Чемодан, вокзал, финансы

В середине апреля из Москвы по регионам России отправился агитационный спецпоезд. Представители крупнейших московских финансовых компаний и ФСФР поехали учить региональных участников рынка, инвесторов, студентов и школьников финансовой грамотности. За тем, как проходил этот процесс, с интересом следил ехавший на том же поезде спецкорреспондент "Денег" Петр Рушайло.

Проект "Неделя финансовой грамотности в регионах России" был организован Экспертной группой по финансовому просвещению при Федеральной службе по финансовым рынкам (ФСФР). В проекте приняли участие представители ФСФР России, бирж ММВБ и РТС, компаний БД "Открытие", ГК "Алор", ИК "Метрополь", ИК "Проспект", "Финам", БКС, НПФ "Благосостояние", НПФ "Промагрофонд". Информационными спонсарами проекта выступили агентство "Интерфакс" и журнал "Коммерсантъ-Деньги". В рамках проекта агитпоезд с 15 по 21 апреля побывал в Нижнем Новгороде, Казани, Самаре, Краснодаре, Ростове-на-Дону и Воронеже.

Глас народа

Первая встреча у нас — в Нижнем Новгороде. То, что дискуссия будет жаркой, становится понятно еще до ее начала — во время утреннего кофе.

К главе ФСФР Владимиру Миловидову походят два человека. "Мы специально приехали из Вятки,— довольно робко объясняет один из них.— У нас к вам важный вопрос. Вот смотрите, какие у нас безобразия творятся".

Далее выясняется следующее. У людей инвестиционная компания, как я понимаю,не очень крупная. Занимается в основном бумагами местных эмитентов в своем регионе. И главная их головная боль — несознательное поведение самих эмитентов. Точнее, сплошной обман.

Самая распространенная схема такая. Акционерное общество выпускает в пользу одного из "близких" акционеров привилегированные акции — по закону имеет право выпустить до 25% от капитала. После чего дивиденды не выплачиваются, привилегированные акции становятся голосующими, а компания переходит под полный контроль того самого "близкого" акционера. "Почему вы не закроете эту лазейку в законе, очевидное же мошенничество?" — возмущались вятские участники рынка. Видно было, что вопрос для них важен — хотя бы потому, что для того, чтобы просто задать его, они проделали путь из Вятки до Нижнего. С возможностями региональных инвесткомпаний что-либо самостоятельно выяснить у регулирующих органов на местном уровне тоже многое стало проясняться.

Владимир Миловидов оживляется. "Есть такая проблема,— говорит он.— Знаем, но пока ничего сделать не можем. Коллеги из Минэкономразвития считают, что нельзя искусственно ограничивать права акционеров. С трудом удалось отстоять существующее ограничение на 25% привилегированных акций от их общего числа. Сейчас хотим предложить, чтобы привилегированные акции выпускались с номиналом не меньше номинала обычных — полностью проблему это не решает, но хоть что-то. А то действительно получить контроль над предприятием по вашей схеме можно за копейки".

Тем временем вятичи продолжают перечислять свои вопросы. И вскоре становится ясно, что все наиболее популярные проблемы, обсуждаемые на собраниях профучастников фондового рынка в Москве, типа создания центрального депозитария или объединения бирж, от них страшно далеки. Или по меньшей мере меркнут по сравнению с главной — защитой прав собственности. Обманы со стороны реестродержателей, захват предприятий, иногда идущий при активной помощи чиновников,— словом, полное впечатление, что я оказался в середине 90-х.

Игра в открытую

Там же, в Нижнем, уже на заседании дискуссионного клуба участников рынка возникают еще две темы, которые так или иначе обсуждались в каждом городе.

Первая из серии вечных — о том, как нужно и как не нужно инвестировать на фондовом рынке. Здесь здоровая агрессия проявлялась с обеих сторон — как со стороны приехавших из Москвы чиновников и руководителей инвесткомпаний, так и со стороны сидящих в зале частных инвесторов.

Тон дискуссии, пожалуй, задал управляющий директор компании "Открытие" Евгений Данкевич. Он попросил поднять руки тех, кто считает, что акции — единственный способ сохранить сбережения от инфляции. В наполненной до отказа институтской аудитории поднялось пять-шесть рук. "Вот видите. Между тем практически любой из нас,— Данкевич показал рукой в сторону московских гостей,— с легкостью докажет вам справедливость этого утверждения минут за пятнадцать". После чего сделал вывод: именно в силу подобной несознательности в России 1 млн счетов частных инвесторов, тогда как в Китае — 100 млн.

