В Малом зале Филармонии закончился второй фестиваль "Современное прошлое", тема которого в этом году — "США, ХХ век". Программа оказалась составленной таким образом, что Владимир Раннев, не обзаведись он программкой, не рискнул бы соотнести большинство из прозвучавшего с Америкой.
В России американская академическая музыка как не звучала раньше по понятным причинам, так не звучит и теперь, уже по непонятным. Исключение составляют композиторы-минималисты, знакомые нам скорее не по живым исполнениям в концертах, а по компакт-дискам и саундтрекам к фильмам. Остальной же огромный и разнообразный композиторский мир Америки у нас почти не представлен. Для пересчета этого "почти" достаточно пальцев одной руки. Самое яркое событие последних лет — "Американский сезон" Фонда Про Арте, куратором которого выступила главный в России знаток академической музыки США — музыковед Ольга Манулкина. Тогда ей удалось привезти в Петербург сильные ансамбли и мощнейший репертуар. Чего, к сожалению, не скажешь о фестивале "Современное прошлое" и его концерте-закрытии. Понятно, что у благородной инициативы худрука фестиваля Альберта Барбета нет стольких возможностей, как у Фонда Про Арте. Но ХХ век американской музыки предстал на концерте совсем уж однообразным и провинциальным. Так, из творчества мэтров Рут Кроуфорд Сигер и Элиот Картер прозвучали такие опусы, которые, если не знать остальных, аттестуются у нас обычно как "музыка союза композиторов" — то есть заурядный, лишенный индивидуальности академизм. The Viola In My Life Мортора Фельдмана была исполнена "Авангард-квартетом" смурно и обессиленно, но не с той нарочитой и характерной для Фельдмана обессиленностью, которая отключает волю и уносит слушателя в надстройки бытия, а как будто просто без сил.
Исключением стало исполнение аккордеонистом Сергеем Чирковым Souvenir Джона Кейджа. Внятное отношение музыканта к тексту и точная передача этого отношения — это как раз такая игра, которую принято называть "блестящей". И именно так Сергей Чирков и сыграл.
В диалог с американской музыкой фестиваль пригласил нескольких композиторов, заказав им вокальные пьесы на тексты Владимира Набокова. Россияне Михаил Крутик и Николай Мажара, американец Тимоти Данн и иранец Мехди Хоссейни показали крепкую композиторскую технику и изобретательность, но оказались заложниками неуместного — жирного и сдавленно-академичного — баритона Бориса Пинхасовича. Сейчас трудно найти столь отталкивающе старомодное исполнение даже естественного этому вокальному стилю репертуара XIX века. Что ж говорить о музыке XXI века, причастность к которой вокала Бориса Пинхасовича иначе как недоразумение не расценишь.
Завершила концерт "Летняя гавань с Танцем по кругу" — большая вещь Нильса Вигеланда, профессора из Нью-Йорка, приглашенного фестивалем в качестве не только композитора, но и лектора. Крепчайшей выделки музыка, сложный текст и подчеркнутая строгость никак не выдавали в авторе жителя Нью-Йорка, преподающего на Манхэттене. Его прохладный скандинавский стиль напоминал скорее о программах фестиваля Nordic Music. При всех достоинствах этой красивой пьесы, она подкрепила общее недоумение от странно составленной программы, в которой дух американской музыки ХХ века парил лишь в редких опусах-исключениях, в остальном же явившись в потертом, с нафталиновым запахом фраке.