В прошлом году Министерство культуры РФ активно участвовало в борьбе за принятие двух федеральных законов — 83-го, о бюджетных учреждениях, и 94-го, о тендерах и конкурсах. Законы приняты, но противостояние продолжается. Глава ведомства АЛЕКСАНДР АВДЕЕВ рассказал "Ъ" об этих и других проблемах своего министерства.
— Главными темами прошлого года для Минкульта стало обсуждение закона о реституции, а также модернизация библиотек и подготовка к введению 83-го федерального закона. На чем будет сосредоточено внимание министерства в новом году?
— Приоритеты все те же — равный доступ к культуре в разных регионах страны, развитие музеев, библиотек, театров. Сегодня остро стоит проблема художественного образования. Мы преодолеваем сложный период попыток изменить систему образования в худшую сторону. Сломать все под лозунгами модернизации и оптимизации, отказаться от традиций, которые закладывались еще в царской России и развивались на протяжении ХХ века, бездумно скопировать западную систему — это легче всего. А ведь наш опыт намного богаче в этой сфере, это стало нашим национальным достоянием, а западная модель именно художественного образования не так удачна. Так что лучше эту модель не разрушать.
— Это сложная задача, учитывая надежды правительства на модернизацию. А что вы могли бы назвать самой главной проблемой Министерства культуры?
— У нас очень маленькое министерство, самое малочисленное в Российской Федерации — 300 человек. У меня в посольстве в Париже сотрудников больше было. Кстати, в советское время в Минкультуры был тысячный коллектив. А сейчас всего 300 человек, но зато у нас работают профессионалы. Я вижу, что попал в коллектив, где есть свои традиции, работают опытные, интеллигентные люди.
Конечно, нас очень подкашивает недофинансирование культуры. Это, пожалуй, и есть главная проблема.
— Новый закон об образовании (который предусматривает комплексную реформу российского образования и присоединение к Болонскому процессу; см. "Ъ" от 24 января) — действительно одна из главных тем этого года. В какой стадии сейчас находится обсуждение?
— Сейчас это решается уже на законодательном уровне, мы формулируем положения будущего закона. Особую тревогу вызывают положения, гарантирующие социальную защищенность преподавателей.
— Вы не опасаетесь, что на словах ваши предложения поддержат, а на деле не внесут в законопроект?
— Не опасаюсь. Моему коллеге Андрею Фурсенко я доверяю.
— Недавно деятели культуры написали открытое письмо президенту и премьеру с просьбой передать контроль над художественными вузами от Минобразования к Минкульту.
— Если нам с этими вузами перейдет и их финансирование — мы готовы взять.
— А что будет с угрозой потери ученого совета в связи с реформой образования (по новому закону, предусматривающему повсеместное введение Болонской системы, финансирование учебных заведений напрямую будет зависеть от их наименования — и академии, в том числе, например, РАТИ (ГИТИС), могут быть лишены возможности иметь магистратуру и ученый совет.— "Ъ")?
— В вузах, где существовали ученые советы, они останутся.
— Как изменилась схема финансирования кинематографа после создания Фонда поддержки кинематографа и как вы справляетесь урезанными средствами?
— Это предмет нашей тревоги. По федеральной целевой программе финансирование кинематографа сокращено на 289 млн рублей. На эти деньги можно было сделать восемь-девять фильмов. Это как раз авторское кино, дебюты, детское кино и мультфильмы. Но мы проводим конкурсы, выдаем субсидии — работа продолжается, хотя в 2011 году и в меньшем объеме.
— Вы говорили недавно, что министерство займется реорганизацией "Совэкспортфильма". Зачем это нужно и чем будет заниматься реорганизованная компания?
— В советское время это была организация, которая монопольно занималась экспортом советских фильмов. "Совэкспортфильм" хорошо знают за рубежом. После развала СССР он был преобразован в акционерное общество, и сегодня этот бренд надо вписать в рыночную экономику. "Совэкспортфильм" существует на свои деньги, это не бюджетное учреждение, да и работает там всего 40 человек. Есть разные варианты того, какой будет реформа. Но главное — "Совэкспортфильм" должен заниматься продвижением российского кино, содействием внешнеэкономической деятельности российских продюсеров. Кроме того, эта организация будет создавать условия для работы иностранных кинопроизводителей на территории России. А также заниматься пропагандой российского кино на международных мероприятиях.
