Спектакль Даниэле Финци Паска — единственная из всех постановок чеховского сезона, которая приезжает в Москву уже второй раз. Впервые его показали еще в январе, во время "пролога" Чеховского фестиваля. Впрочем, "Донка" фактически и не уезжала из России: весной она была показана в нескольких российских городах, причем были отобраны специально те из них, где нет хороших театральных фестивалей и куда давно не наведываются зарубежные театры,— Липецк, Тамбов, Рязань и т. д.
Нет ничего удивительного, что именно "Донка" выбрана в качестве неформального главного события всего чеховского театрального года: спектакль Даниэле Финци Паска обращен к самым широким зрительским кругам, он поставлен в жанре "нового цирка" и предназначен, как принято говорить, для семейного просмотра. Сам этот жанр стал и для Чеховского фестиваля любимым — в прошлом году большинство спектаклей его программы можно было отнести к такому роду зрелищ. А Даниэле Финци Паска полюбился зрителям еще на позапрошлом фестивале, когда привозил нежный и зрелищный спектакль "Дождь", ставший для многих буквально открытием.
Так что Даниэле Финци Паска буквально на роду было написано получить приглашение от Чеховского фестиваля поставить спектакль к юбилею русского классика. Правда, говорят, что предложение директора фестиваля Валерия Шадрина все-таки застало швейцарского циркача врасплох. Говорят также, что идея спектакля пришла к Финци Паска после того, как он съездил на родину писателя в Таганрог. Получилось нечто вроде театральных зарисовок на полях чеховских записных книжек. Название --"Донка", удочка с бубенчиком для глубокой воды (Чехов, как известно, очень любил ловить рыбу).
Финци Паска придумал россыпь обаятельных и остроумных эпизодов. Но поскольку Чехов был врачом и больным, сквозным настроением "Донки" стал мотив хрупкости и недолговечности нашего земного бытия. Жонглер ловко подбрасывает большие ледяные шары, но в конце номера они падают и бьются. Двое эквилибристов раскачиваются на лентах, карабкаясь все выше, третья же отстает, потому что все время кашляет, и наконец покорно ложится на койку. Тонкий ледяной столик оплывает и будто плачет под жаром свечей. С потолка спускается необыкновенной красоты люстра, но циркачи обрывают кусочки резного льда, со звоном и хрустом разбивая их об пол.
Во многих фразах можно расслышать аллюзии на реплики из хрестоматийных пьес. Вот, скажем, упоминается пятое мая — как тут не вспомнить, что именно в этот день начинается действие "Трех сестер". Печальные звуки колокольчиков, которые обычно прикрепляются к удочкам, рифмуются со звуком лопнувшей струны из "Вишневого сада". А вот хирург, который расправляет изуродованные конечности завязанной узлом акробатки, вдруг неуловимо начинает напоминать самого доктора Чехова. Есть и прямые цитаты: во время номера с гимнастками, которые, лежа на полу, симулируют виртуозные трюки, спокойный голос ведущего читает слова из "Чайки" — о том, что жизнь нужно изображать не такой, какая она есть или должна быть, а такой, какой она видится в мечтах.
Театр им. А. С. Пушкина, 15-19 июня, 13.00, 19.00