При взрыве на Котляковском кладбище больше других пострадала семья видного "афганца" Михаила Лиходея, который добился смещения Валерия Радчикова с поста председателя Российского фонда инвалидов войны в Афганистане. Сам Лиходей погиб 10 ноября 1994 года. Бомба на кладбище была взорвана, когда "афганцы" и родственники Лиходея собрались на его поминки.
Александр Михайлович, отец Лиходея, полковник-ракетчик в отставке: "Я стоял, прислонившись к могильной оградке, и вдруг меня как будто обдало песком, и я отключился. Очнулся, когда зашевелился кто-то из лежавших на мне людей. Выбрался, встал на ноги, стал искать очки. Смотрю, а передо мной лежит рука Мишиной жены Лены — я узнал ее по рукаву куртки. Тут подошли какие-то люди и повели меня к машине. Я помню, как уже в 'скорой' санитар вытащил у меня из карманов бумажник и ветеранское удостоверение, снял с руки часы. При этом сказал напарнику — все равно, мол, не жилец, зачем ему? А я все это время был в сознании, только сказать ничего не мог".
Взрывом отцу Лиходея выбило левый глаз, порвало барабанные перепонки и, как он выражается, "сняло скальп с лица".
Пять месяцев ему делали пластические операции — по кусочкам собирали нос, скулы, мягкие ткани лица. Потом еще месяц подгоняли оторванное веко под глазной протез. Сейчас он инвалид.
"Слава Богу, не лишился здравого смысла,— говорит Александр Михайлович.— Сам себя обслуживаю, гуляю, даже хожу на рынок за продуктами. Последнее время, правда, продавцы стали обманывать, пользуются тем, что едва вижу".
Елена Краснолуцкая, вторая жена Михаила Лиходея. Стояла возле поминального столика, разливала водку. Погибла мгновенно — ее тело собирали буквально по кускам.
Зинаида Михайловна, мать Лиходея. Во время поминок у нее разболелись ноги, и она попросила внучку Люду проводить ее до лавочки. Не дошла. Очнулась в кустах — в 10 метрах от могилы сына. Шапки нет, пальто задрано на голову. Взрывной волной ей сломало ключицу и лопатку. Летящим камнем пробило голову, да так, что откололся кусочек теменной кости, величиной с фалангу пальца. После операции хирург подарил этот осколок Зинаиде Михайловне. Она до сих пор хранит его в серванте.
Виктор Лиходей, старший брат Михаила. За несколько секунд до взрыва Елена Краснолуцкая сказала ему: "Витя, пойди принеси сумку с водкой" и тем самым спасла ему жизнь.
Полтора месяца после взрыва он находился в коме. Приехавшие на кладбище санитары, не разобравшись в суматохе, повезли его в морг и только по дороге обнаружили, что он еще жив. Как говорит его мать, сегодня у Виктора "ни одного здорового органа внутри" — все, что только можно, отшибло взрывной волной, а одно из легких насквозь пробило осколком.
Виктор три месяца пролежал в больнице, затем безуспешно пытался устроиться на работу — нигде не берут. Инвалидность тоже оформить не получается. В последнее время начал прикладываться к бутылке.
Нина, жена Виктора Лиходея. Она находилась возле поминального столика рядом с Еленой Краснолуцкой. Погибла на месте. Сын опознал ее в морге по волосам и чулкам. Лица не было.
Ольга, дочь Виктора и Нины Лиходеев. Пострадала, пожалуй, больше всех остальных. Осколком ей раздробило нижнюю челюсть — собирали буквально по кускам, каждый зуб укрепляли на специальном металлическом штативе. Едва не ослепла, сейчас видит только одним глазом. Полтора года провела в больницах. За это время у нее появился рак крови и туберкулез. Сейчас на инвалидности, работать не может. Получает 600 рублей пенсии и вместе с мужем, также инвалидом, сдает одну из комнат своей квартиры азербайджанцам.
Нина, первая жена Михаила Лиходея на поминках не присутствовала. Ее дочь Людмила в момент взрыва провожала Зинаиду Михайловну к лавочке. Была легко ранена.
Маша, дочь Елены Краснолуцкой от первого брака. Взрывной волной ее ударило об ограду, но сильно она не пострадала. Недавно вышла замуж, учится в Академии художеств. Судится с детьми Лиходея от первого брака за принадлежавшие ему трехкомнатную и однокомнатную квартиры в Орехово-Борисово.
"Я уверена, что наших родственников убил и покалечил именно Радчиков,— говорит мать Лиходея Зинаида Михайловна.— Если его оправдают, я, наверное, умру".
СЕРГЕЙ Ъ-ДЮПИН