— Но ведь на международных кинофестивалях Россию, как правило, представляют авторские фильмы. Их и будут пропагандировать?
— Не только авторское, блокбастеры тоже. Все надо продвигать. Российские позиции массового кино на международном рынке сегодня не очень сильны. На международных конкурсах призовые места занимает именно авторское кино — "Овсянки", "Как я провел этим летом", "Край". Я недавно посмотрел чудный фильм "Брестская крепость" — очень хочется, чтобы его увидели все. Я не ожидал, насколько современным и талантливым окажется этот фильм на традиционную патриотическую тему. Кроме того, для авторских фильмов важно находить умелых и профессиональных продюсеров, которые могли бы их продавать.
— Если избежать деления на авторское и неавторское, как, по-вашему, какое кино прежде всего необходимо сегодня нашей стране?
— Вот, как ни странно, я бы начал с мультипликационных фильмов. Наши мультики не уступали по качеству диснеевским, качество наших мультфильмов признано во всем мире — это, кроме того, еще и хороший товар для продажи. Мультфильмы, сказки — они же прекрасные. Вспомните фильмы Птушко, Кашеверовой, Норштейна, Качанова. А сегодня наши дети и внуки растут без этого счастья. Мир оккупировали компьютерные мультфильмы, когда непонятно, на каком языке говорят герои, с примитивным изобразительным рядом. Герои раскрывают рот, а в уста можно вложить любую речь — японскую, французскую, русскую. Разве можно это поставить рядом с "Ежиком в тумане"? Гениальный фильм. Мы можем создавать такие фильмы и сегодня, школа не забыта.
Авторское кино, конечно, самый сильный компонент российского кинематографа. Но в порядке приоритетов я бы назвал детское кино и мультфильмы.
— Сменяя тему — что сейчас происходит с новым базовым законом о культуре? Быть может, он поможет сгладить недовольство 83-м и 94-м федеральными законами? (По 94-му ФЗ все закупки в государственных учреждениях проходят через конкурсы и тендеры — такая схема не устраивает ни один музей или театр. 83-й ФЗ предусматривает разделение бюджетных учреждений на автономные, бюджетные нового типа, и казенные и обеспечение большей свободы коммерческой деятельности в зависимости от выбранного типа. Так, автономные учреждения будут обладать наибольшей свободой в обмен на меньший объем госфинансирования.— "Ъ",)
— Трудно представить, что мне это может быть неизвестно, но, прежде чем принимать закон о культуре, необходимо разработать и принять ряд законов и концепций по разным направлениям. Я бы выстроил все в порядке приоритетов. Надо принять удовлетворяющий нашу культуру закон об образовании, нам надо всем перейти на новую систему управления согласно 83-му федеральному закону, надо разобраться с 94-м законом (по которому все закупки в государственных учреждениях проходят через конкурсы и тендеры), который сильно мешает деятелям культуры, надо внести в правительство новую театральную и новую цирковую концепцию. Они готовы и согласовываются в Министерстве финансов. Как только согласование будет получено, мы их отправим в правительство. И уж только потом будем заниматься глобальным законом о российской культуре.
— Но там были такие замечательные положения, например, о том, что нет культуры в единственном числе, а есть только во множественном, что у нас должно быть мультикультурное общество...
— Не получится реализация этого закона, если у нас финансирование останется на прежнем уровне. Я много раз говорил: для того чтобы просто поддерживать жизнедеятельность культуры, необходимо 90 млрд рублей, чтобы мы хоть чуть-чуть развивались, нужно 120 млрд, а чтобы мы достойно развивались, достойно великой страны, нам нужно не меньше 200 млрд из бюджета. Сейчас бюджет Министерства культуры составляет 88 млрд рублей, т. е. €2 млрд. Такой же бюджет на культуру у Австрии.
— То есть все проблемы Министерства культуры можно решить деньгами?
— Не все. Деньги, безусловно, решают очень многое. А вот на какие проекты и как их распределять, могут решать только профессионалы.
На следующий год, я надеюсь, бюджет будет больше, потому что мы выходим из кризиса, а сейчас неэтично требовать больше денег. В последние годы нехватка денег была не из-за невнимания государства, а из-за экономического кризиса. Сейчас и в последующие годы должно быть добротное финансирование.
