Любо, дорого

Бывший директор цементного завода открыл в своей усадьбе под Москвой музей антибольшевистского сопротивления и придумал, как спасти Россию. Спасение уже началось

Наталья Радулова, Подольск — Москва

В усадьбу Владимира Мелихова так просто не попадешь. Нет, дорогу знают все: "Жидобой-то? Да вон за озером его земля". Я даже пристроилась к каким-то художникам — они тащили Мелихову огромную картину, нечто эпическое: битва каких-то злобных многочисленных карликов с небольшой группой воинов, у которых у всех, как на подбор, были одухотворенные лица, ангелы за плечами и прочий высокоморальный антураж. "Власовцев расстреливают, что ли?" — подмывало спросить, но художники со своим полотном были отличным ориентиром, поэтому я мирно следовала за ними в недавно открывшийся музей антибольшевистского сопротивления, мимо всего великолепия окраины Подольска: мимо старых домов, трехэтажек, двухэтажек с вырванными дверями, мимо сломанных скамеек и россыпей пивных банок у подъездов. Мимо обычной жизни небольшого российского городка — прямо в огромную, гектаров на пять, усадьбу бывшего директора Подольского цементного завода, которого называют то сепаратистом и националистом, то меценатом и народным героем России.

"Станица Мелихова"

Про экс-директора разные слухи ходят. Кто-то считает, что он для своих рабочих в лепешку готов расшибиться. Мол, еще во времена перестройки Владимир Петрович принимал на завод, обеспечивая работой и жильем, группы беженцев из стран ближнего зарубежья — правда, беженцев исключительно русской национальности и сумевших доказать свое казачье происхождение. Для них он основал под Подольском коттеджный поселок, так называемую станицу Мелихова. Даже после того, как завод перешел в неказачьи руки, Владимир Петрович не растерялся, основал собственное предприятие "ООО "Станица"", построил торговый комплекс в Подольске. Сейчас он, как сам выражается, "занимается стройматериалами" — этого на жизнь хватает. Хватает также на строительство новых храмов, музеев, мемориалов, лицей открыли, казачью школу верховой езды.

А вот недоброжелатели говорят, что атаман не так-то прост: занимался он якобы перепродажей коттеджей одновременно двум-трем лицам; не возвратил кредиты Сбербанку, полученные на поставку сахара чуть ли не для половины России,— баржа с сахаром исчезла, испарилась, а Мелихов лишь плечами пожал: "Она утонула". Говорят, что теплоцентраль к его особняку протянули за счет муниципальных средств, что его собаки загрызли рабочего, что использовал он мутные схемы по уходу от налогов. В общем, как и положено человеку, разбогатевшему в 1990-е, Владимир Петрович вызывает у публики разную реакцию. И вопросов к нему много. В том числе и у прокуратуры — он до сих пор под следствием. Но мы рвемся на прием к этому знаменитому бизнесмену с одной целью — расспросить про музей. Узнать о "Научно-исследовательском центре по изучению истории казачества и антибольшевистского сопротивления".

Однако миновать охрану — крепких парней в черной униформе и берцах — оказалось сложно. "Радулова? — с мрачной сосредоточенностью изучали они мое удостоверение.— Это чьих же кровей вы будете?" Я пошире улыбнулась и изо всех сил растопырила голубые глаза — не хотелось срывать интервью из-за такой мелочи. Фотограф должен был подъехать позже, и я лихорадочно пыталась вспомнить его фамилию. "За художниками пойдете,— наконец смилостивилась охрана.— Они в музей, и вы в музей, шаг в шаг, понятно? Никуда не сворачивайте, мы следим, тут везде камеры".

