By Law" (1986). Никакого тебе саспенса, никаких подробностей подготовки, никакого риска. Решили герои сбежать — и вот уже мчат на дрезине на выручку Стиву (Богарт), которого некий подлец шантажирует, угрожая рассказать его родителям, что ни в каких южных морях он не плавал, а, напротив, чалился на зоне. Да и в тюрьме вопреки разоблачительной тенденции кино времен великого кризиса у Форда нет ничего страшного. Словно действие его фильма и, скажем, отчаянного фильма Мервина Ле Роя "Я — беглый каторжник" (I Am a Fugitive from a Chain Gang, 1932), где зэков истязают с гестаповской изобретательностью, происходит в разных странах. Впрочем, на мгновение на "Вверх по реке" падает тень пенитенциарной жути — когда Сент-Луис убеждает Стива не убивать шантажиста, вспоминая проведенные им в камере смертников дни.
Местами "Вверх по реке" — мелодрама: Стив трепетно влюблен в угодившую за решетку чистосердечную Джуди (Клэр Люс), которой угрожает ее бывший криминальный дружок. Но этой сюжетной линией мелодраматизм и ограничивается. В какой-то момент "Вверх по реке" оборачивается почти фильмом-концертом: Форд увлекается выступлением тюремного кружка самодеятельности до такой степени, что оно занимает в фильме непропорционально большое место.
Но по большому счету этот фильм — комедия. Суровый солдат-ирландец обладал отменным чувством юмора. Один из самых смешных эпизодов кино начала 1930-х — выступление беглого Дэннимора на митинге "Армии спасения": дескать, шел я путем греха, но теперь научился прощать врагам своим. Стоит, впрочем, притормозить рядом автомобилю Сент-Луиса, бессовестно кинувшего компаньона по побегу, и тот, продолжая, как заведенный, талдычить о прощении, набрасывается на него с кулаками. И оркестр "Армии", не прерывая музыку, замарширует вслед за заклятыми друзьями, которых копы поволокут в тюрьму.
«Вверх по реке»
Лучшее в фильме — панорама тюремной жизни, мозаика мини-скетчей один смешнее другого: тут и дочка начальника, которую развлекают матерые уголовники, и дама-патронесса, растроганная светскими манерами отпетого бандюгана, и заключенный-музыкант, жалеющий, что в тюрьму попадают одни саксофонисты, а из них одних толковый оркестр не составишь, и гангстер с тросточкой, диктующий начальнику, как камердинеру, из чего должно состоять его меню, и радость местных бейсболистов, когда тюремный фургон доставляет к ним знаменитого подающего. В такую тюрьму и вернуться из побега, выполнив на воле все, что было намечено, не зазорно. Ну да, можно сказать, что Форд еще не стал самим собой, еще не обогатился той мощной тоской по уходящей в прошлое невинности Америки, которая станет его фирменным чувством, еще делает на конвейере что закажут. Но с другой стороны, став классиком, он потеряет невинную легкость и безалаберность "Вверх по реке".
"Вверх по реке" (Up the River, 1930)
"Анна Болейн" (Anna Boleyn, 1920)
«Анна Болейн»
Последний экскурс в жанр исторических трагедий Эрнста Любича, будущего гения грустных комедий. Как и положено, толпы эффектно заполняют площадь, в пустых дворцовых покоях герои ощущают поступь рока, а Анна Болейн (Хенни Портен), одна из шести жен душегуба Генриха VIII (Эмиль Яннингс), шествует на эшафот. Но в крепко сколоченной Портен нет ни капли хрупкой невинности, которую обычно носят исполнительницы этой роли. А в матримониальных обстоятельствах Генриха, напротив, есть что-то от мещанской мелодрамы на грани водевиля. Выгнал жену Катарину Арагонскую (Хедвиг Паули), из-за чего пришлось поссориться с Ватиканом и учредить собственную церковь. Женился на ее придворной даме, а когда та родила, положил глаз на гувернантку Джейн Сеймур (Од Эгде Ниссен). Ну а то, что, когда он запутался в своих бабах, ему пришлось жене отрубить голову, одного ее кавалера (Пауль Хартманн) убить на подстроенном рыцарском турнире, а другого (Фердинанд фон Альтен) запытать, то тут уж ничего не поделаешь. Нравы такие тогда были, непросвещенные.
