Чернобыльская встреча президентов России, Украины и Белоруссии мыслилась как демонстрация все еще особых отношений в "славянском треугольнике" постсоветского пространства. Однако в последний момент все пошло не так.
Сначала Киев дал понять, что, несмотря на все предлагаемые ему пряники в виде относительно дешевого газа, он не считает возможным вступление в формируемый Россией Таможенный союз. Вместо этого украинское руководство выбирает завершение переговоров о создании зоны свободной торговли и ассоциации с ЕС.
Позитивного фона для встречи такая позиция Украины создать не могла. Потому что, когда не срабатывают позитивные стимулы, наступает черед кнута. Двусторонняя дискуссия теперь неминуемо пойдет в сторону "разъяснений", чем грозит Украине такой выбор, если вообще не о сценариях новой газовой войны.
А потом участвовать во встрече отказался Александр Лукашенко, у которого накопились претензии и к Киеву, и к Москве. Киев в целом солидаризировался с западной жесткой позицией по отношению к белорусскому лидеру. Вследствие этого была сделана попытка развести визиты в страну высокопоставленных европейских гостей, состоявшиеся на прошлой неделе, и "нерукопожатного" для Европы белорусского лидера, на что последний ответил в присущей ему манере — бойкотом.
Дальше — больше. Всем понятно, что затягивание Москвой вопроса о предоставлении новых кредитов Белоруссии, которые Минску нужны как воздух, носит не технический характер. Хотя российское руководство, по-видимому, устраивает характер режима в соседней стране, это не означает желания продлевать до бесконечности политическую жизнь Лукашенко лично.
В итоге — малозначимая встреча Дмитрия Медведева и Виктора Януковича и очередной повод поговорить о хронических проблемах в двусторонних отношениях. И все это на фоне минимального внимания к такому репутационно выигрышному факту, как участие России в проекте строительства нового саркофага для Чернобыльской АЭС в качестве страны-донора.
26 апреля — так же, как 22 июня и 9 мая — еще надолго останется важнейшей и объединяющей вехой для постсоветских наций. Но общее прошлое уже не в состоянии перевесить глубокие политические противоречия между возникшими на месте СССР государствами. Тем более что за последние два десятилетия у них появились собственная отдельная история, собственные исторические мифы и собственное представление о будущем. Для того чтобы заново свести все это воедино, нужно что-то гораздо большее, чем ритуальные встречи, приуроченные к тем или иным датам.