Какие новые офшорные зоны вскоре появятся в ближнем зарубежье, как государству следует работать с крупными международными компаниями, зачем необходимо налоговое маневрирование и почему модернизация может породить безработицу — об этом президент инвестиционной группы "Атон" и общественной организации "Деловая Россия" Евгений Юрьев рассказал корреспонденту "Денег" Илье Зиновьеву.
Зачем бизнесу модернизация, в чем она должна выражаться?
— Бизнес-сообществу нужно понимать модернизацию прежде всего прагматично, а именно как технологическое перевооружение производства. В России довольно отсталые основные фонды, и модернизация реально нужна. Она приводит к существенному росту производительности труда, в этом, собственно, ее назначение. У нас производительность труда где-то в пять раз хуже американской, в четыре раза хуже, чем европейская (если понимать под этим Западную Европу). Опросы членов "Деловой России" показывают, что, если произойдет техническое перевооружение, ожидается рост производительности в три-пять раз. Что это означает? Что пропорционально росту производительности должна высвобождаться рабочая сила.
То есть помимо очевидных плюсов для экономики это еще и риски?
— Да, и для того чтобы модернизация была социально и политически безопасной, должно происходить опережающее создание новых рабочих мест.
"Деловая Россия" представляет главным образом несырьевые секторы российской экономики, которые являются самыми крупными нанимателями после государства. По нашей просьбе Академия народного хозяйства (АНХ) сделала следующий расчет: в несырьевом секторе заняты 51,7 млн человек. Если бы мы подняли производительность до европейской, это бы означало, что нам пришлось бы создать около 38 млн новых рабочих мест. Именно столько людей будет высвобождаться. Может быть, и не надо ставить такую нереальную задачу — добиться за 5-10 лет европейской производительности. Потому что это не только технологии, а еще и культура управления, культура производства, человеческий капитал, традиции. Невозможно сразу выйти на такой уровень. Но можно, например, поставить задачу удвоения производительности. В этом случае мы говорим о том, что нужно будет создать 18-19 млн рабочих мест. Вот масштаб задачи. Среднестатистическая численность предприятия в России, по данным АНХ, 350 человек. Это означает, что если мы возьмем десятилетней срок для решения этой задачи, нам нужно создавать по 150 предприятий в день по России. Задача амбициозная.
Для модернизации экономики нужно создать чрезвычайно выгодные условия для ведения бизнеса в стране. Не просто выгодные, не просто улучшить бизнес-климат, не просто подняться в международных рейтингах, где мы по условиям ведения бизнеса занимаем очень низкое место, на десять позиций вверх, а радикально, качественно изменить условия для ведения бизнеса в стране.
А что конкретно, по-вашему, надо изменить?
— То, что нужно бизнесу. А ему нужно комфортное налогообложение, финансирование, ему нужна экономически обоснованная тарифная политика. Ему нужны инфраструктурные решения, нужна серьезная помощь в подготовке кадров. Нужна гуманизация уголовного права по экономическим статьям. Необходимы изменения в этике ведения бизнеса, во взаимоотношениях бизнеса и государства, бизнеса и общества. Вот основные блоки, из которых складывается бизнес-климат, и по каждому из этих направлений можно многое сделать, чтобы стимулировать бизнес. Возьмем, к примеру, налогообложение. Со следующего года ЕСН увеличится до 34%, чего весь бизнес очень боится. Я понимаю, зачем нужны эти деньги, но ведь есть возможности для бюджетного налогового маневра, который позволит изыскать до 3 трлн руб. в других местах. Можно поменять отношение к получению дивидендов по пакетам акций, которые принадлежат государству, можно увеличить акцизы на табак и алкоголь до уровня хотя бы беднейших стран ЕС — Болгарии и Румынии — и получить в бюджет еще около 400 млрд руб., можно настроить НДПИ применительно к месторождениям углеводородного сырья на основе их реальной экономической эффективности, можно ввести налог на дорогую и инвестиционную недвижимость. Ведь сегодня весь сбор налога на имущество физических лиц — 14 млрд руб., что с точки зрения бюджетной системы близко к нулю. И все эти возможности уже заложены в бюджетном послании президента.
В части инфраструктуры вы что предлагаете?
— Очень эффективная мера — создание промышленных парков, промышленных зон, технических, индустриальных парков. Если посмотреть на те страны, которые совершали стремительное индустриальное восхождение, переходя из развивающихся в развитые или из отсталых в развивающиеся, нет ни одной страны, которая не использовала бы этот подход. Как правило, речь идет о среднего размера производствах. Приходит предприниматель и говорит: "Я хочу производить". Выбирает, что он хочет производить, и занимается только этим производством. А вся инфраструктура — энергетика, логистика, транспорт — уже создана, административные сложности снимаются. Часто эта мера связана с предоставлением налоговых льгот, каких-то специальных условий финансирования. Например, в Южной Корее люди, которые переезжают в технопарки, получали и получают льготы по подоходному налогу.
