"Дезертир скрывался более года на высоком дереве, в гнезде аиста"

70 лет назад, в апреле 1941 года, в Главном управлении милиции НКВД СССР был создан отдел по борьбе с бандитизмом. Как выяснил обозреватель "Власти" Евгений Жирнов, коллеги легендарных Жеглова и Шарапова не только уничтожали бандитов, но и ловили дезертиров и уклоняющихся от призыва, которые проявляли чудеса изобретательности, чтобы избежать задержания и службы.

"Активность этих банд не прекращалась"

Директива наркома внутренних дел Лаврентия Берии N 1085 от 9 октября 1941 года формулировала задачу руководителям республиканских наркоматов и областных управлений НКВД предельно четко — борьба с бандитизмом, которая прежде находилась в ведении милиции, поднимается на новый, более высокий уровень:

"В связи с войной остатки разгромленных антисоветских элементов в некоторых районах СССР пытаются активизировать свою вражескую работу, в частности организуют бандитские группы для ведения террористической и повстанческой работы. Для обеспечения успешной борьбы с бандитизмом в НКВД СССР организован отдел по борьбе с бандитизмом (ОББ). Отделы по борьбе с бандитизмом создаются также в НКВД-УНКВД соответствующих республик, краев, областей. Вам необходимо лично организовать работу отдела по борьбе с бандитизмом, укомплектовав его проверенными боевыми работниками. Мобилизуйте агентурно-оперативные возможности вашего аппарата в целом для оказания отделу по борьбе с бандитизмом помощи в успешном выполнении возложенных на него задач. При проведении операций по ликвидации банд активно используйте оперативные войска НКВД, истребительные батальоны и милицию".

Бандитизм, причем зачастую с антисоветским политическим оттенком, существовал в стране и до нападения Германии на СССР. Точнее, он никуда не исчезал со времен революции и Гражданской войны. Чекисты регулярно докладывали о ликвидации банд и их главарей, а также проводили масштабные и впечатляющие по результатам операции по изъятию оружия (см. "Самые решительные меры по выкачиванию оружия от населения" в N 29 "Власти" за 2010 год). Однако проходило несколько лет, а порой и месяцев — и бандформирования начинали действовать вновь с почти прежней силой.

В августе 1944 года в докладе, описывающем результаты борьбы с бандитизмом за три года, начальник ОББ НКВД СССР А. М. Леонтьев так описывал предвоенную ситуацию в республике, где с бандитизмом безуспешно боролись не один десяток лет:

"На Северном Кавказе — в бывшей Чечено-Ингушской АССР, являвшейся на протяжении ряда лет наиболее пораженной бандитизмом республикой, продолжали действовать бандитские группы из бывших кулаков и участников вооруженных антисоветских выступлений, имевших место в 1925, 1930, 1932 гг. и в январе 1941 г. Несмотря на значительное количество ликвидированных в прошлые годы бандитских групп, к началу Отечественной войны на территории бывшей Чечено-Ингушской АССР действовало 7 кадровых и 14 вновь образовавшихся банд общей численностью 96 человек. Активность этих банд не прекращалась".

Небольшое количество активных бандгрупп, восемь, действовало в Дагестане. Кроме того, 94 банды с 476 участниками действовали на территории Западной Украины и 17 с 90 участниками — в Западной Белоруссии, незадолго до этого присоединенных к СССР. В остальных же частях страны обстановка казалась абсолютно спокойной. Но, как выяснилось, только казалась.

"Задержано по подозрению в дезертирстве 638 112 человек"

После начала войны, как докладывал Леонтьев, вооруженные выступления начались там, где их и можно было ожидать,— в Чечено-Ингушетии:

"Проведенная с 29 августа по 2 сентября 1941 г. мобилизация населения бывшей Чечено-Ингушской АССР в военно-строительные батальоны Юго-Западного фронта была сорвана. От указанной мобилизации уклонилось и дезертировало из сформированных уже батальонов свыше 1000 человек. Дезертиры и уклонившиеся вооружались и переходили на нелегальное положение".

Но главное, бандитизм появился в местах, где его основу — непримиримых врагов власти,— как считалось, давным-давно искоренили.

