Немного осталось в мире знаменитых книг, которые оставались бы у нас не переведенными. Но есть все же область табу — библии европейских левых. Одна из них только что вышла в издательстве "Логос": "Общество спектакля" Ги Дебора.
Дрейф между искусством и политикой
"Общество спектакля" вышло в Париже в ноябре 1967 года: 221 отрывок на ненумерованных страницах (автор не желал вписываться в чужую структуру, предпочитая навязывать свою). Пресса книгу проигнорировала. Однако уже в мае — с началом революции 1968 года — текст, его автор и возглавляемый им "Ситуационистский Интернационал" (СИ) стали знамениты: зачинатели майских событий, студенты университета в Нантерре, оказались ситуационистами, а сам Дебор вместе со своими товарищами вошел в штаб захвата предприятий и университетов.
Интернационал был вскоре распущен: неуспех революции заставил ситуационистов опасаться полиции, а ее шумный успех — репортеров; и те, и другие испортили бы чистоту идеи. Потом книга Дебора стала переиздаваться, и теперь студенты всего мира ее читают, готовясь не к штурму университета, а к экзамену. Потом ситуационисты проснулись знаменитыми на страницах истории искусства, рядом с футуристами и сюрреалистами. Потом Ги Дебор 30 ноября 1994 года застрелился. Потом выяснилось, что на революцию 1968 года ситуационисты оказали негативное влияние (тем, что только болтали), а также не оказали никакого, так как их призывы прозвучали уже после того, как все и так началось. Политически это называется провалом; эстетически — апроприацией, или, как говорили ситуационисты, "поворотом" — чужих событий, чужого искусства, чужого авторства в свою пользу. То был очень современный взгляд на вещи.
Началось все с леттризма, послевоенного художественного движения, которое подняло приспущенный было дадаистский черный флаг. В 1950 году леттристы устроили террористический перформанс в соборе Парижской богоматери во время пасхальной мессы, когда, прокравшись в дальние помещения собора, они раздели и связали священника, а затем один из них занял его место и обратился к прихожанам со словами "Братья, Бог умер". Долго говорить ему не дали. В 1952 году был создан "Леттристский Интернационал", и его лидером стал 20-летний Дебор, автор блистательно радикальных работ — книги "Воспоминания" (составленной из чужих текстов и переплетенной в наждак) и фильма "Завывания в честь Сада". Фильм представлял собой долгую черноту без звука с редкими вспышками света, во время которых вживую звучал абсурдный монолог, и предвещал не только фильмы Уорхола 60-х годов, но и, что более удивительно, видеоинсталляции 90-х. Два следующих фильма Дебора — "О переходе нескольких персонажей сквозь довольно короткий период времени" (1959) и "Критика разделения" (1961) — напоминают Алена Рене ("В прошлом году в Мариенбаде") по той простой причине, что Рене смотрел их очень внимательно.
Главной формой художественной и жизненной практики для леттристов был "дрейф": сюрреалистическое автоматическое письмо, но в более радикальной форме — без всякого письма. Дрейф состоял в том, чтобы бродить по городу, повинуясь случайным желаниям, благодаря чему "конструировались ситуации", а затем составлялись "психогеографические" эмоциональные карты города. Дрейфуя, леттристы (которые в 1957 году переименовались в СИ) обнаружили граффити, никому не известный вход в парижские катакомбы, основы урбанистической социологии и новую эстетику.
Как показать смерть
Это была грандиозная утопия, отвергающая любые формы отчуждения и представительства (искусство, парламент, рынок, производство) ради непосредственности жизни, не принимающей в расчет собственность. "Искусство больше не обязано быть отчетом о прошлых ощущениях. Оно может стать прямой организацией ощущений более высокой ступени: вопрос в том, чтобы производить себя, а не порабощающие нас вещи",— писал Дебор. О таком "производстве" своей личности современная психология говорит с восторгом; но ситуационисты знали, что настоящая непосредственность, когда человек остается один на один с миром без всяких защищающих покровов,— это не жизнь, а смерть. Однажды после вечеринки, когда все спали пьяные, Дебор почувствовал запах газа; на кухне он обнаружил пару товарищей, которые мрачно выпивали, открыв все газовые краны и задраив окна,— в надежде, что компания тихо умрет во сне. Дебор закрыл краны: непосредственность надо было постараться выдержать, не прибегая пока к крайним мерам.
