Вчера премьер Владимир Путин прилетел в Челябинск и провел совещание по развитию черной металлургии, в конце которого попросил металлургов самих навести порядок в ценообразовании в своей отрасли и наладить "правила поведения" в ней. Иначе, пообещал премьер, этим займется правительство. Специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ считает, что металлурги примут близко к сердцу оба сообщения премьера.
На Челябинском трубопрокатном заводе (ЧТПЗ) запускают новый цех "Высота 239". 239 метров — высота Челябинска над уровнем моря. При чем тут море? Главное — постараться не думать об этом. Иначе придется ломать голову и над тем, почему весь завод выкрашен в заманчиво легкомысленные цвета: желтый, оранжевый, фиолетовый (на покраску завода ушли 70 тонн лучшей норвежской краски, с гордостью говорят рабочие)...
Нет только голубого, и, очевидно, по принципиальным соображениям: здесь знают, но не любят программу "Наша Russia", один из сюжетов которой, как известно, посвящен застенчивому гею-слесарю Ивану Дулину и его бригадиру Михалычу с Челябинского трубопрокатного завода. Правда, директор ЧТПЗ по стратегическим коммуникациям Сергей Рыбак признался мне, что на заводе и правда есть крановщик Дулин, а у него, соответственно, есть бригадир... И если бы их не было, их следовало бы выдумать.
Новый цех начали строить в 2008 году и закончили вчера утром. Строили с перерывом на год во время финансового кризиса под госгарантии и кредит Газпромбанка в 5 млрд руб. (все строительство обошлось в полмиллиарда долларов).
Для рабочих в Италии и Корее купили 4 тыс. комплектов белой одежды. В столовой готовит еду повар, как сказал Сергей Рыбак, "чилийско-аргентинского происхождения, у которого большой ресторанный бизнес в Италии". Этот человек придумал, как досыта накормить рабочего за 60 руб. На обед уходит 26-27 минут, все остальное время — на работу. Перекуров нет, так как курильщиков на работу не берут, а если и берут, то только с испытательным сроком, в течение которого человек должен бросить. И он бросает, потому что в этом есть смысл: зарплата здесь в два раза выше, чем на других таких же предприятиях (плюс не надо тратиться на сигареты).
Цех украшает фотография трубы, сделанной в 1967 году, когда против СССР в связи с Карибским кризисом ввели экономические санкции, и, в частности, Германия перестала поставлять трубы большого диаметра. В результате в Челябинске начали выпуск этих труб, и на первой написали мелом "П...ц тебе, Аденауэр!" (имея в виду канцлера ФРГ.— А. К.). Потом переправили, правда, на более метафоричное "Труба тебе, Аденауэр!".
Начальник цеха Валентин Тазатдинов спросил меня, понравилось ли это богатство, вернее буйство, красок.
— Разве такое может не понравиться? — удивился я и хотел добавить, что последний раз видел такое только пару лет назад в одном образцовом детском саду, но передумал.
— А то некоторые говорят, что мы просто повыпендривались,— вздохнул начальник цеха.
А вот металлургический завод "Мечел", где тоже побывал в тот день премьер,— это настоящее мужское производство, где Ивану Дулину и делать нечего (а Владимир Путин приехал). Мрачные закопченные стены, ржавые металлические перекрытия, огнедышащие машины...
В экскурсии по заводу господина Путина сопровождал глава совета директоров "Мечела" Игорь Зюзин, которого Владимир Путин прославил два года назад, когда тот не явился на совещание по развитию черной металлургии, сказавшись больным, и премьер как умел высказался по этому поводу.
После того совещания (когда акции "Мечела" сразу же рухнули чуть ли не вполовину), на котором премьер говорил о том, что металлурги намного завышают цену на свою продукцию, Игорь Зюзин у себя на заводе эти цены опустил. И оказался едва ли не единственным, кто это сделал, что в общем-то неудивительно: больше ни про кого из отсутствующих или присутствующих Владимир Путин тогда не высказался.
Не задержавшись на "Мечеле", Владимир Путин поехал на трубопрокатный. Проехав мимо цветного забора, на котором разноцветными буквами было написано: "И строили мы завод... И высота была вполовину длины... И люди были заняты...", Владимир Путин подъехал к цеху "Высота 239" и увидел все то великолепие, от которого рябило у меня в глазах два часа назад, когда я попал туда без него. Начальник цеха Валентин Тазатдинов рассказал ему, что 60% установленного здесь оборудования "либо никогда не использовалось, либо использовалось впервые". (Разницу между двумя этими утверждениями с налета распознать не представлялось возможным.)
Премьеру предложили нажать более чем символическую кнопку на экране компьютера. Эта кнопка должна была запустить цех. Премьер, в свою очередь, предложил сделать это мастеру одного участка. Тот не смог отказаться, хотя на него косо смотрели руководители завода: они, разумеется, хотели, чтобы всем и всегда было известно, что это сделал Владимир Путин.
Потом премьеру дали книгу "Заводская ты наша душа!.." Он взял ручку и хотел, как обычно, расписаться в ней.
— Нет,— мягко поправил его один из ветеранов завода.— Это вам!