Пока что все нам сочувствуют, а денег не дают.
— Но предлагают вам 83-й закон, по которому учреждениям культуры предлагается самим зарабатывать себе на хлеб.
— А 83-й закон не так плох. Во-первых, его нужно внимательно и грамотно прочитать, а не поверхностно, как это делают многие его противники. К нему надо притереться и не бояться брать на себя ответственность. Прежде всего, тем учреждениям, которые выберут автономный вариант, то есть свободу экономической деятельности. Нормальный закон. Он не должен пугать руководителей.
— Наверное, в новых условиях нужны новые руководители. Ведь многие из них — пожилые люди, которым трудно будет привыкнуть к изменившимся условиям.
— В идеале должно быть разумное сочетание. Есть руководители в возрасте, возможно неспособные освоить современный менеджмент, зато они — носители традиций. Они знают о законах профессии больше, чем те, кто умеет управлять. Именно такие люди способны задать правильный вектор деятельности — а профессиональные менеджеры могут работать в качестве заместителей директора, главных бухгалтеров и так далее. Не нужно рубить сплеча.
— Быть может, и 94-й федеральный закон не так плох, как кажется?
— Законы требуют постоянной трансформации, поскольку жизнь развивается, экономика развивается, а культура приспосабливается к экономике. Все поправки в 94-й закон, касающиеся сферы культуры, мы внесли в Министерство экономики. В первую очередь мы попросили пересмотреть этот закон в области театров и реставрации и внести необходимые поправки. Параллельно готовится новая редакция 94-го закона, но этим занимается Министерство экономики, и там наши пожелания должны учесть.
— В начале осени случился скандал с увольнением директора Центра Грабаря, как вы относитесь к скандалам, связанным с экспертизой произведений искусства?
— Мне нравится система, существующая в развитых западных странах, когда эксперт не является сотрудником государственного музея. Иначе за его ошибки ответственность несет государство. Сфера экспертизы и антиквариата была долгое время коррумпирована, и в эту систему были вынуждены включиться некоторые эксперты. Как всегда, находятся люди нечистоплотные. Требования, чтобы пороки антикварного рынка не касались репутации экспертов-реставраторов, разделяются всем реставрационным сообществом. На эти принципы мы постепенно переходим. А скандалы в сфере культуры будут всегда, потому что работают очень неравнодушные, талантливые, экспрессивные люди. Каждый стремится доказать правомерность именно своей точки зрения. Это хорошо, ведь как только пассионарность уменьшается, как говорил Гумилев, так сразу и талант нации пропадает.
— Пассионарность деятелей современной культуры иногда выбивается далеко за рамки общепринятых представлений о художнике и его творчестве. Вы собираетесь оказывать поддержку современной неакадемической культуре, не имеющей отношения к традиционным видам искусств?
— Мы ее всегда оказывали и оказываем. Наша работа не должна быть вкусовой. Нужно помогать и базовому направлению в живописи, и современному. Более того, Венецианская и Московская биеннале являются важными направлениями в деятельности министерства. Это большие деньги, но мы их даем, потому что понимаем необходимость таких вложений. Мы внимательно изучаем опыт регионов — Перми, например. С уважением отношусь к тому, что делает и губернатор Перми, и Марат Гельман. Это подвижники, они продвигают направление искусства, которое они любят. Но министерство должно поддерживать всех, без любимчиков. Кроме того, мы, прежде всего, обязаны поддерживать художественное образование, чтобы не прерывалась традиция качественного базового образования.
— То есть миссия Минкульта все-таки — сохранение традиций?
— Не единственная, но главная. Сохранение традиции уровня образования, в том числе и в художественной сфере. Современная живопись многим кажется простой, но она требует огромного умения, знания цвета, перспективы. Когда я говорю о традициях, я говорю о традиции образования, а не о традиционной живописи. В творчестве должна быть свобода. Я вообще не влезаю в споры о том, каким должно быть современное искусство. Мы не судьи. Министерство культуры должно помогать всем направлениям в культуре.
— Массовая культура и культура, которой занимается министерство, лежат в разных плоскостях. Вы собираетесь оказывать положительное влияние, например, на вечерний телеэфир?