"В ноябре 1941 г.,— говорилось в докладе Леонтьева о Краснодарском крае,— ликвидирована банда, возглавляемая бывшим добровольцем белой армии, впоследствии руководителем бело-зеленой банды Кобзевым. Участники банды, рассчитывая на приход и помощь немцев, намеревались организовать восстание в тылу Красной Армии. В декабре 1941 г. ликвидированы две связанные между собой банды общей численностью 14 чел., возглавляемые бывшими кулаками Семеновым и Язвельским. Участники группы ставили задачей организацию вооруженного восстания в нашем тылу в целях обеспечения быстрейшего продвижения немецких войск".

Та же картина наблюдалась и в других районах страны.

"До войны,— писал Леонтьев,— на территории Ростовской области не было ни одной действующей бандгруппы, а к сентябрю 1941 г. органами НКВД было выявлено 12 банд со 119 участниками преимущественно из дезертиров и лиц, уклонившихся от службы в Красной Армии... За вторую половину 1941 г. и январь 1942 г. на территории Новосибирской области органами НКВД ликвидировано 12 бандповстанческих формирований с 279 участниками в них".

Получалось, что схемы появления банд во всех случаях мало отличались друг от друга. Те граждане СССР, кто не желал воевать за советскую власть, дезертировали или уклонялись от призыва, а поскольку это деяние было уголовно наказуемым — переходили на нелегальное положение и нередко организовывались в банды. Отсюда сам собой следовал вывод о том, что дезертирство и есть именно та среда, на которой развивается бандитизм, так что для ликвидации бандитизма следует резко снизить количество дезертиров. Поэтому Берия неустанно требовал от подчиненных вылавливать всех уклоняющихся от воинской службы и призыва на нее. Вскоре из разных республик и областей в Москву начали поступать доклады о том, что задержаны тысячи дезертиров. А сам Берия 26 декабря 1941 года сообщал Сталину:

"В результате принятых мер органами НКВД СССР с начала войны по 20 декабря с. г. в тыловых районах задержано по подозрению в дезертирстве 189 137 человек, в том числе: по Ленинградской области — 78 196 и по Московской области — 23 454 (не считая задержаний военных командиров). Из этого числа задержанных органами НКВД арестовано 39 965, передано в райвоенкоматы и войсковые части 149 172 человека. Кроме того, в прифронтовой полосе особыми отделами НКВД за это же время задержано 448 975 человек, из них: арестовано — 42 900, передано в войсковые части Красной Армии — 406 075. Всего в тыловых районах и прифронтовой полосе органами НКВД задержано по подозрению в дезертирстве 638 112 человек, из них: арестовано — 82 865, передано в военкоматы и войсковые части — 555 247".

Однако гигантское количество задержанных уклонистов из-за масштабов дезертирства оказалось лишь каплей в море.

"За крупные взятки выдавали дезертирам документы"

7 июля 1942 года в директиве НКВД СССР N 265 констатировалось:

"Несмотря на ряд указаний НКВД СССР об усилении борьбы с дезертирством и уклонением от военной службы, в организации этой работы на местах имеют место серьезные недочеты. До сего времени не налажен действенный оперативный контакт между органами, ведущими борьбу с дезертирством. Отдельные аппараты СПО (секретно-политические отделы.— "Власть"), несмотря на приказ народного комиссара о возложении на них наблюдения за борьбой с дезертирством, своевременно не организовали необходимого контроля и самоустранились от руководства этой работой. Агентурно-осведомительная сеть местных органов НКВД недостаточно направлена на розыск дезертиров, несмотря на то что в ряде областей агентурно выявлены факты привлечения дезертиров враждебными элементами к активной антисоветской работе, наличие повстанческих настроений и образование формирований из числа дезертиров. Следствием по делам арестованных дезертиров до конца не вскрываются организаторы и пособники. Существенным недостатком в организации борьбы с уклонением от призыва и мобилизации является все еще слабая борьба со взяточничеством, несистематический контроль за паспортным режимом, эпизодические проверки и облавы как в местах скопления, так и на всех видах транспорта, сельских и городских магистралях".

В октябре 1942 года все дело борьбы с дезертирством передали в ведение ОББ, а законодательство по борьбе с бандитизмом ужесточили:

"В соответствии с Постановлением Государственного Комитета Обороны N 2401сс от 11.10.1942 и приказом НКВД СССР N 002265 от 14.10.1942 дезертиры, занимающиеся бандитизмом, вооруженными грабежами и контрреволюционной повстанческой работой, подлежали с этого времени заочному осуждению, причем указанные преступления квалифицировались по ст. 58-16 УК РСФСР. На основании этого же приказа после осуждения дезертиров через Особое совещание подлежат выселению их семьи. Эти мероприятия и, в частности, репрессирование членов семей скрывавшихся дезертиров-бандитов давали положительные результаты в борьбе с пособниками и укрывателями".