Понятно. Как не понять: за высоким забором помимо самого музея, многочисленных зданий, башенок, банек, гостиного двора и прочих неопознанных домиков находится единственный в России храм Русской православной церкви за рубежом — именно Мелихов занимался созданием представительства РПЦЗ здесь, в России. Тут же стоит памятник Николаю II, дважды ранее взорванный "неизвестными". К тому же вдоль дорожек повсюду натыканы предметы дачного искусства — гипсовые жабы, уточки, курочки и даже памятник Дон Кихоту. За небольшим водопадом, через мостик стоит памятник "Добровольцу русской армии", а рядом, под кустиками — зеленые грибы с улыбающимися рожицами. Да за этим глаз и глаз нужен.

"Казаки-собаки" и "сволочи-большевики"

В 1990-е Мелихов был одним из создателей движения Союза русского народа. Интервью с Владимиром Петровичем, его видеозаписи и обращения можно встретить во многих газетах и на многих сайтах с неуловимо схожими названиями — "Русская жизнь", "Русский вестник", "Русское имперское движение", "Союз русского народа", "Русь-фронт" и так далее, и тому подобное. Поэтому ждать каких-то особых откровений во время нашего интервью не приходилось.

"У нас должна быть любовь к своему краю, любовь к своей земле,— сказал очень нежно наш герой.— Так много неприязни в людях друг к другу, так много негатива. Но ведь именно любовь, а не ненависть является основой для любого созидания. Любовь к ближнему спасет Россию". Я испугалась, как бы над Владимиром Петровичем нимб не взошел, поэтому все же уточнила насчет евреев. Оказалось, в этом вопросе не без нюансов. "Мое мнение о евреях такое же, какое и у них о нас,— вот слова Мелихова.— Член большевистского Донского ревкома Исаак Исаевич Рейнгольд писал в ЦК РКП (б): "Казаков, по крайней мере огромную их часть, надо будет рано или поздно истребить, просто уничтожить физически". Еще один, Лев Давыдович Троцкий, заявил, что казаки — это собаки, подлежащие истреблению. Какое у меня отношение к этим людям может быть после этого? Конечно, плохое".

К Гитлеру атаман, похоже, относится чуть лояльнее: "Для своей нации Гитлер сделал многое — и если бы он остановился и не пошел дальше, то, думаю, эта фигура была бы одной из самых значительных в Европе ХХ века". А с большевиками и так все понятно: "Большевизм — это ложь и лицемерие, с сатанинской целеустремленностью они уничтожали то, что создано было не ими, внедряли в общество вражду, бесправие и рабство... Оля, чаю!"

Здесь же, в музее, помимо помощницы Ольги сидят еще несколько парней в черном — они старательно зачеркивают что-то в брошюрках. Я с разрешения одного, самого молодого и наивного, беру брошюру с незачеркнутой записью, успеваю заметить слова о преступной Второй мировой войне, которую развязали сволочи-большевики, до того как ко мне коршуном бросается более опытный охранник: "Вам дали неправильный документ, не надо это читать, у нас могут быть проблемы. Музей открыт совсем недавно, мы еще не подготовили всю пиар-продукцию должным образом".

Музей действительно был открыт совсем недавно, на его открытии даже выступал епископ Женевский (РПЦЗ) владыка Михаил, он поблагодарил Мелихова "за возвращение имени русских людей, оказавшихся в изгнании, в Россию". Вообще слово "русские" произносится здесь так часто, что пора, похоже, вывешивать таблички: "Только для русских" во всех восьми залах музея, расположенных на двух этажах. "Многие честнейшие и достойнейшие люди сделали ставку на Германию, имея целью после победы над большевиками учредить национальное русское государство",— заявил на открытии своего музея Мелихов, поэтому одна из центральных тем экспозиции — служба казаков в рядах вермахта. Третий этаж сейчас пустует, но вскоре там засядут историки, изучающие борьбу народа с советской властью. Пока же там томятся художники со своей картиной и вскрикивают время от времени: "За миллион шестьсот можно сделать побольше, помасштабнее. А, Владимир Петрович?" Владимир Петрович, похоже, за ценой не постоит, но к нему приезжает экскурсия — цементники из Москвы. Поэтому он бросает все — художников, чай, журналистов — и с радостью бежит вниз, выступать перед коллегами. Он вообще любит говорить о деле всей своей жизни. Говорит горячо, увлеченно. Стоя рядом с портретом Николая II, Владимир Петрович словно сам перевоплощается в царя и смиренно произносит: "Мы должны хранить и распространять память о русских людях, которые в сложные и неоднозначные моменты нашей истории остались верны долгу, вере и Родине". "Пошли отсюда",— шепчет мне фотограф.

