Премьера кино
Случилось нечто довольно удивительное: на экраны, пусть незначительным тиражом, вышел фильм "Счастье мое" — объект священной ненависти не только квасных патриотов, но и многих, кто считает себя просвещенными консерваторами или даже либералами. Умение режиссера Сергея Лозницы объединить народ в едином порыве оценил АНДРЕЙ ПЛАХОВ.
Мастерство парадоксального и при этом предельно логичного мышления бывший математик Сергей Лозница проявил уже в своих неигровых фильмах "Портрет", "Пейзаж", "Блокада", "Представление". Можно сказать, что их подспудной темой был поиск внутреннего врага — идефикс, обратная той, которая движет большей частью нашего населения, упорно ищущего врага внешнего. Но неигровое, или, как его часто называют, документальное, кино имеет слишком узкую сферу применения, поэтому даже самые зоркие ревнители национальных устоев проглядели в нем крамолу. Зато теперь дошло: и вот уже находится аналитик, трактующий картину "Блокада", построенную на архивных кадрах, как реквием по убитым немцам, ибо "победу СССР в войне Лозница оценивает как победу варварства над цивилизацией". В упрек режиссеру ставится все: и то же самое математическое образование, требующее мерить Россию общим аршином, и ПМЖ в Германии, и финансовое использование европейских фондов, и даже "арийский" тип светлых прозрачных глаз: ну фашист, да и только.
Вообще-то "Счастье мое" — кино не о минувшей войне, а о современности, к тому же в значительной степени кино жанровое: русский хоррор. О том, как шофер-дальнобойщик Георгий едет с грузом по знакомой дороге в соседний городок, но вместо этого въезжает в страшную сказку, выпадает из времени, проваливается в мистическую воронку (там его и подстерегают призраки ВОВ). Если принять эти правила игры, не столь уж редкие в кинематографе, совсем не обязательно так уж болезненно реагировать на бытовые ужасы (ничуть не превышающие ежедневную репортажную норму НТВ), хвататься за сердце и взывать к крестовому походу матерей против Лозницы, который лишает будущего их детей и страну. Какую страну? Как мы имели возможность убедиться даже при нашей жизни, государства не вечны, они возникают, иногда разваливаются, но остается культура. Германии, Италии не было еще в позапрошлом веке. СССР родился и умер в прошлом. Сохранится ли Россия в нынешнем? Будет непросто, если не выработает в себе элементарной современной рефлексии, отсутствие которой красноречиво продемонстрировал "казус Лозницы".
Остановимся на самом провокативном эпизоде фильма. Его герой — ленинградский учитель, бежавший от советской власти в деревню и ждущий с маленьким сыном прихода немцев, но вместо этого — получай, фашист, гранату — впускающий в дом двух голодных, озлобленных русских солдат. Здесь второй ключевой упрек фильму: почему русские убивают русских? Во-первых, все же не русские русских, а советские антисоветских, и даже в современной части фильма — постсоветских: именно о них, претерпевших генетическую мутацию, речь. Во-вторых, бог ты мой, как будто это массовое убийство не происходило, не будем копать дальнюю историю, сплошь и рядом в ХХ веке на наших просторах, и никто не взял на себя смелость признать историческую вину. Если белогвардейцев де-факто реабилитировали, то власовцы, добровольно сдавшиеся в плен и перешедшие на немецкую сторону наши соотечественники в статистических количествах до сих пор выброшены из истории. Их резоны, ошибки и судьбы по-прежнему табу, а мы тешим себя иллюзией, будто чувство национального держится на памяти о войне. Но память не общая, а разная, показывает Лозница, и для будущего нации нужен как минимум консенсус относительно ее прошлого. Именно этим занимается кинематограф, поднимая болезненные темы прошлого: вспомним хотя бы "Лакомб Люсьен" еврея Луи Малля, не побоявшегося заглянуть в душу коллаборанта.
"Счастье мое" помимо не самых глупых, хотя и спорных мыслей отличается превосходными диалогами, великолепными типажами и безукоризненной операторской работой. Слабее драматургия, перед которой поставлена сложнейшая задача интегрировать из отдельных эпизодов мифологическое время-пространство. И одновременно произвести деконструкцию мифов советской и постсоветской истории. Снятый на украинской натуре на русском языке, фильм с равным успехом может рассматриваться как метафорической образ и России, и Украины, и еще многих других стран на этой планете, где никогда не прекращается война, во всяком случае в сознании, где стражи порядка пострашнее бандитов, а по городам разгуливают зомби. Где типовой реакцией интеллектуала становится после просмотра некомфортного фильма бросаться бить морду режиссеру или целовать милиционера.