Впервые за последние пять лет Международное энергетическое агентство (МЭА) посвятит свой ежегодный доклад России. Главный экономист агентства ФАТИХ БИРОЛЬ рассказал "Ъ", по каким критериям будет оценена Россия в этом исследовании, а также о перспективах экспансии российской нефти и газа в Китай и другие регионы.
— Ежегодно МЭА в ноябре выпускает годовой отчет, акцентируя свое внимание на одной стране или регионе. На этот раз объектом будет Россия. Почему?
— Да, в этом году доклад будет посвящен России. Мы посмотрим на вашу страну как минимум с четырех сторон: исследуем роль газа и нефти в экономике России сегодня и завтра, внутренний энергетический рынок, роль нефтегазового экспорта для экономики страны, энергетическое будущее России, что оно значит для страны, региона и мира. Пока не стану вдаваться в подробности, поскольку доклад находится в процессе подготовки. Но отмечу, что Россия очень важна для всего мира, поскольку является одной из ключевых энергетических стран.
— Какую основную тенденцию российского рынка вы бы отметили?
— Существует один очень важный аспект для России — вопрос энергоэффективности. Согласно нашим предварительным исследованиям, если бы российская энергоэффективность достигла европейского уровня, то стоимость сэкономленных нефтегазовых ресурсов на международных рынках могла бы составить около $80 млрд в год. Это сопоставимо с 3,5% ВВП России. Каким же образом можно повысить энергоэффективность? Следует установить новые стандарты для технологического оборудования, в том числе энергопотребления таких приборов и устройств, как бытовая техника, автомобили и так далее. И второе — необходимы меры, которые бы поощряли промышленность и энергоснабжающие компании использовать новое, более энергоэффективное и экологически безопасное оборудование. Вот основные факторы для повышения энергоэффективности.
— Как вы оцениваете роль России на нефтегазовом и угольном мировых рынках на перспективу?
— Что касается нефти, то в ближайшие годы Россия останется ключевым экспортером. Мы ожидаем, что добыча нефти в России сохранится на уровне 9-10 млн баррелей в день, то есть примерно на текущем уровне. Это очень важно для сохранения баланса в мировой нефтяной политике, поскольку Россия останется ключевым экспортером нефти, не будучи членом ОПЕК (Организация стран--экспортеров нефти.— "Ъ"). Что касается газа, то здесь мы полагаем, что в период до 2035 года Россия увеличит производство газа и оно превысит 800 млрд кубометров. Предположим, что Россия будет потреблять из них 500 млрд, а оставшиеся 300 млрд — отправлять на экспорт. В этом случае основной вопрос заключается в том, кто будет потребителем российского газа? Останется ли у России один основной потребитель Европа или она будет диверсифицировать рынки сбыта? Москве нужно найти оптимальные торговые пути.
— В последние годы МЭА не слишком много внимания обращало на рынок газа. Но 6 июня вы планируете выпустить внеочередной доклад, посвященный роли природного газа в перспективе до 2035 года. Чего стоит от него ждать?
— В прошлом году, когда я приезжал в Москву на конференцию для инвесторов "Тройки Диалог", первое, что я сказал: "У меня нет хороших новостей для России". В турецком языке есть выражение: горькая правда лучше сладкой лжи. Тогда я так сказал, потому что роль сланцевого газа резко возросла в Северной Америке. На тот момент это создавало проблему и конкуренцию для российского трубопроводного газа. Такова была реальность. Но за прошедший год появилась и другая перспектива: природный газ может заменить другие виды топлива, а также увеличить свою роль на мировом энергетическом рынке.
Поэтому я решил сделать специальный доклад под названием "Золотая эпоха газа?". Обращаю ваше внимание на то, что мы озаглавили доклад именно с вопросительным знаком. Причина, по которой мы опубликуем этот доклад 6 июня, заключается в том, что природный газ может изменить расстановку сил на мировых рынках энергоресурсов, в частности количественное соотношение экспортеров и импортеров, а также ситуацию с другими видами топлива, например возобновляемой энергетикой и атомной. Потому что объем выбросов CO2 при работе электростанций на природном газе гораздо меньше, чем на угле. Кроме того, по сравнению с возобновляемыми источниками энергии газ гораздо экономичнее. Я бывал в разных странах и видел, что возобновляемые источники энергии требуют огромных инвестиций, чтобы они смогли конкурировать с природным газом. А на данный момент правительства многих стран Европы и руководство США столкнулись с дефицитом бюджета. Поэтому им сложно финансировать возобновляемые источники энергии, особенно когда в мире есть много запасов дешевого газа. Поэтому я вижу хороший потенциал именно газа.