Я подумал, что это уже слишком. В том смысле, что "единственность" чего-либо доказать вообще очень трудно. А подобного утверждения, скорее всего, просто невозможно. Что же касается китайских инвесторов, то сразу вспомнился анекдот, что настоящий китаец должен в жизни посадить десять деревьев и построить десять домов — в общем, как-нибудь отвлечься... И в этом смысле фондовая биржа — отличный заменитель запрещенных в стране игорных заведений. И именно так она многими и воспринимается.

Однако неожиданно идею подхватил Владимир Миловидов, высказавшийся в том смысле, что чего, мол, требовать от обычных инвесторов, если у продвинутой аудитории, пришедшей на встречу, такое отношение к рынку акций. "Манипулируете? — спрашиваю его в перерыве.— В смысле — не рынком, а аудиторией. Данкевич говорил, что акции — единственный способ защитить деньги от инфляции. "Единственный" здесь — ключевое слово, поэтому многие и не согласились. И эта "единственность" весьма сомнительна". "Наверное, действительно с единственностью Данкевич перестарался,— отвечает глава ФСФР.— Да и вообще, такие вопросы не стоит задавать в подобной аудитории".

Между тем сидящие в зале по силе мысли и смелости научных гипотез мало уступали гостям. "Сколько можно, нас же все время кидают,— излагала свою позицию женщина, представившаяся частным инвестором.— Сначала МММ, потом акции, ПИФы. Я все перепробовала и пришла к совершенно четкому выводу: только спекулировать". "Вы все совсем зарегулировали,— возмущался пожилой мужчина, тоже частный инвестор.— У паевых фондов совсем нет свободы маневра. Я во время кризиса потерял в ПИФе серьезные деньги. Потом стал играть сам и за несколько месяцев все отыграл". На предположение, что играл мужчина, открывая короткие позиции, он ответил утвердительно. Стало ясно, что дискуссия подходит к самому болезненному для всех спекулянтов моменту — ограничениям на торговлю с плечом и на открытие коротких позиций (шортов), которые на время кризиса были запрещены.

И действительно, соответствующие претензии не заставили себя долго ждать. "ФСФР слишком зарегулировала рынок, запретила "шорты", ограничила использование плеча, поэтому инвесторы и не идут на рынок",— возмущался молодой человек из задних рядов.

Владимир Миловидов осведомился, долго ли молодой человек работает на фондовом рынке. Оказалось, что довольно долго. "И как, много заработали?" — "Больше миллиона. Достаточно? Хорошо, больше пяти миллионов. Теперь достаточно?"

"Понимаете, книгу под названием "Фондовый рынок" можно читать по-разному,— начал пояснять свою позицию глава ФСФР.— Один читает с начала, другой — с конца. Вот молодой человек, умудренный опытом инвестор, начал читать со страницы, на которой написано "шорти". Он ее прочел. А в начале там еще пять страниц, на которых написано: слушай, не "шорти", подумай, стратегию разработай, финансовый план построй, считай свои доходы и расходы, выбери правильную компанию, собери про нее информацию, прочитай проспект эмиссии и т. д. Но это читать скучно. И человек говорит: я лучше про короткие позиции прочту. Работает? Отвечаю: да, работает. Такая техника работает на российском финансовом рынке".

После чего пояснил, почему в кризис ФСФР запретила открытие коротких позиций. А именно: поскольку в периоды резких движений рынка такая практика мешает нормальному ценообразованию. С этим было трудно не согласиться: когда в периоды паники все начинают продавать, причем даже те бумаги, которых у них нет, рынок должен пойти вниз, похоронив под собой нормальных инвесторов, просто держащих бумаги в портфеле. Но можно было понять и спекулянтов: подобные операции — их хлеб.

"В России много рынков с более высоким риском и с возможностью получить более высокий доход, где регулятора как такого совсем нет,— предложил альтернативу глава ФСФР.— Никто не будет вам мешать. Поверьте, этих инструментов масса. Но вы хотите играть на регулируемом рынке. Чтобы, когда у вас что-то не получится, вы могли прийти и сказать: вы знаете, регулятор, меня обманули. Но регулируемый рынок как раз и создан для массового инвестора, и он защищает этого массового инвестора. А на нерегулируемом рынке другие люди, и они по-другому с вами будут разговаривать в случае каких-то конфликтов".