А кто должен такие парки создавать? Государство?
— Первичной является частная инициатива. Существуют предприниматели, которые занимаются девелопментом промышленных парков, ими владеют или управляют. Они должны определять, где этот объект должен располагаться, какую отраслевую ориентацию он должен иметь, какие производства там должны размещаться. А уже над этой инициативой должны раскрываться зонтики государственной поддержки. То есть успех в этой сфере может обеспечить именно частное предпринимательство — люди, которые создают комфортные условия для ведения бизнеса.
Но чтобы бизнес начал этим заниматься, это должно быть выгодно. А сейчас бизнесу выгоднее строить жилые дома и офисные центры. И как же его привлечь в технопарки?
— Главное — это выгодно, это хороший бизнес. Мы недавно провели конференцию, собрали, наверно, всех людей в нашей стране, которые занимаются девелопментом таких вот промышленных парков. Познакомились, выделили общие проблемы. Сейчас создаем саморегулирующуюся организацию, объединяющую операторов и девелоперов промышленных парков. Выпустили буклет. Когда показали его в Министерстве экономического развития, там были очень удивлены. Они-то думали, что есть, может, один-два таких парка, а их уже десятки, и есть люди, которые этим живут, этим зарабатывают. Такой бизнес — это не только продажа аренды. Владелец промпарка может открыть кадровое агентство, договориться с банками о лучших условиях финансирования своих клиентов. Губернатор, который понимает суть происходящего, может сделать такие объекты визитной карточкой своего региона. К примеру, Иваново — его не назовешь сейчас промышленно преуспевающим регионом по сравнению, например, с Подмосковьем. Так там, в Иваново, один предприниматель в зоне "Родники" открыл промышленный парк. Для начала построил современную ТЭЦ, и там, где были обломки текстильного производства, теперь промышленный парк. Предпринимателям, которые могли бы разместиться под Москвой, в Иваново часто оказывается лучше: энергия дешевле, стоимость труда ниже, там их любят и ждут, там все для них делают. И никаких проблем административных. Бизнесу там хорошо, хотя до Москвы — 400 км. Там теперь даже туалетную бумагу производят, везут ее в Москву, а это все равно что перевозка воздуха. Но получается выгодно.
А другие примеры есть?
— Калуга. Захотел калужский губернатор, чтобы у него был хорошего уровня промышленный регион, и создал условия для бизнеса. Начал с того, что сформировал фонд развития, дал (мы проверяли) номер своего сотового телефона инвесторам, которые работают в Калуге. Сроки согласований кратчайшие, о взятках там вообще речи не идет, к каждому серьезному инвестору прикреплен соответствующий сотрудник администрации. Прошло немного времени, и знаете, какая сейчас самая большая проблема в Калуге? Нехватка рабочих рук. Идеальная проблема, лучшая из проблем! Мы говорим о модернизации как о проблеме высвобождения 18 млн человек в случае удвоения производительности труда, а в Калуге нехватка рабочей силы.
При этом нет в региональном бюджете никаких специальных возможностей. Налоговые преференции, которые они могут предоставлять, носят скорее психологический характер.
Что касается налогов: сейчас для бизнеса один из самых больных моментов — это возврат от ЕСН к страховым взносам в государственные фонды и связанное с этим увеличение налоговой нагрузки на фонд оплаты труда. У вас есть в связи с этим какие-то инициативы?
— Просто говорить "не поднимайте" или "заморозьте" — это, может быть, и полезно, но мне кажется, здесь должен быть комплексный маневр. Прежде чем объяснить его суть, я вам приведу данные по Казахстану. Там совокупная налоговая нагрузка к ВВП значительно ниже, чем у нас. НДС 12% — у нас 18%, НДФЛ 10% — у нас 13%, налог на прибыль 15% — у нас 20%. Социальный налог 21%, у нас сейчас 26%, а будет 34%. Сейчас создается ЕврАзЭС, единое таможенное пространство. В течение короткого срока нас ожидает переход к единому экономическому пространству. Хорошими темпами на уровне правительств идут согласования по созданию единой зоны, сотни вопросов согласуются, но только не налоги. Это значит, что внутри единого пространства Казахстан, по сути, становится офшором. В результате объединения в единую зону возникает конкуренция юрисдикций. Казахстан, по крайней мере по налогам, выглядит намного привлекательнее для бизнеса. Появляется прямая мотивация для российских предпринимателей новую экономику локализовать там. То есть шахту или прокатный стан не перетащишь, конечно, в Казахстан, а модернизированную экономику, интеллектуальную — пожалуйста.
