95 лет назад "Огонек" опубликовал небольшую заметку ""Привал комедиантов" — новый артистическо-художественный подвал в Петербурге!" — об одном из главнейших событий Серебряного века русской поэзии. Речь шла об открытии нового клуба для поэтов и художников взамен закрывшегося кабаре "Бродячая собака", которое существовало с 1912 по 1915 год. "Собака", выражаясь современным языком, моментально стала культовым местом — впервые у богемы появился свой оазис свободного искусства, где никто не опасался снобизма властей и условностей "приличной" публики, где голодному поэту могли в любое время налить рюмку коньяку или стакан горячего чая — просто так, за новое стихотворение. И для тогдашней столичной молодежи проводить вечера в "Собаке" стало таким же хорошим тоном, как и для нынешнего generation next — в "Билингве" или "ОГИ". Но, увы, вскоре под давлением власти кабаре было закрыто (кто-то донес, что в "Собаке" в обход сухого закона разливали спиртное), и тогда заботу о богеме взял на себя известный режиссер Всеволод Мейерхольд, открывший "Привал комедиантов". "Сюда, в подвал углового дома на Михайловской площади, переселился дух "Бродячей собаки",— писал специально для "Огонька" известный в то время художник Сергей Животовский.— Здесь много дикого, резкого, бьющего по нервам. Но много и уютного, свежего, свободного. Под сводами за столиками на табуретках и на ступеньках, а то и прямо на полу сидит публика и слушают юношу, едва слышно и монотонно читающего бледные стихи... Потом на сцене-крошке появляется жизнерадостная Тэффи. Ее встречают громким аплодисментами и слушают с напряженным вниманием. Те же аплодисменты сопутствуют выходу М. Кузмина. А в соседнем подземелье-столовой — белые "арапы" в чалмах печально разводят руками перед сидящими за столиками голодными гостями и сообщают, что весь чай выпит, а бутерброды все съедены". Что ж, "Привал" и его гости благополучно пережили и революцию, и голодные годы, но в 1920 году подвал все равно был закрыт новой властью, которой был противен сам дух богемной свободы.