Дар с отягощением

Музей архитектура

На вручении премии "Инновация" директор Музея архитектуры Ирина Коробьина сообщила о том, что сенатор и просто богатый человек Сергей Гордеев подарил Музею архитектуры принадлежавшую ему половину дома Константина Мельникова. О даре — ГРИГОРИЙ РЕВЗИН.

Само по себе это известие оценивать достаточно трудно. Дом Константина Мельникова, великое произведение архитектуры русского авангарда, имеет очень тяжелую судьбу в юридическом смысле. Половина дома принадлежала сыну архитектора Виктору Мельникову, по его завещанию она должна была быть передана государству при условии, что в доме будет создан музей отца и сына Мельниковых. Эта часть завещания оспорена внучкой Константина Мельникова Еленой Викторовной, которую завещатель обошел как прямую наследницу; помимо оспаривания самого завещания существует несколько встречных исков между Еленой Викторовной и Екатериной Викторовной, второй внучкой архитектора, в настоящее время хранительницей дома и душеприказчицей отца. Вторая половина дома была приобретена сенатором Сергеем Гордеевым у потомков сестры Виктора Мельникова, с которой они находились в вечной ссоре.

Трудность оценки новости о даре Сергея Гордеева заключается в том, что о ней заявил не сам даритель, а директор Музея архитектуры Ирина Коробьина, которая может претендовать в лучшем случае на статус принимающей дар стороны. Сам сенатор недоступен для комментариев, в его офисе не опровергают, но и не подтверждают эту информацию. По словам Ирины Коробьиной, подписана дарственная, в которой оговорено, что именно Музей архитектуры должен являться итоговым получателем дара, в настоящий момент документы находятся в Росрегистрации. При этом нужно понимать, что Музей архитектуры формально не может принять этот дар, сенатор может подарить дом государству, его должно принять на государственный баланс Росимущество, передать Министерству культуры, а оно, в свою очередь, передать Музею архитектуры, учтя волю дарителя, или сделать отдельный музей, или передать другому музею. Стоит напомнить, что на этот дом в свое время претендовала Ирина Александровна Антонова, и хотя по профилю он очень не подходит ГМИИ имени Пушкина, но этот музей обладает большими талантами в области расширения принадлежащей ему недвижимости.

Екатерина Мельникова заявила, что о факте дарения она знает только из разговора с Ириной Коробьиной, никаких документов не видела и сути заключенных соглашений пока не понимает. При этом она, как душеприказчица своего отца, вынуждена настаивать на создании музея Константина и Виктора Мельникова и только на этих условиях может передать вторую половину дома государству в соответствии с завещанием. Любые другие формы существования музея кажутся ей малореальными, поскольку в таком случае завещание может быть оспорено в судебном порядке, что в семье Мельниковых стало, увы, некоторой традицией. Как эти условия совместимы с даром Сергея Гордеева, ей пока неизвестно. Не менее важным ей представляется судьба архива Мельникова, в свое время вывезенного из дома и находящегося на временном хранении в Музее архитектуры. Архив, в свою очередь, обременен различными правами, исками, волей завещателя обязательно показать его целиком и не в доме, а в отдельном помещении. Честно сказать, идея Виктора Мельникова, чтобы архив отца показывался в отдельном помещении, а его картины — в доме, кажется несколько простодушной.

Единственное, что можно сказать наверняка,— это что сенатор Сергей Гордеев оставил свои попытки создать музей Мельникова. Покупая свою половину дома, он ставил своей целью именно создать музей, он потратил на это массу сил, создал международный общественный совет будущего музея, куда вошли разные выдающиеся архитекторы со всего мира и представители международных организаций по охране памятников, выкупил коммунальную квартиру в соседнем с домом Мельникова доходном доме для дирекции музея, заказал в Лондоне проект музеефикации. Он был настоящим фанатиком Мельникова и, обладая еще и значительным финансовым ресурсом, мог, казалось, сделать многое. Но ему не удалось прорваться через все юридические нагромождения вокруг мельниковского наследства, созданный им совет, как это свойственно не только русским, но и европейским общественным институциям, постоянно подозревал его в разнообразных злостных намерениях, стремлении разрушить памятник и неправильно обойтись с авторскими правами, грозил какими-то пресс-конференциями, и в итоге он бросил это дело. Забавно, что все действующие государственные музеи сегодня пытаются создать попечительский совет и привлечь в него какого-нибудь олигарха, чтобы он помог музею развиваться. Здесь же для того, чтобы создать музей, потребовалось от олигарха избавиться. Не совсем понятно — зачем.

Одно можно сказать — Сергей Гордеев подтвердил чистоту своих намерений, передав государству дар, рыночная стоимость которого может оцениваться в сумму от нескольких сот тысяч долларов. Его нельзя не поблагодарить. У него была отличная юридическая служба, большой финансовый ресурс, международные связи и специальный штат, занимавшийся только проблемой музея. Ему нужно было провести юридическую очистку наследства, искусствоведческую обработку архива, создать проект музея и утвердить его во всех инстанциях, собрать штат музея и заставить все это работать. Он сделал для этого музея все, что мог, но этого оказалось мало. Вопрос в том, хватит ли теперь у государства сил сделать этот музей. У государства — это значит у Ирины Коробьиной, на которой физически разваливающийся Музей архитектуры, у Министерства культуры, на котором сотни таких разваливающихся музеев. На их месте я бы пытался уговорить его ни в коем случае не уходить, но, конечно, перспектива получить в дар такую вещь по-своему тоже крайне привлекательна. Остается ею распорядиться. Не скажу, что это невозможно. Но это очень трудно.