Правда, не особо рассчитывая, видимо, на сознательность спекулянтов, господин Миловидов решил еще и припугнуть их: "Вы даже не подозреваете, с чем имеете дело. То есть чем именно вызваны те или иные движения рынка, какие финансовые потоки и в чьих интересах при этом задействованы". Словом, стало понятно, что играть в короткую или с плечом частному инвестору не стоит. Рано или поздно кинут — те же инсайдеры или манипуляторы. И регулятор рынка едва ли тут сможет помочь.

Слушая региональных участников рынка, говорящих о проблемах с защитой собственности и рассказывающих, как именно их «кидают», я испытал чувство, будто снова оказался в середине 90-х

Враг номер один

Но все это были цветочки по сравнению с тем, что начиналось — как в Нижнем Новгороде, так и практически во всех городах, которые мы посетили,— едва только речь заходила о валютном рынке Forex. Сказать, что участники рынка говорили про него с раздражением,— значит не сказать ничего.

И если в рамках дискуссионных клубов это было скорее излияние наболевшего (как-никак в основном все свои, то есть участники рынка ценных бумаг), то в студенческих аудиториях было сложнее: приходилось объяснять, в чем отличие Forex от фондового рынка. И тут на выражения не скупились. Начальник управления развития регулирования на финансовом рынке ФСФР Дмитрий Соколов, например, говорил об организациях, предлагающих клиентам выход на Forex, как о тех, кто занимается откровенным мошенничеством. А управляющий директор "Финам-Менеджмента" Сергей Хестанов, сам в прошлом сотрудничавший с такой организацией, охотно рассказывал о схемах обмана клиентов в подобных заведениях.

"Мне кажется, все слишком уж активно критикуют Forex,— поделился я с заместителем гендиректора ИФК "Метрополь", а по совместительству — преподавателем Финансовой академии Натальей Анненской.— Во-первых, возникает впечатление, что это все-таки внутривидовая конкуренция — по принципу, что именно она — самая ожесточенная. Во-вторых — это бесполезно: азартный человек, готовый рискнуть и проиграть, найдет способ это сделать. Вопрос же не в деньгах, а в адреналине. И Forex тут не худший вариант". "Да,— немного неожиданно для меня согласилась Наталья.— К тому же ничего незаконного нет. Да и все банки на этом рынке работают. Вопрос же рисков и плеч — совсем другое дело".

Действительно, именно размер кредитного плеча — единственный, по сути, рыночный пункт, по которому участники фондового рынка могут предъявлять претензии рынку Forex. Поскольку обвинения в мошенничестве надо доказывать, да и, вероятно, они далеко не всегда соответствуют действительности. В остальном же, по сути, рынок Forex мало чем отличается от обычного срочного рынка: то же встречное открытие позиций игроками в расчете на то или иное движение рынка. Другое дело, что приемлемый размер плеча — величина расчетная, сильно разнящаяся для контрактов разного типа. Так что подобные претензии тоже нужно обосновывать.

Поэтому, видимо, отбить клиентов у Forex брокеры и их регулятор попытаются другим путем. Как сообщил Дмитрий Соколов, сейчас обсуждаются поправки в закон о рекламе с целью запретить рекламу Forex как рекламу финансовых услуг. Обоснование простое: данный рынок никем не регулируется, нет такого ведомства, которое бы следило за его участниками.

Впрочем, по ходу продвижения поезда финансовой грамоты планы ФСФР тоже сильно продвинулись. На заключительной встрече в Воронеже Владимир Миловидов говорил уже о гораздо более решительных мерах. "Если мы начинали нашу дискуссию в Нижнем Новгороде, говоря о неких подходах к запрету определенной рекламы,— резюмировал он итоги поездки,— то сейчас мы все ближе подходим к пониманию того, что это должно быть комплексное изменение законодательства, регулирующее в целом взаимоотношения между клиентом и той организацией, которая представляет финансовые услуги. Это вопросы кредитования клиента, так называемого плеча, которое предоставляется клиенту для совершения сделки. Это вопросы прозрачности договорных отношений. Это вопросы использования денежных средств клиента, которые находятся на счете у лица, которое предоставляет услуги. Нужно урегулировать взаимоотношения между гражданами и теми, кто предоставляет им финансовые услуги, с акцентом на то, чтобы максимально оградить человека не только от недобросовестных действий брокера, но и от приобретения услуг, которые не регулируются и не лицензируются".