Я приведу в пример США. Когда Обама (Барак Обама, президент США.— "Ъ") пришел к власти, он начал активно развивать возобновляемые источники энергии. Но в 2010 году уровень инвестиций сократился на 50%. Во-первых, это произошло из-за сокращения бюджета во многих штатах, а во-вторых, в США есть большие запасы дешевого природного газа.
Сегодня природный газ имеет отличный потенциал роста, во многом потому, что ему найдут новое применение. На данный момент газ используется для энергетики и отопления, а также в промышленном и химическом секторе, однако я вижу новые сферы для применения. Например, в транспортном секторе в качестве топлива для автомобилей. Новое применение газу найдется и на Ближнем Востоке, где существует проблема с питьевой водой, для опреснения морской воды. Это лишь два примера. А ведь нельзя сбрасывать со счетов выбросы углеводорода, влияющие на изменение климата Земли. Если газом заменить уголь, который используется во многих странах, то выбросы CO2 в атмосферу существенно уменьшатся.
— Означает ли это, что вы изменили свое мнение относительно обнародованных раннее прогнозов, в которых большая роль отводилась другим источникам энергии, в частности атомной энергетике?
— Что касается ядерной энергетики, то ее будут развивать в Китае, России, Индии и в меньшей степени в странах ОЭСР (Организация экономического сотрудничества и развития.— "Ъ") Возможно, несколько станций появится в Японии, Корее, Франции, Польше. Сегодня в мире работает 60 атомных станций, половина из которых расположена в Китае. Также Китай и Ближний Восток станут локомотивами строительства заводов по биогазу. Поэтому Москве стоит обратить самое пристальное внимание на Китай.
Эта страна нас очень удивила в 2005 году, когда там резко выросло потребление нефти, а затем, благодаря высоким объемам импорта угля и роста цен на уголь, произошли изменения на мировых угольных рынках. И вот теперь похожая ситуация складывается с природным газом. В Китае постоянно растет спрос на газ, что может стать локомотивом для всего мирового газового сектора, особенно в прибрежных регионах и для промышленного сектора. Полагаю, что это очень важный момент для России — она должна пристально следить за ситуацией на китайском рынке. И мне кажется, что России лучше иметь двух клиентов, чем одного в лице Европы.
— Как вы думаете, в перспективе пяти-десяти лет цены на китайском, индийском и японском рынках газа вырастут, а европейские останутся стабильными?
— Да, по нашим прогнозам, цены на газ в Азиатско-Тихоокеанском регионе вырастут. Но есть один момент, который может расстроить Россию: если на газовом рынке Китая произойдет революция, связанная со сланцевым газом по аналогии с США, то цены в Китае могут также упасть. И хотя пока нет оснований для такого прогноза, но, учитывая современные тенденции, ничего исключать нельзя. Потребление газа в Китае растет очень быстро. Логически возникает вопрос: откуда Пекин возьмет этот энергоресурс, какую долю на этом рынке займет в итоге Индонезия, Австралия и Россия? На сегодняшний день я не вижу, чтобы США востребовали большой объем импорта. На американском внутреннем рынке будет достаточно своего газа в перспективе десяти лет, поскольку там есть большие запасы сланцевого газа. США, возможно, будут импортировать сжиженный природный газ (СПГ), но в очень ограниченных количествах.
Поэтому нужно вспомнить, что есть Китай и Индия с их огромными возможностями для импорта. Например, потенциальный импорт СПГ в Китай и Индию к концу 2011 года будет сравним с европейским. Хотя Индия и Китай начали импортировать СПГ только пять лет назад, тогда как в Европе этот процесс начался много десятилетий тому назад. Думаю, Китай и Индия будут крупнейшими импортерами в перспективе. Ну и Европа тоже им останется.
— Биотопливо в ближайшее время станет конкурентоспособным по цене с классическими видами топлива или нет?
— Есть положительные примеры, в частности Бразилия, где производство биотоплива является довольно рациональным и экологичным. Кроме того, многие страны сейчас субсидируют это производство, и, если они помогают такими мерами, как ограничение импорта энергоносителей или сельхозпродукции, это не очень благоприятно для свободного развития мировой торговой системы.
— Каковы перспективы сланцевого газа?