Однако результаты оказались совсем не такими, как ожидалось. В указаниях НКВД Узбекской ССР N 29432 подчиненным подразделениям в том же октябре 1942 года говорилось:

"Органами НКВД Узбекистана установлен ряд фактов, свидетельствующих о контрреволюционной подрывной деятельности враждебных элементов, проникших в военкоматы республики, которые за взятки проводили в массовых размерах освобождение военнообязанных от призыва в РККА. В Ташкенте, Андижане и ряде районов Ташкентской области вскрыто и ликвидировано несколько групп преступников, проникших в военкоматы и организованно проводивших в массовых размерах освобождение военнообязанных от призыва в РККА. В Ташкенте и Андижане арестовано несколько работников военно-учетных столов органов милиции, которые за крупные взятки выдавали дезертирам документы об освобождении их от военной службы или, пользуясь бесконтрольностью военно-учетных столов со стороны военкоматов и милиции и прикрываясь запутанностью учета, уничтожали учетные карточки на военнообязанных или перекладывали их из картотеки подлежащих мобилизации в картотеку призванных и тем самым активно содействовали дезертирам в уклонении от службы в РККА. Оперативные данные о борьбе с дезертирством органов НКВД Узбекистана показывают рост этой категории преступников".

Похожая картина наблюдалась не только в среднеазиатских республиках СССР. В докладе о результатах деятельности ОББ НКВД СССР за 1941-1944 годы говорилось:

"Райвоенком Пригородного РВК (бывш. ЧИАССР) Новоселов и сотрудники РВК Горбушин и Иванов систематически выдавали за крупные взятки фиктивные документы дезертирам из Красной Армии, которые были сняты с военного учета. У Джанаева и 7 других дезертиров получено за это 38 800 рублей. УНКВД Ставропольского края в ноябре 1943 г. арестован инструктор Александровского райвоенкомата Калмыков. На протяжении ряда месяцев систематически похищал бланки свидетельств об освобождении от военной службы и командировочных удостоверений, которыми за взятки снабжал дезертиров из Красной Армии. УНКВД Курской области вскрыты крупные злоупотребления со стороны военкома Горшеченского РВК капитана Пурахина и др. руководящих работников военкомата. Пурахин систематически получал взятки за незаконное бронирование и освобождение от службы в Красной Армии. Полученные в виде взяток Пурахиным и работниками РВК в большом количестве продукты сбывались по спекулятивным ценам".

Однако самое любопытное заключалось в том, что временами дезертирам удавалось получить нужные документы в военкомате абсолютно без взяток.

"Дезертиры из Красной Армии,— отмечалось в том же докладе,— пользуясь беспечностью работников городских и районных военкоматов, на основании заявлений и справок об "утере" воинских документов без особых затруднений получают новые документы, принимаются на военный учет, направляются в воинские части. В этих случаях военкоматы не проверяют заявлений об утере документов и личности заявителей в соответствующих органах НКВД. Задержанный в марте 1944 г. дезертир из Красной Армии Кочмарев в январе явился в Холм-Жирковский РВК Смоленской области и заявил, что направлен госпиталем, но документы утерял. На основании этого заявления Кочмареву был выдан военный билет... В мае 1944 г. УНКВД по Молотовской области задержан неоднократно дезертировавший из Красной Армии Басалаев. Следствием установлено, что, совершив побег из штрафной роты, он прибыл в поселок Половинка Молотовской области, явился в райвоенкомат и заявил об утере документов, после чего им был получен военный билет".

"Производили им уколы, вливая под кожу бензин"

Если же корыстных или беспечных работников военкомата в пределах досягаемости не оказывалось, дезертиры, как правило, искали помощи у медицинских работников. В докладе ОББ говорилось:

"В феврале 1943 г. НКВД Московской области ликвидирована группа татар-дезертиров и уклонившихся от военной службы в составе Аляутдинова, Мустафина и др. Находясь в преступной связи с врачами призывного пункта Пушкинского райвоенкомата Турбевичем, Селезневым, Постниковым, Коквиной, нач. 1 части военкомата Яптевым и писарем Половинкиным, получали фиктивные заключения и свидетельства о негодности к военной службе и сбывали их дезертирам и другим лицам за суммы от 3 до 20 тысяч рублей. По показаниям врача Турбевич, ими с начала Отечественной войны освобождено от службы в Красной Армии около 100 чел... Председатель военно-врачебной комиссии Сталинского РВК (Ростовская область) врач Григорович, находясь в преступной связи с военнообязанными, направляла их по условленным запискам к врачу поликлиники Чараевой и препаратору Попандопуло, которые выдавали им фиктивные анализы для освобождения от службы в Красной Армии... Фабрикацией фиктивных заключений о болезни занимались не только члены военно-врачебных комиссий военкоматов. Этот вид преступной деятельности широко распространен среди врачей гражданских лечебных учреждений, особенно в тех случаях, когда их заключения являются решающими для освобождения от военной службы (заболевания туберкулезом, шизофренией, заключения рентгенологов, анализы и т. п.), а также среди работников госпиталей".

За приличные деньги можно было обзавестись не фиктивной, а вполне настоящей болезнью:

"Следствием по делу арестованных фельдшера амбулатории ст. Горький Грачева и его жены, работавшей медсестрой в амбулатории, установлено: они были связаны с Кузьминой, которая подыскивала военнообязанных, уклонявшихся от службы в Красной Армии, приводила к себе на квартиру, где Грачевы производили им уколы, вливая под кожу бензин. Этим вызывалась искусственная опухоль, в связи с чем уклонившиеся освобождались от военной службы и продолжительное время находились на излечении в госпиталях. За укол Грачевы получали по 2500 рублей, из которых 1000 рублей уплачивали Кузьминой. Так, 23 марта с. г. Грачевыми были сделаны уколы Горину, Шуршилову, Матвееву и Баукову, за что получили 10 000 рублей. Производством уколов Грачевы занимаются с 1934 г.".

Однако самые догадливые дезертиры нашли еще один способ использования советской медицины в собственных целях.

"При приеме военнослужащих на излечение в некоторых госпиталях,— писал Леонтьев,— документы тщательно не проверяются, в связи с чем туда проникает преступный элемент, получает зарплату, обмундирование, а при выписке — соответствующие документы с вымышленными офицерскими званиями (Замков, Белый, Фунда, Черников, Макеев, Грабовский и др.)".

"Сфабриковали гербовые печати"

Самое же любопытное заключалось в том, что для получения документов и легализации дезертиры могли обойтись и без помощи медиков. По всей стране, как говорилось в том же докладе начальника ОББ Леонтьева, действовали группировки изготовителей фальшивых документов:

"Широкая возможность использования фиктивных документов для освобождения от службы в Красной Армии привела к тому, что многие преступные элементы организовали массовое изготовление и распространение их... В 1943 и 1944 гг. органами НКВД ликвидировано значительное количество групп и одиночек, занимавшихся фабрикацией фиктивных документов для дезертиров и уклонившихся. Несмотря на активную борьбу многих органов НКВД с этим видом преступлений, до настоящего времени пользование ими распространено еще широко... Наборщики типографии Архангельского района Краснодарского края Андриенко, член ВЛКСМ, и Пустовалова, будучи связанными с дезертиром из Красной Армии Левенец, изготовляли по его заданию различные бланки для фиктивных документов. Левенец и его соучастники, дезертиры Иглин и Доля, сфабриковали гербовые печати и распространили большое количество фиктивных документов".

То же самое происходило и в других частях страны:

"УНКВД Ростовской области в мае с. г. вскрыта группа лиц, снабжавшая за крупные суммы дезертиров и уклонившихся от службы в РККА фиктивными документами. Организатором группы являлся дезертир из Красной Армии Хохлов — капитан интендантской службы. Проживая в г. Ростов-на-Дону, изготовлял фиктивные документы о болезни от имени эвакогоспиталя N 3883 и воинских частей и за каждый из них получал от 4 до 10 тысяч руб. Вместе с соучастником, дезертиром Сухановым, он продал дезертирам до 40 фиктивных документов, по которым они в военкоматах гор. Ростов-на-Дону и Ростовской области получали свидетельства об освобождении от воинской службы".

И это замечание отнюдь не было опиской в докладе ОББ. Просто дезертиры и взяточники воспользовались пробелом в советском законодательстве:

"До последнего времени военкоматы выдавали свидетельства об освобождении от военной службы на основании копий медицинских документов. Пользуясь этим, многие дезертиры из Красной Армии и уклонившиеся от военной службы приобретают фиктивные документы, копии заверяют в нотариальных конторах и представляют в военкоматы, а подлинники уничтожают... Случаи выдачи военкоматами свидетельств об освобождении от военной службы на основании копий фиктивных медицинских документов, заверенных в нотариальных конторах, отмечены в Армянской, Узбекской ССР, Марийской АССР, Свердловской, Астраханской, Челябинской, Ростовской, Кировской, Калининской областях, Ставропольском, Краснодарском краях и других местах".