— Развитие массовой культуры — данность современной действительности, отменить ее невозможно. Она приобрела коммерческий характер, ее продукт стал товаром, который надо быстро продать. Главные приоритеты — товар, деньги и выручка, а не культура как эстетическое удовольствие. В массовой культуре товар делается не под одного человека, а под социальную группу. Массовая культура строится на элементарной парадигме: красивая жизнь, благостный мир удачи, гармонии и счастья, которому противостоит мир злодейства, крови и насилия. Обязательно счастливый конец и справедливое возмездие. Сейчас в западных странах массовая культура может производить и элитарный продукт, но у нас пока это редкость.
— То есть пора делать отдельное министерство массовой культуры?
— Нет, не думаю. Но мы стараемся финансировать качественную массовую культуру наравне с авторской. Если она основана на классике, профессионально сделана — почему бы нет. Возьмем, к примеру, мюзикл "Собор Парижской Богоматери" — это неплохо, это один из вариантов приобщения населения к культуре. Добротная литературная основа, профессиональные певцы, современные технологии. Я сам люблю мюзиклы, хотя некоторые мои коллеги скептически к ним относятся.
— А как насчет цирка? Кажется, что реставрация цирков в нынешнем году — одна из главных задач министерства.
— Цирк необходимо реформировать. Надо отказаться от совковой модели сверхподчиненности цирка. В России 42 стационарных цирка в системе "Росцирка", сейчас мы расширяем их полномочия и экономические права. А дирекция "Росгосцирка" будет заниматься вопросами недвижимости, созданием новых номеров, а также играть роль биржи, через которую цирки смогут выбирать себе талантливых артистов — ведь в цирках нет постоянных трупп.
Цирковое искусство востребовано во всем мире, но его нельзя в полной мере назвать рыночным, хоть оно и вписывается в рыночную экономику. Цирк очень востребован детьми, зачем их лишать этого удовольствия.
— Как следует относиться к прозвучавшим недавно заявлениям главы Москомнаследия о том, что недопустимо строительство зданий неклассического вида в центре Москвы? Как вообще стоит, по-вашему, сохранять городской исторический центр?
— Ответ на этот вопрос зависит от чувства меры и вкуса. Я в Париже прожил долго и увидел прекрасный опыт сохранения старой архитектуры в современном городе.
Каждый ищет свой, близкий ему облик города. Я москвич, хотя и родился не в Москве, потому что была война. Вырос на Дорогомиловской набережной, мой родной район — Киевский вокзал, Арбат. Хочу, чтобы и внуки мои выросли именно в той Москве, которая была бы для них родным городом, а не бесцветным, блеклым поселением с неизвестно каким названием. Помню, как рушили особняки, когда строили Новый Арбат. Дома в руинах, торчали только трубы от старинных каминов, эти трубы тросом трактора сдергивали. И как за бутылку можно было купить старый камин или мрамор от него. И сколько всего в Москве было уничтожено. Сейчас бы этого не сделали. Мы находимся на том уровне общественного сознания, когда понимаем, что все это надо было сберечь.
— Вы все же в министерстве человек не совсем свой, как у вас складывается общение с деятелями культуры?
— Мне с ними легко, многих знаю лично с давних времен, с некоторыми просто дружу, многих узнал недавно. Талантливые и яркие люди всегда интересны. С ними порой легче, чем с чиновниками, особенно когда самые простые вопросы, которые могут решиться за день, решаются месяцами — это главная проблема. Бюрократии в работе еще много.
Министру культуры легко работать, если люди знают, что он никогда не соврет, не сделает какую-то подлость. Для меня дороги деятели культуры не потому, что мне нравится их направление работы, а потому что я, как директор детдома, должен любить всех. Или как священник. Или как российский консул, который обязан помогать всем, независимо от личных привязанностей и антипатий. Надеюсь, что меня воспринимают именно таким. Никогда не мстить, даже если тебя обидели. Хотя обижают иногда.
— А вы забываете?
— Ну, забыть сложно, я же не святой. Но стараюсь давить в себе чувство мести. А еще министру культуры очень важно докладывать проблемы своему руководству так, как есть на самом деле, а не так, как от меня хотят услышать, не угодничать. К этому меня приучили в дипломатии.