Премьера кино
"Обратное движение" — режиссерский дебют Андрея Стемпковского — выходит на экраны страны почти через год после премьеры на "Кинотавре". И название, и прокатная судьба этого фильма выразительно характеризуют ситуацию в сегодняшнем молодом кино, считает АНДРЕЙ ПЛАХОВ.
Не надо доказывать, что это один из лучших, может быть, лучший дебютный фильм года в России. Его достоинства признаны профессионалами, к тому же за ним не стоит групповой лоббизм продюсеров и режиссеров "новой волны". В титрах "Обратного движения" среди продюсеров числится покойный Михаил Калатозишвили, который тоже не вписался ни в какую поколенческую волну и прошел по жизни своим окольным путем, снискав запоздалый успех феноменальным "Диким полем". Фильм Андрея Стемпковского — такой же дичок на обочине, проросший вне планомерного кинематографического хозяйства, которое строится нынче в основном на импортных продуктах и технологиях. В мартовском расписании кинотеатров среди "Инопланетных вторжений" и "Меняющих реальность" этот "социально ответственный" фильм, как он презрительно назван в репертуарном таблоиде, выглядит курьезом, да и выпущен всего в пяти копиях, так что "экраны страны" — скорее образная фигура речи.
Какой может быть прокатный шанс у драмы матери пропавшего солдата, которая, отчаявшись его ждать, фактически усыновляет азиатского мальчика-гастарбайтера, а потом, когда сын неожиданно возвращается, оказывается между двух огней? С одной стороны, съехавший с катушек сын, с другой — зловещие работорговцы, не желающие упускать живой товар в виде мальчика. Такой фильм без труда можно представить в Англии или во Франции, в Дании или в Канаде, не говоря уже о США — и тогда бы он к нам вернулся гораздо большим тиражом, особенно если бы безутешную мать сыграла Джулия Робертс, глядишь, еще и заработала бы оскаровскую номинацию, и никто бы не пикал по поводу социальной ответственности. А если бы даже иронизировал, это было бы бесполезно, поскольку западное кино отлично умеет сочетать развлекательность с нравоучительностью, а легкие жанры с важными темами. Наш социальный кинематограф малость тяжеловесен, но нас и ценят не за легкость, и ничего удивительного, что "Обратное движение" успешно прошло в Монреале и еще на множестве фестивалей: это то кино, из которого хоть что-то можно узнать о современной России.
Мы узнаем, что в этой стране постоянно идет какая-то война — поэтому нет даже смысла ее конкретизировать. Что с войны солдаты возвращаются не живыми, а полумертвыми, пополняя породу зомби, которых мы то и дело встречаем в своей непосредственной близости. Что страна, в основном состоящая из провинции и наскоро сколоченных киосков, живет в состоянии тревоги, угрозы, вражды, нетерпимости к чужим, заодно занимаясь их рабской эксплуатацией. Как ни странно, вся эта информация (в которой ни для нас, ни, кажется, уже для иностранцев нет ничего нового) не отправляет "Обратное движение" по адресу beznadega.ru. Есть в этой картине сдержанная, скупо приберегаемая, но моментами щедро выбрасываемая энергия: она заставляет подняться над чернушным жизненным фоном и испытать к фильму какой-то другой интерес.
Самую сильную человеческую ноту в картину, где грамотно прописаны и сыграны даже эпизодические роли, вносит актриса Ольга Демидова, ставшая настоящим открытием года. В аскетичной палитре ее красок ярче всех молчание, это настоящее золото. Но, словно не доверяя до конца возможностям своей героини, авторы фильма уводят финал подальше от нее, превращая саспенс (по сути, это и есть основной жанр фильма) в триллер. Слишком поздно для тех, кто пришел на остросюжетное зрелище и не вполне убедительно для остальных. В неумении выдержать единый тон заключается одна из проблем нового российского кино: в этом смысле фильм Андрея Стемпковского символичен и не выглядит исключением.
Фильмы последнего десятилетия, снятые новым поколением режиссеров, спорили между собой и сами с собой. В поисках идентичности они возносились в экзистенциальный универсум и опускались в банальный микросоциум. Ни то, ни другое в чистом виде не принесло им зрительской любви. И тогда происходит обратное движение, свидетелями которого мы являемся: попытка облечь сиюминутное в одежки вечного, минуя анализ реальности, превратить ее в миф. Нечто подобное уже было в поздние советские времена, в фильмах Александра Миндадзе и Вадима Абдрашитова — самого сильного тандема нашего социального кино, который, как известно, распался. И это тоже довольно символично.