"Скрывался в женском платье под паранджой"

Не у всех дезертиров и их родственников хватало денег, да и образования, для того, чтобы использовать подобные схемы уклонения от службы. Для тех, кто жил недалеко от границы, к примеру, самым очевидным способом ухода от призыва было бегство за кордон. 5 июня 1943 года Берия сообщал секретарю ЦК ВКП(б) Андрею Андрееву:

"Проверкой, произведенной начальником пограничных войск НКВД СССР генерал-майором т. Стахановым, на месте установлено, что основной причиной нарушения государственной границы и ухода колхозников в Афганистан по Таджикской ССР является стремление некоторых лиц уклониться от призыва в Красную армию и рабочие батальоны и в некоторых случаях по причине временных экономических затруднений. За 1942 г. и 4 месяца 1943 г. органами и пограничными частями НКВД в пограничных и ближайших тыловых районах участка 48-го пограничного отряда было задержано и арестовано 4177 чел. дезертиров и уклонившихся от призыва. За четыре месяца 1943 г. ликвидировано 27 банд дезертирских групп численностью 421 чел. Большинство этих лиц вело подготовку к уходу в Афганистан. За время с 1 января по 1 мая 1943 г. по двум областям Таджикской ССР — Сталинабадской и Кулябской — против участка 48 пограничного отряда НКВД пограничным отрядом и органами НКВД задержано на границе и предотвращено оперативным путем бегство в Афганистан 429 изменников Родины, преимущественно призывных возрастов, 79 чел. прорвались за кордон. По данным на 10 мая 1943 г., только по тем же двум прилегающим к границе областям на участке 48-го пограничного отряда продолжает укрываться в горах 1704 дезертира и уклонившихся от призыва".

Те же, кто предпочитал прятаться от армии вблизи от родного дома, прибегали к ухищрениям, поражавшим даже опытных работников НКВД.

"Группа дезертиров,— говорилось в докладе ОББ,— в составе Полева, Логвинова и др. скрывалась более двух лет в Лосевском районе Воронежской области в специально оборудованном укрытии, куда они проникали следующим путем: отец Полева спускал их в бадье в колодец. На глубине 6 метров из сруба колодца вынималось бревно, и через это отверстие они проникали в вырытое ими убежище (глубокие ямы)... В Маслянском районе Омской области дезертир Ахметов был обнаружен под высокой бочкой, дно которой было приподнято настолько, что под ним свободно помещался человек. Сверху было налито около трех ведер воды... УНКВД Орловской области задержаны дезертиры из Красной Армии Кузьмин и Никульников, скрывавшиеся в специально изготовленном подземном убежище в скотном сарае. Проход в убежище был сверху покрыт тремя накатами бревен, на которых находился скот".

А некоторые дезертиры умудрялись скрываться, находясь на глазах у всех:

"Задержанный Куйбышевским РО НКВД (Таджикская ССР) дезертир Зинатов скрывался в женском платье под паранджой среди других женщин, которые обрабатывали шерсть. Задержанный Мариинско-Посадским РО НКВД Чувашской АССР дезертир Судихов скрывался под видом больной женщины. При задержании он был обнаружен лежавшим на печи в женском платье с малолетними детьми. Дезертир Кабилов (гор. Наманган, Узбекской ССР), когда в дом приходили с обыском, завертывался в специально приготовленную баранью шкуру и ложился в стадо баранов. В апреле 1943 г. при осмотре сарая бараны бросились бежать, а Кабилов, завернутый в баранью шкуру, остался на месте и был задержан. Дезертир Инамов скрывался более года в Пашском районе Узбекской ССР на высоком дереве, в гнезде аиста".

Но настоящие виртуозы умели долгое время скрываться, совершенно не прячась и не маскируясь.

