Любимец французов и покоритель Венецианской биеннале-97 Фабрис Ибер открывает в Москве свою персональную выставку — "Бессмертия". Это не первый визит художника и его творений в российскую столицу, но первый столь масштабный и почти целиком специально для России придуманный. Как всегда у Ибера, в "Бессмертиях" будет больше слов и идей, чем собственно художественной формы. Если и есть в мире искусство самое что ни на есть нарративное, так это классическое французское искусство, и по любви и умению обращаться с текстом Ибер — прямой наследник какого-нибудь Пуссена.
Вот, например, он собирается везти выставку в Москву. Что сделает нормальный, ориентированный прежде всего на визуальное художник? Либо повезет что-то специфическое "свое", "фирменное", либо попробует поиграть с русскими визуальными символами. Ибер тоже берет главный национальный визуальный символ — матрешку, но далее расчленяет ее и насыщает получившуюся тушку смыслами как какой-нибудь заправский философ-таксидермист. Его матрешка при разделении надвое становится подобна саркофагу, а пустота каждого такого отдельного саркофага, согласно принципу матрешки, стремится к бесконечности. Бесконечность равна бессмертию. Вот вам и название выставки, вот и основной символ России по Иберу. Бессмертие — это сибирские морозы. Бессмертие — это текст древнерусской иконы. Бессмертие — это и сама математика, всегда присутствующая в работах и рассуждениях Ибера.
Математика и математические символы появляются в разговоре об этом художнике не случайно. Родившийся в 1961 году в западной части Франции, в Вандее, Фабрис Ибер (тогда еще утяжеленный скинутой художником последней буквой "t" в фамилии, теперь она пишется как Hyber) сначала всерьез изучал математику. Однако тяга к искусству победила, и он поступил в Высшую национальную школу изящных искусств в Нанте.
Карьера его складывалась чрезвычайно удачно: он неплохо рисовал, но еще лучше насмешничал, придумывал, говорил и завораживал своими идеями других. Слова и ирония — что может быть лучше для настоящего французского художника? Через три года после своего дебюта он придумал зеленых "Людей из Бессина" (1989). Сперва их было всего несколько, резиновых инопланетян, раскиданных по фонтанам городка Бессин и всеми своими, полагающимися антропоморфным существам отверстиями работавших дополнительными источниками для струй. Но потом "зеленые" прославились, и это марсианское нашествие оставило свой след в тысяче мест по всему миру. Дальше — больше: если в студенческие годы для создания произведения Иберу требовался всего лишь "Квадратный метр губной помады" (1981), то в 1991-м для работы "Перевод" он берет 22-тонный кусок знаменитого марсельского мыла и попадает в Книгу рекордов Гиннесса.
«Череп», 2010 год
Постепенно от гигантомании в материале Ибер переходит к глобальности мысли. Его интересует "свобода изобретать всевозможные жизненные стратегии и способы выживания" — во всех смыслах этого пассажа, от артистического до меркантильного. В 1991-м Ибер создает первый из своих POF (prototype d`objet en fonctionnement — "прототип действующего предмета") — объектов, переворачивающих очевидное свое назначение с ног на голову. Это может быть ковер, взывающий к ласке, маска для подводного плавания, где вместо стекла — обращенное внутрь зеркало, кубический футбольный мяч, кепка-радар, дерево-антенна, перчатка для шестипалой руки, автомобиль с двумя капотами. Всего их на сегодня сделано 146, и останавливаться художник не собирается.
Предлагает он не останавливаться и публике: так в 2001 году он пустил своих зрителей в поиски спрятанных по Токио POF, затем не раз повторял это кладоискательство в других городах. Другая его "игра" — ООО "Безграничная ответственность" (1994), целью которого является взаимовыгодный союз художников и бизнесменов. Третья — игра со своим чрезвычайно выгодным фонетически именем: так появились "Ибермаркет" в Музее современного искусства в Париже (1995), уже упомянутые токийские "К`Иберралли", мишка Тед Ибер. В какую именно игру собирается играть Ибер с москвичами, точно известно лишь ему одному. Но приготовиться следует ко всему, ведь пришло же ему в голову превратить павильон Венецианской биеннале в студию телевидения, и получил он за это "Золотого льва".
Фонд культуры "Екатерина", с 8 сентября по 3 октября