Ситуационисты заявляли, что никакого "ситуационизма", подобного "импрессионизму", не существует: они создают не искусство, а движение. Французская ветвь СИ неуклонно политизировалась и после 1965 года сосредоточилась на критике капитализма, хотя и в форме, в которой нельзя не усмотреть искусства. Один проект предполагал наполнить Сену в центре Парижа трупами сотен вьетнамцев (война уже шла). Трупы (правда, не вьетнамцев, а китайцев) собирались украсть, захватив грузовик-рефрижератор одного научного учреждения, которое покупало тела мертвых китайцев для своих опытов, и спустить по реке, вместо крови взяв краску. Краски нужно было много, на чем проект и сломался. Сегодня стоит объяснить, что эта история не была в газетах. Напротив, деятельность СИ прессой тех лет сильно цензурировалась. Но тут у художников с обществом была взаимность: они сами выступали с критикой медиальной известности, и об этом — "Общество спектакля".
Виртуальная реальность эпохи раннего кинескопа
В своей книге Дебор, как и Маркс, критикует отчуждение человека, но не от труда (который превращается у Маркса в товар), а от жизни (которая превращается у Дебора в спектакль). Капитализм вырождает "быть" в "иметь", а капитализм эпохи массовой культуры — "иметь" в "казаться", порождая в людях пассивность и маразм, убивая мысль и диалог. Спектакль — это "средоточие нереальности реального общества", это иллюзия и монополия на явленное.
Хотя Дебор у нас неизвестен, эти рассуждения могут показаться знакомыми человеку, читающему даже не книги, а обычные российские газеты. Один из последователей Дебора, Бодрийар, у нас вошел прямо-таки в народное сознание. Виртуальная реальность; войны в заливе на самом деле не было; симулякры и симуляции; реальность чем-то там подменена. Забавно, что этот примитивный "Бодрийар для бедных" считается у нас "Бодрийаром для богатых", очень респектабельной философией, тогда как она имеет левые корни. Бодрийара у нас принято понимать в том смысле, что ничего не поделаешь, капитализм, реальности нет никакой, зато хоть поживем хорошо, с японской видеотехникой. Дебор (в 1967 году) так уж точно не считал и уповал на какие-то практики восстановления реальности: на "людей жизни", которые перестали бы быть просто зрителями, на упразднение границы между работой и свободным временем. Тут он ошибся: удлинение досуга ведет только к удлинению времени, проводимого у телевизора (он в 1967 году о телевизоре знал немного, хотя предвидел масштаб его власти). Упования Дебора вообще не сбылись, в частности потому, что уповал он на действие, созерцание считая пассивным. Но все же критика спектакля не в борьбе с ним, не в захвате телестудий, а как раз в индивидуальном созерцании, ответственном только перед собой, а не перед товарищами по партии. Чтобы это понять, Дебору надо было бы пожить в СССР. Хотя он и писал, что СССР построен на еще большей, чем Запад, бюрократии, ненависти к критике и лжи, но идеальное устройство мира видел в Советах рабочих.
В 1988 году Дебор написал комментарии к "Обществу спектакля" (они тоже публикуются в книге), в которых признал, что все только усугубилось. Спектакль, как радиоактивное излучение, насквозь проник в мир, который назвал себя единым, чтобы лучше противостоять реальности. Спектакль заставляет всех, от ученых до дикторов, объявляющих погоду, врать в интересах капитала, а не служить истине; спектакль — это когда власть забивает нам голову цифрами, чтобы скрыть, кто победил в сражении; когда она сама создает образ террориста, чтобы было на кого все свалить; когда называет дезинформацией любую правдивую информацию, которая используется ей во вред. Легко понять, почему это чтение вдохновило художника книги Анатолия Осмоловского на коллаж из фото Путина, Чубайса, Селезнева и Говорухина. Вообще в текстах Дебора угадываются корни не только Бодрийара, но и теорий наших "новых левых" художников. Они за рамки вычитанного у него анализа капитализма почти не выходят, хотя им, наверное, следовало бы исполнить свой долг перед Родиной и по-деборовски жестко проанализировать взрастивший их развитой социализм, у которого своего Дебора пока, к сожалению, не было.
ЕКАТЕРИНА Ъ-ДЕГОТЬ
Ги Дебор. "Общество спектакля" / Пер. с фр. С. Офертаса и М. Якубович. Москва: Логос, 2000.