Когда премьер уже шел к выходу по открытому коридору на втором этаже, вдоль кадок с вечнозеленым эвкалиптом, внизу под ним вдруг заиграл горнист. Немолодой человек, больше похожий на повара чилийско-аргентинского происхождения, стоял, весь в белом, на небольшом возвышении и брал очень высокую и звонкую ноту. Он был один на всем конвейере, по которому беззвучно плыл лист металла, который в конце грозил превратиться в трубу большого диаметра.
Выглядел горнист, мягко говоря, странно. Владимир Путин заинтересовался им и остановился послушать музыку. Но тут горнист свою программу внезапно закончил, на глазах господина Путина зачехлил горн и, не посмотрев на премьера, лениво, вразвалку пошел к выходу.
Я спросил у министра промышленности Виктора Христенко, который сам приехал в Москву на заработки из Челябинска, видел ли он раньше такой цех.
— Видел,— сказал он.— Дело в том, что я здесь уже не первый раз. А больше нигде, конечно, не видел. Последний раз был здесь в апреле, и когда приехал вчера вечером, то просто охренел от того, что они тут сделали! Некоторые говорят, что зря они так все раскрасили, деревья в кадках поставили, паркет постелили... Да при стоимости всего проекта в полмиллиарда долларов отклонение от обычной сметы на дизайн составило всего 20 млн руб. Разве это деньги!
А вице-премьер господин Сечин, перед тем как уйти, сказал:
— Лучшее в мире предприятие! Японцы приезжали, знаете, как восторгались — паркетом, я имею в виду!
В начале совещания, посвященного, как и два года назад, развитию черной металлургии, премьер поделился своим впечатлением о взятой "Высоте 239":
— Сначала подумал, что попал то ли на театральную площадку, то ли в Диснейленд. Но потом увидел, какие здесь технологии...
Хотя на самом деле в Диснейленде технологии, скорее всего, не хуже.
Потом премьер с неожиданной страстью обрушился на челябинские власти. Он, когда ехал с завода, увидел из машины городской пляж и "не увидел ни одного туалета и ни одной торговой точки".
— Городские власти могли бы позаботиться хотя бы об элементарных вещах! — воскликнул он.— В таких случаях и получается как в анекдоте: "Гриша, иди купаться!" — "Зачем, мама? Плавать я пока не умею, а писать пока не хочу".
Вернувшись к теме совещания, премьер сказал, что отрасль выходит из кризиса:
— Это заметно.
На совещании, вообще, не много говорили о проблемах: в основном о победах. Чувствовалось, что за эту отрасль премьер спокоен.
Так продолжалось до тех пор, пока не выступил директор Федеральной антимонопольной службы Игорь Артемьев. Он заявил, что металлурги "абсолютно безобразно относятся к потребителям":
— Продают продукцию на 15-20% дороже мировых цен! А если говорить об экспортных ценах, то в два-три раза!.. Скорее всего, продают самим себе в офшор...
Господин Артемьев добавил, что "правительству, может, не пришлось бы вводить новые налоги в других отраслях, если бы здесь был наведен элементарный порядок".
Он сказал, что во время кризиса в отсутствие долгосрочных договоров каждая компания пыталась как можно больше зарабатывать на коротких контрактах, и это привело к особенно резким скачкам цен.
— Мы предлагаем обычную мировую практику для исчисления цены,— закончил господин Артемьев.— Берется мировая цена, из нее вычитается экспортная пошлина, расходы на логистику, и умножается на курс доллара. Получается цена в рублях... Но компании пока бегают от этой формулы.
— Спа...сибо...— задумчиво произнес премьер.
Анатолий Клепач, замминистра экономического развития, добавил, что надо выработать хотя бы годовую формулу цены.
Наконец, слово взял премьер. Он напомнил, что на этом совещании говорил господин Артемьев и некоторые другие: что надо решить вопрос с ценообразованием, увеличить налог на ввозимую продукцию, прежде всего на кокс, повысить общий уровень налогообложения в отрасли.
— Вы слышали это или не слышали? — обратился премьер к металлургам.— Слышали! В кризисное время мы сделали все, чтобы вас поддержать! И я считаю, что мы поступили правильно. И что происходит теперь?
Металлурги напряженно слушали.
— Почему "Мечел" выстраивает правильные отношения с потребителями? — продолжил премьер.— Я, кстати, помню свой выпад в адрес "Мечела" два года назад и могу только сожалеть, что он привел к потере капитализации компании. Но Зюзин все сделал! Между тем если мы увидим, что мер по наведению порядка недостаточно, нам придется их ужесточить. И мы это сделаем!.. Ведь мы же знаем с вами, на что расчет! Расследования ведутся годами... Зайду в этот кабинет, в тот кабинет, потом в судах все растворится... Но мы примем меры для наведения порядка! Мы их примем!
После этого господин Путин словно одернул себя и продолжил совсем другим тоном, как будто опасаясь, что его речь приведет к потере капитализации уже не "Мечела", а всех остальных металлургических компаний.
— Я вас прошу, пожалуйста,— произнес он.— Давайте таким образом выстроим эту работу, чтобы стали понятны правила поведения в такой системообразующей отрасли. А в целом ведь ситуация в ней очень неплохая.
Нет, и господина Путина учат его собственные слова.