Но ведь в Казахстане тех же инфраструктурных проблем гораздо больше, чем у нас...
— Я не хочу сейчас рекламировать Казахстан, однако наше государство может недосчитаться налогов, если они у нас останутся прежними. Зачем новому предприятию открываться в российской юрисдикции, когда можно это сделать в другой, не покидая московского офиса, и работать с теми же рынками — с единым рынком ЕврАзЭС. И это серьезный аргумент в пользу снижения налоговой нагрузки. Поясню. В условиях модернизации настройка налоговой системы должна быть такова, чтобы стимулировать развитие нового, высокотехнологичного, вкладывать деньги в бизнес, нанимать людей, а не поддерживать уход бизнеса в офшоры и скупку квартир в растущем мегаполисе. Мы предлагаем комплексный налоговый маневр, говорим о необходимости снижения уровня обложения доходов и заработной платы, так как это основные факторы, способствующие модернизации страны, развитию бизнеса. Модернизированная экономика там, где люди много зарабатывают и много тратят, формируя крупный рынок. Плюс налог на высокотехнологичное оборудование: сейчас, если оно на балансе, такое оборудование облагается налогом, равно как и интеллектуальная собственность. Эти налоги нужно снижать. Тогда появляется возможность сделать то, что предлагает налоговая служба: поднять уровень налогообложения дорогой недвижимости. Целесообразно делать это одновременно, чтобы не возрастал уровень совокупной налоговой нагрузки на бизнес. Налоговая система должна стимулировать предпринимателя к вложениям в свой бизнес. Это должно быть выгоднее, чем покупка, к примеру, новой дорогой недвижимости. Если налоги на бизнес у нас будут такие же, как в Казахстане, рост налогов на недвижимость можно и потерпеть.
Положим, так и поступили. И сразу все стало хорошо?
— Налоги — это далеко не все, но это очень важно. Отдельно мне хотелось бы прокомментировать наше инновационное развитие. Если мы в инновациях окажемся более успешными, чем в развитии промышленности, мы в каком-то смысле опять возвращаемся к сырьевой модели экономики. Появился некий патент как результат деятельности "Сколково" или же "Роснано", и что с этим патентом происходит дальше? Если у нас не будет развиваться производство, способное воспринимать инновации, основная добавленная стоимость будет создаваться там, куда этот патент будет продан. ВВП от наших инноваций будет создаваться в первую очередь в тех экономиках, которые обладают промышленным потенциалом для их освоения, потенциалом коммерциализации инноваций, создания и производства конечной продукции на их основе. Такая инновационная экономика будет просто одной из форм сырьевой экономики. В этом случае наши инновации станут сырьем для более развитых в промышленном смысле экономик, а мы будем получать лишь крохи — роялти за использование нашего интеллектуального продукта. Чтобы этого не происходило, необходимо спешно улучшать условия для ведения бизнеса в стране. Тогда наши инновации будут развиваться одновременно с формированием экономики, способной их воспринимать и формировать на них спрос.
А что делать с теми высокотехнологичными товарами, что производятся в других странах, импортируются в Россию и от которых мы сейчас так сильно зависим?
— Товары, которые у нас появляются, это в основном продукция тех, кто лучше всего себя чувствует в конкурентной борьбе,— глобальных корпораций. Это крупнейшие компании, которые работают во всех странах мира. Они умеют и могут работать в любом режиме. Могут ангар поставить здесь и завозить готовый товар. Могут локализовать здесь производство — перейти частично или в значительной степени на локальную компонентную базу. Самое лучшее — это когда создается инновационное технологическое партнерство с российскими компаниями, обладающими интеллектуальной собственностью. Последняя форма для нас является предпочтительной, позволяет на нашей территории производить высокоинтеллектуальную продукцию с экспортным потенциалом и реализовывать ее через глобальную сеть крупной иностранной компании. Такие примеры есть. Тип активности иностранных глобальных компаний на нашей территории сильно зависит от того, какие правила вырабатывает страна, какой тип проектов и производств максимально поддерживает.
А ваша инвестиционная компания вкладывает деньги, к примеру, в те же промышленные парки?
— К моему сожалению, пока нет. Но будем рассматривать такие инвестиции. А вот если брать высокотехнологичный сектор, то такие примеры есть: мы являемся совладельцем Net by Net, интернет-провайдера, и предоставляем услуги широкополосного доступа в Центральном федеральном округе.