Вчера ночью в своей московской квартире в Трехпрудном переулке на 101-м году жизни умерла королева русского романса Изабелла Юрьева.
Ее биография не была скандальной, как биография Ляли Черной. Ее имя не гремело, как имена Лидии Руслановой или Клавдии Шульженко. Амплуа Изабеллы Юрьевой было куда скромнее. И все же услугу, оказанную ею русской эстраде, трудно недооценить.
Профессией Изабеллы Юрьевой был романс — самый уважаемый жанр русской культуры ХIХ века и самый преследуемый совидеологами за "буржуазность" в веке ХХ. Удерживать его на плаву в стране пятилетних планов, социалистических строек и сластолюбивых партлидеров казалось невозможным. Публичная приверженность романсовой лирике, демонстрируемая немногими адептами жанра — Вадимом Козиным, Петром Лещенко, Изабеллой Юрьевой, была чревата либо лагерями, либо преждевременным уходом со сцены. К счастью, вместо лагерей Юрьева познала всего лишь недолгую разлуку с Родиной (в 20-е годы она вместе с мужем на три года уезжала во Францию), после чего вернулась в Россию добровольной исполнительницей, быть может, самой мелодраматической партии советской эстрады.
Голос Юрьевой — сильный, стильный, низкий, глубокий и порочный — стал самой маргинальной и самой драгоценной общенародной музыкальной собственностью. Конфликты с чиновниками от музыки были нескончаемыми. Но нескончаемой была и ее слава. До последних дней Юрьева, объездившая в тридцатые годы всю страну, помнила то обожание, каким ей платила публика. Платила за мираж душераздирающей страсти, за обнаженность запрещенной цыганщины, за отважное напоминание о том личном и сокровенном, что было утрачено в апофеозе всероссийской коллективности, колхозности и безнадежного желания людей быть просто людьми.
Юрьева пела только о любви. Пела тем более искренно, что хорошо знала цену этому чувству, которое берегла от посторонних глаз и от публичных обсуждений. Романсы Юрьевой стали короткими иллюстрациями ее дивного романа с собственным мужем, сразу же после женитьбы оставившим профессию юриста и превратившимся в импресарио жены. При этом романсы Юрьевой — это и устойчивая форма противостояния напору массовой песни. Альтернативность ее искусства сделала Юрьеву стихийной диссиденткой эстрады.
Певица-персонаж, звезда-самородок, любимица-невольница властей Юрьева удерживала романс в поле общественного внимания столько, сколько могла. Феноменальная внешность, безупречные туалеты, сказочный тембр пролонгировали интригу сюжета о ростовской провинциалке, моментально завоевавшей публику столиц. Дикие апрелевские тиражи ее песенки "Саша, ты помнишь наши встречи" на Западе могли бы обернуться целыми состояниями. Здесь же они обеспечивали всего лишь счастливые минуты семей, имевших патефоны.
Увы, виниловые реконструкции юрьевского голоса далеки от оригинала: очевидцы — да и сама Юрьева — утверждали, что пластинки делали ее "писклей". Поэтому собственные записи Юрьева попросту не слушала.
В апреле 1964 года в ленинградском театре эстрады прославленная Изабелла Юрьева дала свой последний концерт. Одна из немногих, она ушла со сцены в расцвете творческой славы. Звание народной артистки России Юрьева получила лишь в 1992 году. Только оно уже мало что значило для певицы, гораздо точнее названной своими почитателями "белой цыганкой красной страны".
ЕЛЕНА Ъ-ЧЕРЕМНЫХ