"Голем" (Der Golem: Wie er in die Welt Kam, 1920)
«Голем»
Термин "готическое кино" перестает казаться модной выдумкой, когда смотришь шедевр немецкого экспрессионизма, снятый Паулем Вегенером. Единственный фильм, адекватный сумасшедшему готическому городу Праге, где в XVI веке раввин Лев (Альберт Штайнрюк) создал глиняного великана Голема (Вегенер). Хотя никакой Праги на экране нет — только буйство воображения декоратора Ханса Пельцига. Остроконечные рисованные крыши рифмуются с острыми бородами старых евреев и колпаками звездочетов. Извиваются эллипсы сводов, заставляя обитателей гетто пригибаться, словно потолки вот-вот оживут и прижмут их к земле. Хотя Голем в неожиданно смешных эпизодах покорно поливает цветочки в саду Льва, это вариация на популярную в экспрессионизме тему красавицы и чудовища. Красавица — дочь Льва (Лида Салмонова), чудовище — Голем, влюбленный, смертоносный в своей ревности. Самый, возможно, трогательный финал в кино тех лет — именно финал "Голема", где убийцу-колосса обезоруживает и уничтожает ребенок, а по губам монстра в первый и последний раз скользит улыбка.
"Прошу убежища" (Chiedo avilio, 1979)
«Прошу убежища»
В этом фильме мизантропа Марко Феррери, самого физиологичного, часто неприятного итальянского режиссера, сыграл одну из своих первых ролей 27-летний Роберто Бениньи. Второе название фильма — "Пипикакадодо", выраженное на птичьем языке младенца желание пописать, покакать и поспать. Свойственные Бениньи замашки "лунного Пьеро", скрывающие, как всегда у выдающихся комиков, зловещую, почти человеконенавистническую подоплеку, усиливают чувство неловкости, которое сознательно вызывает Феррери, тем более что на первый взгляд это его самый невинный фильм. Роберто (Бениньи) — прогрессивный воспитатель в детском саду. Прогрессивность заключается в том, что он приводит в детсад осла, а детям устраивает экскурсию на завод: честно говоря, бесчеловечность производства очевидна и без того, чтобы тащить в цеха малышей. Да и ребенок, который отказывается есть и говорить, протестуя заранее против взрослой жизни, не самый оригинальный образ отчуждения. Но Феррери не был бы Феррери, если бы не довел в финале отрицание жизни до логического конца.
"Плоть + кровь" (Flesh and Blood, 1985)
«Плоть + кровь»
Хотя действие батальной фантазии Пола Верховена датировано 1501 годом, фильм причудливо рифмуется с его "Showgirls" (1995). По большому счету нравы стриптизерш мало отличаются от нравов наемников, продающих себя соперничающим сеньорам, да и от нравов благородных дам. Деньги и похоть определяют все. Изнасилованная полевым командиром Мартином (Рутгер Хауэр) принцесса Аньес (Дженнифер Джейсон Ли) относится к насилию без комплексов и готова заниматься с Мартином любовью на глазах у плененного жениха Стефана (Том Берлинсон). Садомазохистскому любовному треугольнику не страшна даже чума. По прошествии времени очевидно, что Верховен совершил не то чтобы революцию в историческом жанре — смельчаков, рискнувших повторить его опыт, не нашлось,— но действительно снял эпоху Возрождения так, как не снимал никто. Сцены, подобные той, в которой осаждающие перебрасывают через стену крепости порубленный труп чумной собаки, были бы невыносимы, если бы не азартная витальность Верховена, знающего, что "плоть + кровь" — формула не смерти, но жизни.