"Летают валькирии, поют смычки. / Громоздкая опера к концу идет. / На мраморных лестницах гайдуки / с тяжелыми шубами ждут господ". Бог весть, спрятана ли в этих мандельштамовских строках совершенно внемузыкальная, "кружковая" шпилька в адрес записных вагнероманов из символистского лагеря. Но факт остается фактом: на единственную в дореволюционной России постановку "Кольца нибелунга" это из нашей серебряновековой поэзии самый буквальный, самый известный и самый ироничный отклик. Что характерно, из всей тетралогии в объектив тут попала только "Валькирия" — больше валькирии, как известно, нигде не летают, только здесь, в начале третьего акта. В 1910-е годы "Полет валькирий" уже был популярным концертным номером, но впереди у этого симфонического отрывка было еще много чего — и присутствие в нацистских патриотических киножурналах военного времени, и "Apocalypse Now" Копполы, и теперешнее обязательное присутствие во всяких непритязательных сборниках жанра "золотая классика". То есть для массовой культуры материалом для самой ходовой вагнеровской цитаты оказалась именно эта "громоздкая опера".
Громоздкая, спору нет, около четырех часов музыки (уж как дирижер распорядится). И все же из всего "Кольца" именно ее часто "прописывают" тем, кто скептически относится к Вагнеру, непривычен к его манере или вообще боится не сдюжить. Она все-таки в меньшей степени нагружена вагнеровской мифологией — не в чисто сюжетном, литературном смысле, а в смысле музыкального содержания. Если хотите, это больше опера "про чувства", эпическая героика, фатум, проклятия и прочие величественные материи в ней не то чтобы исчезают (куда там), но держатся на подчиненных ролях. Там есть уступки довагнеровскому представлению о музыкальной драматургии — подумать только, композитор даже наступил на горло собственной песне и таки написал самую что ни на есть формальную, на итальянский лад, арию ("Winterstuerme" Зигмунда) — чуть ли не единственную во всей тетралогии. В общем, неудивительно, что когда оперные театры хотят взяться за "Кольцо", но не имеют желания (либо возможностей) ставить все четыре оперы, то часто выбирается именно "Валькирия".
На смену богам и великанам приходят люди — Зигмунд и его сестра Зиглинда, смертные дети Вотана, которым доводится друг друга полюбить. Зигмунду суждено погибнуть, но другое дитя Вотана, валькирия Брунгильда, спасает беременную Зиглинду, ослушавшись отца. Вотан вынужден лишить Брунгильду бессмертия и погружает ее в сон, от которого ее должен пробудить повзрослевший отпрыск Зиглинды — но это уже следующая опера.
За последние пять лет жанр оперы в концертном исполнении, во-первых, приобрел у нас отличные стандарты, а во-вторых — стал драгоценной отдушиной по сравнению с обычным репертуаром столичных оперных театров, который до сих пор грешит большой избирательностью. "Валькирия" — проект именно такого свойства: в Москве "Кольцо" целиком не ставилось никогда, а Вагнера вообще в московских театрах представляет только "Лоэнгрин" "Новой оперы" ("Летучий голландец" Большого театра, увы, пробыл в репертуаре недолго).
И даже в концертном исполнении оперный Вагнер смотрится у нас таким же раритетом, что и, скажем, Гендель, хотя с западной точки зрения именно что оба автора — вполне репертуарные. Кому это знать, как не маэстро Кенту Нагано, который приезжает теперь в Москву, чтобы исполнить "Валькирию": Гендель, положим, не его чашка чая, но вагнеровскими операми у себя в Баварской государственной опере он дирижировал самолично. Российский национальный оркестр (юбилею которого событие отчасти посвящено) тоже не совсем новичок в вагнеровской музыке, хотя до сих пор его главное начинание из этой области было чисто симфоническим — под управлением Михаила Плетнева оркестр играл избранные симфонические картины из вагнеровских оперных партитур. В анонсированном составе певцов преобладают артисты из московских трупп. Сопрано Светлана Создателева и меццо Ксения Вязникова — солистки "Геликон-оперы", а вот тяжелейшая партия Зигмунда поручена тенору Михаилу Векуа из Театра им. Станиславского и Немировича-Данченко. Брунгильду пригласили из Петербурга, и это, разумеется, Лариса Гоголевская — наша, пожалуй, самая известная исполнительница этой партии. Каково будет ей после Валерия Гергиева (и Теодора Курентзиса) работать с Кентом Нагано, дирижером совершенно иного склада,— наверное, чуть ли не главная интрига этого проекта.
Концертный зал Чайковского, 1 ноября, 19.00