Новая смена

В рамках программы финансовой грамотности проходили не только встречи участников рынка, но также лекции для студентов и занятия для школьников. Лекция в Самарском университете меня, признаться, разочаровала. Не то чтобы лектор говорил что-то непонятное или совсем уж ненужное, наоборот, был весьма любопытный рассказ о рынке. Просто на лицах студентов — будущих юристов и экономистов — не было заметно особого энтузиазма. В чем дело, я понял чуть позже, когда ведущий сказал что-то вроде "а теперь перед вами выступит живой миллионер" и пригласил на трибуну председателя Российского биржевого союза владельца компании "Алор" Анатолия Гавриленко.

Люди в зале заметно оживились, а когда Гавриленко сказал, что сейчас перечислит основные принципы, которые позволят стать успешными бизнесменами, потянулись за ручками и тетрадками. Между тем Гавриленко рассказывал о простых вещах: бизнесмен должен вести учет доходов и расходов, не давать в долг, не занимать под честное слово и т. п. Я не верил своим ушам: по моим понятиям, студенты старших курсов соответствующих специальностей должны были это знать и откровенно скучать. Но зал слушал, и многие записывали. Я спросил у соседки-студентки, объяснял ли им кто-нибудь подобные вещи. Нет, ответила она, впервые слышу. Боже, подумал я, какие тут акции, когда для начала нужно объяснить, как пользоваться калькулятором, чтобы свести баланс расходов и доходов. (Позже я понял, что для адекватного восприятия будущими финансистами курса арифметики неплохо бы дополнить принцип "впервые слышу" наглядной агитацией из серии "впервые вижу". Соседи по поезду рассказали, что на одной из встреч со студенчеством Анатолий Гавриленко, поясняя очередной свой принцип — "Бизнесмен должен быть готов за себя заплатить",— вытащил из кармана пачку пятитысячных купюр; студенты смотрели на деньги и их обладателя как кролики на удава.)

Правда, была в Самаре и другая категория студентов — те, кто уже работал или хотел бы работать на фондовом рынке. Эти пришли в дискуссионный клуб профучастников. Главное, что их интересовало,— как найти работу. "У меня специальность — риск-менеджмент, а в местных финансовых компаниях, особенно в "дочках" московских, мне светит только одно — быть сейлзом, тупо продавать конечный продукт",— сетовал один из студентов.

Его успокоили: практически все присутствующие топ-менеджеры московских компаний "по сути — тоже сейлзы", поскольку работа с клиентами — их основная задача. "Даже Гавриленко — наверняка переговоры с крупными клиентами "Алора" он ведет лично",— добавил кто-то.

Сам же Анатолий Гавриленко пояснил, что "никто прямо со студенческой скамьи заниматься риск-менеджментом вас не возьмет". "И вообще, ребята, поймите, что никто за вас вашу карьеру не сделает,— добавил он.— Начните с работы с клиентами. А когда у вас их наберется несколько десятков, вы сами осознаете, что без риск-менеджмента вам не обойтись. И тогда сами будете решать, заниматься этим лично или нанять кого-то еще".

В конце концов, какой прок с финансовой грамотности, если она не позволяет заработать на кусок хлеба? Ответ я попытался найти у ректора Самарского государственного экономического университета Александра Жабина.

"Сейчас практически с любой специальности нашего вуза, а не только "Финансов и кредита", студенты попадают в профессиональную деятельность в финансовой сфере, и им, конечно, нужны знания достаточно высокого уровня,— объяснил ректор.— Но формат, при котором мы направляли бы в финансовые компании на практику студентов, а потом они трудоустраивали бы наших выпускников, реализуется эпизодически, не носит системного характера. Отчасти это происходит потому, что бизнес разнообразен, и готовить выпускника для конкретного бизнеса рискованно: мы ограничим его возможности последующего трудоустройства.