— В США и Канаде — довольно хорошие. В США даже стоимость производства оказывается ниже, чем многие думали. Регулирующие государственные органы и промышленность работают над тем, чтобы снять обеспокоенность населения по поводу загрязнения водных ресурсов. Что касается Европы, сложно сказать, сможем ли мы получить значительное количество сланцевого газа в этом регионе. Пока мы можем точно сказать о каких-то результатах только в Польше. До конца года, я думаю, появятся профессиональные оценки. Но Польша вряд ли сможет занять второе место после США по добыче сланцевого газа.
Мы можем получить новости о нетрадиционном газе из Китая, где речь идет не только о сланцевом газе, но и о метане из угольных пластов. В общем, пока с уверенностью можно говорить лишь о том, что сланцевый газ добывают в США и Канаде. И в краткосрочной перспективе его вряд ли будут добывать в значительных объемах в других странах.
— Какие рынки будут основной ресурсной базой для проектируемого европейского газопровода Nabucco? И хватит ли для него потребителей, если конкурирующий российский South Stream придет в Европу первым?
— Я не имею права отдавать предпочтение тому или иному газовому проекту, и все они могут внести свой вклад в безопасность поставок. Существует ряд проектов, которые конкурируют между собой за поставки газа в Европу. Какой из них будет претворен в жизнь, будет зависеть от их экономической конкурентоспособности, поддержки правительства и доступа к поставкам газа. Что касается ресурсной базы для Nabucco, можно говорить в первую очередь об Азербайджане и Ираке.
— Самый дешевый газ в мире — иранский. Насколько реально начать его экспорт в Европу в 2015 году?
— Иран обладает вторыми по величине в мире запасами газа. Я надеюсь, что Тегеран сможет больше экспортировать газа для повышения стабильности на мировых рынках. Но для развития газовых запасов Ирана нужны огромные инвестиции. А, как известно, чтобы получить инвестиции и технологии, Иран должен разрешить все свои проблемы с международным сообществом. Без инвестиций Ирану будет сложно увеличить свою долю на мировом рынке газа.
— Как долго Россия сможет оставаться лидером в производстве нефти?
— Мы ожидаем, что в ближайшие 25 лет добыча останется на уровне 9-10 млн баррелей, и это означает, что Россия сохранит свои позиции одного из лидеров добычи нефти. Думаю, для России основным моментом является получение доступа к инвестициям и технологиям. В принципе, это не должно являться проблемой, но инвесторов не должны ждать сюрпризы со стороны российского правительства. Должны быть созданы соответствующие условия для получения инвестиций и технологий. Это будет основным вопросом для россиян, иностранных компаний и для тех, кто использует нефть, поскольку миру нужна российская нефть. Тем более что в мире очень мало стран, не принадлежащих ОПЕК, которые могут поставлять столь значительные объемы нефти.
— Что вы думаете о тенденциях развития цен на нефть?
— Я уже несколько лет предупреждаю, что эра дешевой нефти закончилась. Производство каждого барреля нефти, попадающего на рынок в будущем, будет более сложным и, соответственно, более дорогим. Однако я не делаю вид, что смогу предсказать будущие изменения цен, поскольку эти прогнозы сохраняют высокую долю неопределенности, а цены, вполне вероятно, останутся чрезвычайно неустойчивыми.
— В какой степени цены на нефть подвержены влиянию политических факторов?
— Цены на нефть взлетели на 40%, до текущих $115 за баррель Brent, с сентября 2010 года. Конечно, геополитические факторы сыграли свою роль, но существуют мнения, что изначально причиной этого впечатляющего скачка стали спекуляции. Однако фундаментальные показатели спроса и предложения в конце 2010 года указывают на то, что напряжение на рынке выросло вследствие более высокого, чем ожидаемый, спроса в ключевых странах-потребителях и сокращения товарных запасов нефти в странах ОЭСР. Спекуляции, несомненно, могут усиливать роль фундаментальных факторов, но основной движущей силой остаются баланс спроса и предложения сегодня и ожидаемый баланс завтра.
— Как отразятся на нефтяном рынке события в Ливии?
— Ситуация развивается стремительно, поэтому необходимо и дальше внимательно наблюдать за событиями и анализировать их. По последним сведениям, добыча нефти в Ливии в размере 1 млн баррелей в день из возможных 1,6 млн баррелей в день приостановлена. В ближайшей перспективе этот дефицит можно покрыть за счет гибкости нефтеперерабатывающего сектора и изменения маршрутов поставок сырой нефти. Однако наши оценки потребуют пересмотра, если ситуация с перерывами поставок усугубится или будет сохраняться в течение длительного времени.
— Если ситуация ухудшится, какова вероятность дефицита поставок нефти?