"Любо! Ой как любо!"

Гулять по территории без сопровождения не разрешается, но мы действуем как красные партизаны, рискуя жизнью, пробираемся вдоль дорог и зарослей. Территория огромная. А тут еще и немецкая овчарка — уж не та ли, что безнаказанно рабочих грызла? — появляется откуда-то и смотрит недобро. "Неруси?" — как бы читается в ее взгляде.

Вообще-то у Владимира Петровича еще одно имение есть, в Ростовской области. Там, в станице Еланская, он тоже отстроился — забабахал мемориал "Донские казаки в борьбе с большевиками". К мемориалу тут же прибыли не только местные казаки, которые кричали: "Любо! Ой как любо!", но и представители прокуратуры, милиции и общественности Вешенского района с требованиями дать показания о том, на каком основании поставлены памятники атаманам, генералам и казакам войска Донского, участвовавшим в Гражданской войне с большевиками. Почти в это же время на Мелихова открыли, как он утверждает, "сфабрикованное дело" по неуплате налогов, он был арестован и 8 месяцев просидел в СИЗО. Тогда казаки собирались на центральной площади Подольска, скандировали "Свободу атаману Мелихову!" и раздавали прохожим листовки "Требуем освободить русского патриота!". Владимира Петровича в итоге выпустили, однако дело тянется уже не первый год и закрывать его пока не собираются.

Зато в Еланской строительство продолжается — на площади около 700 кв. м планируется разместить еще около 15 залов. Коммунисты негодуют, а сделать практически ничего не могут — и в Еланской, и в Подольске строительство идет на частной территории. "Моя земля,— гордо говорит казак Мелихов.— Хочу баню на ней ставлю, хочу — памятник атаману Краснову". Вот только взрывают иногда его памятники, то тут, то там что-то пишут красной краской, серп и молот иногда изображают. Но Мелихов не унывает, находясь средь двух огней. Даже трех — в Еланской не утихает шумиха по старому мемориалу, в Подольске заволновались после открытия музея антибольшевистского сопротивления, а прокуратура в принципе никак не угомонится. Но сам он, все еще находящийся под следствием бизнесмен, искренне верит, что делает благое дело. Спасает души людей. "Всю жизнь я без оглядки работал. Старался помогать людям, но понял: улучшение только материальных условий жизни людей озлобляет. Случайно встреченный монах из Оптиной Пустыни сказал: забудь коммерцию, построй храм — и получишь все ответы".

Видимо, он все же получил все ответы, гражданин Мелихов. Он уже не строит жилье для своих работников — строит храмы. На работу принимает не доказавших свое происхождение казаков, которых надо будет содержать достойно, а тех, кто обойдется подешевле. Вон узбек Бахтияр поливает цветы рядом с памятником Николаю II: "Нас тут всего десять садовников. Есть строители. Живем хорошо, на Новый год нас всегда домой отпускают. В прошлый раз скатерть повез родителям в подарок, термос китайский большой. Вся семья собиралась, пили чай. Хорошо, когда свой дом, когда свои все вместе". Бахтияр понятия не имеет, за чьим памятником он ухаживает: "Николай это. Не знаю, может, родственник хозяина".

Хорошо в этой усадьбе. Тихо, зелено. Дети у Мелихова взрослые, внук уже в митингах участвует. Храм тут же, под боком, памятники, экскурсанты-почитатели жадно ловят каждое слово. Собаки и камеры внимательно следят за происходящим, узбеки трудятся, какая-то женщина качает ребенка у пруда... Наверное, это и есть казачий рай.