"Задержанный 15 апреля с. г. в Чкаловской области Савельев-Грицко-Васько,— повествовалось в докладе ОББ в 1944 году,— показал, что 1 мая 1943 г. он дезертировал из Чкаловского пулеметного училища, где служил старшиной роты, некоторое время скрывался в Абдулинском районе, после чего снова прибыл в г. Чкалов и явился к коменданту города, которым был направлен на пересыльный пункт. При перекличке по списку в составе команды недоставало одного человека под фамилией Грицко. Воспользовавшись этим, он отозвался и под этой фамилией зачислен курсантом школы санинструкторов N 10. В октябре 1943 г., находясь на практике в одном из госпиталей г. Чкалова, вторично дезертировал и до ноября 1943 г. скрывался в городах Куйбышеве и Пензе. В Пензе он присоединился к воинской команде, назвал себя Васько, так как при перекличке не оказалось одного бойца под этой фамилией. В составе этой команды был направлен в 7 ОЗЛПС (отдельный запасной линейный полк связи, где обучали красноармейцев.— "Власть") в гор. Свердловск, где прослужил до 9 апреля с. г. 9 апреля командованием 7 ОЗЛПС в числе 13 чел. направлен в командировку в гор. Москву. В пути следования со станции Пенза снова дезертировал, встретился с воинской командой, которая сопровождала с фронта вагон с неисправным оружием. Познакомившись с составом команды, ему удалось собрать автомат ППШ, а боевые патроны у него имелись".

"Ликвидирована группа в числе 7 лейтенантов"

Не меньше поражало и число офицеров, дезертировавших из армии.

"Органами НКВД,— говорилось в докладе ОББ,— задерживается значительное количество дезертиров из числа офицерского состава. Только за 4 месяца 1944 г. задержано 1015 чел. Преобладающее большинство из них скрывалось по фиктивным документам. Некоторые после дезертирства занимались преступной деятельностью, при задержании оказывали вооруженное сопротивление... В марте 1942 г. в Спокойненском районе Краснодарского края ликвидирована группа в числе 7 лейтенантов, дезертировавших из Красной Армии, возглавляемая Муштой Н. Л. Участники группы проводили антисоветскую пораженческую агитацию, организовывали слушание фашистских радиопередач, привлекая гражданское население и военнослужащих... В феврале 1944 г. Железноводским горотделом УНКВД по Ставропольскому краю арестован капитан Бережной М. Г.— нач. штаба 25 воздушно-десантной дивизии, скрывавшийся по поддельным документам".

А от призыва уклонялись, уходя в банды, партийные и советские работники.

"В октябре 1942 г.,— рассказывалось в том же документе,— бывший уполномоченный милиции Ховалингского райотделения НКВД Кулябской области Таджикской ССР Алиев Музафар во время дежурства захватил из РО НКВД пять винтовок и вместе с 20 членами колхоза им. Максима Горького перешел на нелегальное положение. Встретившись в горах со скрывавшимся бывш. заведующим Отделом агитации и пропаганды Ховалингского райкома КП(б) Таджикистана Мирзоевым, Алиев организовал банду, которая ставила своей задачей: добиться массового уклонения от военной службы и дезертирства из Красной Армии, использовав эти кадры для пополнения банды; установить связь и склонить бывших басмачей, проживающих в Афганистане, на вооруженное выступление против советской власти. В конце 1942 г. банда Алиева была в основном ликвидирована. Однако скрывавшийся с двумя соучастниками Алиев Музафар к маю 1943 г. организовал новую банду численностью до 40 чел. В состав банды вошли бывший председатель сельсовета Рахимов, два председателя колхоза, три учителя, секретарь колхозного правления, член КП(б) Таджикистана Асаев и другие лица, уклонившиеся от службы в Красной Армии".

Но еще больше удивляло то, что, несмотря ни на какие репрессии, во многих частях СССР население продолжало помогать и скрывать дезертиров и уклонистов. В справке "О бандитских группах в районах Семипалатинской области", подготовленной оргинструкторским отделом ЦК ВКП(б) для секретаря ЦК Георгия Маленкова 27 апреля 1944 года, говорилось:

"Бандиты и дезертиры имеют в колхозах значительную сеть своих агентов, которые не только помогают им укрыться, но и оказывают материальную поддержку, снабжают продуктами питания, вооружением и боеприпасами".

В итоге после очередной массовой операции НКВД, НКГБ и Смерша по выявлению дезертиров и уклоняющихся от призыва, проходившей в июле-сентябре 1944 года, вновь задержали весьма значительное количество граждан, избегавших службы,— 87 923 дезертира и 82 834 уклонившихся. Однако ничего странного в этом не было. Советская власть притесняла огромное количество граждан страны, и потому многие из них думали так же, как житель Рязанской области М. И. Володин, чьи слова приводились в докладе о работе ОББ: "За коммунистов воевать не пойду, защищать гадов не буду".