— К счастью, по всем признакам рынки вполне могут справиться с текущими перебоями. Однако, как и всегда, мы находимся в состоянии готовности и можем в любой момент вмешаться, если ситуация выйдет за рамки той, с которой рынки могут справиться самостоятельно. Страны--члены МЭА сообща имеют резервные запасы сырой нефти, достаточные, чтобы в течение года поставлять на рынки 4 млн баррелей в день. Мы также тесно сотрудничаем с ОПЕК и важнейшими нефтедобывающими странами и высоко ценим их готовность использовать свои резервные мощности, которые на сегодня составляют около 5 млн баррелей в день, чтобы в случае необходимости обеспечить дополнительные поставки.
— Вы ждете вторую волну экономического кризиса?
— Я надеюсь, что восстановление мировой экономики продолжится, но если цены на нефть останутся на нынешнем уровне или продолжат расти, то существует риск, что экономическое восстановление сильно замедлится.
— Что вы думаете о стратегическом партнерстве ВР и "Роснефти"? Американские политики оценили это как определенную угрозу энергобезопасности США, поскольку у "Роснефти" может появиться доступ к документации по поставкам топлива для американских военных.
— Думаю, нефтяные компании в западных странах стремятся активнее сотрудничать с российскими партнерами, потому что их собственные запасы истощаются. Поэтому я прогнозирую рост большого количества СП с международными и государственными нефтяными компаниями во многих странах. Интерес, проявленный BP к "Роснефти", не случайное совпадение, потому что многие международные нефтяные компании хотят получить доступ к запасам, чтобы увеличить производство. Но, разумеется, все эти СП должны быть созданы в согласии с местными правилами работы на рынке и в соответствии с международными нормами.
— "Роснефть" и ВР рассматривают возможность работы на рынках третьих стран. Какие это могут быть рынки?
— Если они будут работать вместе через СП, у них появится много преимуществ: они смогут увеличить добычу нефти, например на офшорных месторождениях в других странах, потому что у обеих компаний богатый опыт в этой области.
— Это будет возможно даже после катастрофы в Мексиканском заливе?
— Авария в Мексиканском заливе — это трагический инцидент. Теперь даже самые крупные компании пересмотрят регламент добычи нефти и перевозки нефти на рынок. Я думаю, что все теперь будут основательно продумывать, как добывать нефть, в том числе и в США. Они должны смотреть на совместную работу, но только в соответствии с новыми правилами и регламентами, которые установлены для офшорного производства нефти.
— "Роснефть" купила в Германии половину НПЗ и рассматривает возможность покупки других сбытовых и перерабатывающих активов в Евросоюзе. Это повлияет на цены на рынках нефтепродуктов?
— Прежде всего, надо сказать, что это свободный рынок, у которого не может быть двойных стандартов. Если компания из страны А идет в страну Б и хочет купить активы по местным законам и регламентам, то она вольна так поступать. У нас не должно быть двойных стандартов ни для кого. Если мы говорим о свободном рынке, свободном передвижении капитала, то мы должны давать всем одинаковый шанс. Если российская компания выходит в Европу и хочет купить какой-то актив газовый или еще какой-то, если это соответствует европейскому законодательству и регламенту, то я не вижу никаких проблем для этого — будь то НПЗ, электростанция или еще что-то. Но это должно соответствовать законам страны приобретения. К примеру, могут появиться возможности в нефтеперерабатывающем секторе на юге Европы.
Для российских компаний также есть возможности в области электроэнергетики, но это будет зависеть от цен, которые они предложат, и также от того, насколько европейский рынок привлекателен для российских инвесторов. Это основные моменты. Я вижу, что все больше российских компаний заинтересованы в покупке европейских активов. Разумеется, это их выбор, если их привлекают НПЗ или электростанции, они имеют полное право претендовать на них, и при этом понимать, что на них ложатся как риски, так и выгоды от таких действий.
— Какой объем угля потерян из-за наводнения в Австралии? Приведет ли это к дефициту угля на рынке? И что будет с ценами?
— Мы все время обсуждаем нефтяные котировки, но цены на уголь также активно растут. Основная причина — рост китайского импорта. Китай сегодня импортирует только 3% от внутреннего потребления, и это уже стало очень сильным толчком для мировых цен на уголь: за короткий срок цены выросли более чем в два раза, до $130 за тонну. Поэтому основная проблема связана с растущим аппетитом Китая в вопросах импорта угля. Если ситуация не изменится, то это окажет сильное давление на мировые цены на уголь.