Финансовые компании на старших курсах проводят у нас дополнительные специальные занятия, чтобы сориентировать хороших выпускников на компанию. Но чтобы заказывать специалиста заранее, надо иметь серьезную кадровую стратегию. А для этого надо быть стабильной компанией с общей стратегией развития и достаточно устойчивым положением, устойчивым развитием, тогда возникает вопрос о перспективном кадровом обеспечении, тогда реально оценить, какие рабочие места появятся в компании через два-три года, и, соответственно, готовить специалистов. К сожалению, наши финансовые компании не в таком положении, кроме того, у наших компаний отношение к государственному образованию как к неистощимому ресурсу, и они редко задумываются о совместной подготовке продукта".

Вот так и получилось, что я за один день прослушал сразу две лекции по финансовой грамотности: одну — для студентов, вторую — для тех, кто эту самую грамотность пропагандирует. И мне, если честно, показалось, что, пока вузы и бизнес не найдут общего языка, любые попытки обучить студентов финансовой грамотности обречены. Просто потому, что в двадцать лет люди не склонны учить то, что "не задавали". А в более позднем возрасте — учить тому, что не является жизненно необходимым. Правда, вскоре я узнал, как ведется пропаганда светлых идей финансового рынка среди преподавателей. Но это были уже преподаватели школ. И уже — в Краснодаре.

Ничто не вызывает у профессиональных участников фондового рынка большего раздражения, чем процветание рынка Forex

Недетский вопрос

До общения со школьниками участников фондового рынка не допускали — для этого в поезде ехали специальные методисты. Наверное, это правильно: те занятия, которые я видел, по сути, сводились к игре, ведение которой явно требовало педагогических навыков.

Детям предлагалось организовать собственные фирмы, в рамках которых распределить роли — директора, финансиста, инженера и т. п. Далее команды погружались в пучину рыночной конкуренции. Не знаю, методисты ли оказались столь хорошими, или бизнес — столь увлекательной игрой, но школьники воспринимали происходящее с энтузиазмом — в редкой компании приходилось наблюдать столь интенсивные "мозговые штурмы".

Другое дело те, кто их воспитывает. В одной из школьных аудиторий гендиректор компании "Персональный советник" Наталья Смирнова читала лекцию для учителей. Объясняла, как построить личный финансовый план. Демонстрировала графики — по-моему, просто построенные в Excel. И тут мне опять показалось, что эта нехитрая наука — научиться планировать доходы и расходы — нечто совершенно новое и непонятное. Но на этот раз не для студентов, а для вполне взрослых самостоятельных людей, к тому же — с высшим образованием. Которые, как выяснялось, тоже не вполне дружны с калькулятором.

Отчасти, правда, эта незаинтересованность в теме объяснялась, вероятно, низким уровнем доходов региональных преподавателей. После семинара я спросил у Натальи: когда вы говорили о планировании семейных сбережений, инвестиций, консультировании у профессионалов, а на вопрос, при каких доходах этим стоит озаботиться, называли сумму порядка 20 тыс. руб. в месяц на каждого из супругов,— вы это серьезно? Нет, ответила она, вообще-то у нас в презентации другие цифры, но поскольку выступаем не в Москве, а в регионе,— убрали в цифрах один нолик.

С другой стороны, непонятно, кто при таком положении дел будет учить школьников финансовой грамотности. Поэтому я внутренне возмутился, когда на заседании в Воронеже Сергей Хестанов эмоционально восклицал: "Почему в школах изучают непонятно что? Астрономия, законы Кеплера — кому это нужно с практической точки зрения? Почему не учат финансовой грамотности?" "Нет уж,— подумал я.— Пусть продолжают учить астрономию — хоть с калькулятором подружатся".

А Владимир Миловидов идею преподавания в школе экономики поддержал, хотя и "не за счет других дисциплин". Другое дело, кто и как это будет делать. Хотя некоторые намеки на возможные формы организации процесса уже есть. В Казани, например, по рассказам коллег, приехавших с поезда в школу методистов встретили хлебом-солью, детским плясками и уже собирались начинать концерт, пока им не объяснили, в чем, собственно, дело. Видимо, в школе решили, что идущий из Москвы спецпоезд — это что-то типа делегации, отправленной по решению центральной власти. Впрочем, это проблема не только школ. Как рассказала мне представитель одной из компаний, у них руководство тоже решило, что предложение проспонсировать поезд — очередная инициатива властей по привлечению бизнеса к частно-государственному партнерству в рамках социально значимых проектов. То есть дело хотя и добровольное, но по сути принудительное. Но таким аспектам финансовой грамотности в университетах не учат. Это жизнь.