Следующая пятница падает на 13 число. Этот день будет черным для ЦБ. К этому сроку банковский комитет Думы должен завершить работу над поправками в закон о ЦБ (Ъ писал о них на прошлой неделе). Вчера истек срок внесения поправок и вчера же вице-премьер и министр финансов Алексей Кудрин заявил, что статус ЦБ не изменится. На самом деле меняется вся банковская система России.
Вокруг нового закона о ЦБ страсти кипят давно. Но до недавнего времени президент в них не вмешивался. В конце сентября Владимир Путин внес свои поправки — спустя, кстати, полтора месяца после того, как официальный срок их внесения истек; банковскому комитету Думы пришлось специально его продлевать, иначе их нельзя было бы легализовать. Смысл президентских поправок — национализация ЦБ.
Сама по себе такая формулировка кажется удивительной: кому еще, как не государству, может принадлежать Центральный банк, ведь не Виктору же Геращенко? Получается национализация бесхозной собственности (по тексту действующего закона о ЦБ, он независим настолько, что не является даже государственным). И это при том, что банк имеет громадные активы и является важнейшим субъектом экономической политики.
Это только начало. Президент говорит, что недопустимо совмещение функций управления, которыми наделен ЦБ, с его коммерческой деятельностью. Опять теоретически все правильно. Но разве может банк, оставаясь банком, быть полностью отделен от коммерческой деятельности? Эмиссия, курсовая политика определяют изменения экономической ситуации и приносят ЦБ прибыль. Если строго следовать указаниям президента, из ЦБ надо выделить орган банковского контроля. Идея не новая, ее давно отстаивает экономический идеолог КПРФ и председатель комитета по экономической политике Госдумы Сергей Глазьев.
Председатель думского банковского комитета Александр Шохин рассказал корреспонденту Ъ, что с господином Глазьевым ему вчера удалось договориться: если в поправках записывается, что ЦБ "выходит" из коммерческих банков, в ответ требование выделения из ЦБ органа банковского контроля снимается.
Но до хеппи-энда еще очень далеко. Если ЦБ выходит из комбанков, то кому отходит его доля? О приватизации никто не говорит, ссылаясь на то, что ЦБ уже не первый год пытается продать свою долю в росзагранбанках; и несмотря на то, что потенциальных покупателей за границей гораздо больше, это ему не удается. Остается правительство.
Правительство, как уже писал Ъ, участвует в капитале 469 банков. Между тем в понедельник на встрече с иностранными инвесторами премьер-министр российского кабинета Михаил Касьянов пообещал оставить "три-четыре госбанка". Все это легко совместить. Правительство выбирает госбанки, а потом концентрирует в них все свои средства, вложенные в банковский сектор. На выходе появляются не просто госбанки, а монстры, принадлежащие правительству: Внешторгбанк (аналог зарубежных экспортно-импортных банков), Сбербанк, Россельхозбанк и Российский банк развития. В том, что они в состоянии подмять под себя банковский сектор, сомневаться не приходится.
Это проблема куда весомее абстрактных споров о независимости ЦБ. На место олигархов-частников приходят олигархи-государственники. И каждый новый олигарх будет стремиться, с одной стороны, закрепить свое положение на рынке, а с другой — добиваться льгот от государства. Ограничить эти устремления попытаются, превратив госбанки в специализированные агентства по доведению бюджетных средств. Но даже если это и удастся, хотя степень сопротивления трудно переоценить, это отнюдь не гарантия от воровства, то есть нецелевого использования бюджетных средств.
Вопрос о трансформации российской банковской системы президентом предрешен. Ее не остановит даже возможная отставка Виктора Геращенко. Единственный временный тормоз — это нерешенность кадрового вопроса. Назначения в госолигархи поважнее назначений в кабинет министров.
НИКОЛАЙ Ъ-ВАРДУЛЬ