С началом Великой Отечественной войны огромная территория СССР оказалась оккупирована. Как люди жили под чужой властью? Этому посвящен первый фундаментальный труд об оккупации, фрагменты из которого мы публикуем*
* "Повседневная жизнь населения России в период нацистской оккупации" Бориса Ковалева выходит в издательстве "Молодая гвардия"
С лета — осени 1941 года на оккупированных территориях России начался процесс создания пронацистских структур управления. Уже в первые недели оккупации немцы в обязательном порядке организовывали "съезды волостных и уездных бургомистров". Немецкие офицеры ориентировали "новых хозяев русских городов и деревень" на активное содействие в сборе продовольствия для германской армии и борьбу с силами советского сопротивления.
Новая власть
Наибольшее доверие оккупанты испытывали к людям, репрессированным при советской власти. Чекистские группы, действовавшие зимой 1941/42 года на территории Ленинградской области, докладывали в центр: "Старосты подбираются из антисоветского элемента: бывших купцов, лиц духовного звания, предателей из числа финнов и эстонцев".
В Новгороде, после того как его заняли немцы, первой была создана городская управа. Ее организаторами в августе 1941 года явились Борис Андреевич Филистинский, Василий Сергеевич Пономарев, Александр Николаевич Егунов и Федор Иванович Морозов. Все они в 30-х годах подвергались различным репрессиям со стороны советской власти. В первые недели существования Новгородской городской управы Пономарев и его помощники занялись подбором и наймом служащих, самостоятельно изыскивали средства для их содержания. Эта проблема была решена путем установления квартплаты и открытия столовой. С осени 1941 года были введены новые налоги — подоходный, с двора и за содержание домашних животных. Так, например, каждый владелец коровы должен был сдать в месяц 30 литров молока.
В ноябре 1941 года бургомистром Новгорода стал Федор Иванович Морозов. Практически весь первый состав управы был уволен. Оставшиеся не у дел коллаборационисты, недовольные своей отставкой, написали на имя немецкого военного коменданта заявление, в котором они обвиняли Морозова и его окружение в незаконном обогащении и разложении в быту.
Примерно дней через десять после этого, 17 декабря 1941 года, Морозова убил испанский солдат в очереди за бесплатным молоком для служащих управы, детей и беременных женщин. Третьим бургомистром Новгорода стал Дионисий Джиованни, бывший директор опытной станции в Болотной, по национальности итальянец. Как и Пономарев, он подписывался под документами "профессор".
Последним бургомистром Новгорода стал Николай Павлович Иванов. За свою работу от немецкого командования он получал 68 марок и рабочий паек. В августе 1945 года он был арестован советскими органами государственной безопасности и осужден на 10 лет лагерей.
Очень часто бургомистры числились на нескольких постах. Так, псковский градоначальник Черепенькин получал жалованье сразу в трех местах, будучи бургомистром, начальником отдела пропаганды и директором музея. Бургомистр Орла Старов и его заместитель Алафузов занимали не только вышеуказанные посты, но и являлись руководителями общего отдела, отдела просвещения и полиции. На другие должности активно назначались их родственники и друзья.
"Колхоз" готическим шрифтом
Назначить партизанами
В самом начале Великой Отечественной войны в районы, находившиеся под угрозой захвата врагом, были направлены руководящие партийные и советские работники, которые провели организацию партизанских отрядов, диверсионных групп, подпольных ячеек и истребительных батальонов. В районах были созданы скрытые базы оружия, боеприпасов, продовольствия и обмундирования. Многие из подготовленных баз с продовольствием и вооружением оказались разграбленными местным населением, о многих из них очень быстро становилось известно гитлеровцам и их пособникам. Так, в Залучском районе Ленинградской области, где в партизанский отряд некоторые коммунисты вовлекались под угрозами исключения из партии, продовольственные базы были ликвидированы за несколько августовских дней.
Большое количество бывших окруженцев, оказавшихся в лесах и влившихся в партизанские отряды, не хотели никому подчиняться. Как отмечало руководство смоленским партизанским движением, зимой 1941/42 года "росло... количество отрядов, никому не подчинявшихся. Начались самосуды и анархия. Стали расправляться с теми старостами и полицаями, которых назначала подпольная парторганизация; начались самовольные реквизиции и т. п.". Крестьян нередко избивали за то, что они отказывались отдавать продукты людям, которые вышли из леса.
На совещании командиров отрядов некоторые из них стали заявлять следующее: "Довольно! Нас предали под Вязьмой комиссары и коммунисты! Больше не удастся! Разве вы не знаете о том, что Сталин договорился с союзниками о роспуске колхозов, об открытии церквей? Больше нами коммунисты не будут командовать!"
Первая приватизация
В первые недели оккупации нашлись предприимчивые люди, которые решили, что заявления немцев о возрождении "новой России без жидов и коммунистов", а также частной инициативы соответствуют действительности. Начался процесс "приватизации", в котором активное участие приняли сотрудники "новой русской администрации" и их ближайшее окружение. Через некоторое время встал вопрос о переделе собственности. К его решению были привлечены следователи полиции.
Так, всего за месяц (с 3 сентября до 11 октября 1941 года) городской управой города Старая Русса были проданы частным лицам городские строения, имеющие производственное значение, всего 36 строений на общую сумму 18 тысяч 400 рублей. Строения продавались без осмотра и, соответственно, без составления технических расчетов, по приблизительной оценке работников управы. В результате этих действий некая госпожа Аксенова стала владелицей электростанции со всем оборудованием, а господин Васильев получил во владение гончарный завод.
Фашистский плакат с обещанием очередного светлого будущего
Следственная комиссия, куда вошли представитель полиции и контролер городской управы, проверила правильность оценки 25 строений. Их осмотрели и установили действительную стоимость, с учетом размера износа и сохранности отдельных элементов зданий. Оказалось, что действительная стоимость этих объектов исчислялась в сумме 75 400 рублей.
Следствие установило случаи прямого злоупотребления со стороны должностных лиц, участвующих в совершении сделок. Выяснилось, что инженеры Дробницкий и Захаров произвели продажу городского имущества не по его действительной стоимости, а по приблизительной, явно заниженной. Все это стало возможным при активном участии городского головы Быкова, его заместителя Чурилова и завотделом снабжения Жуковского.
По представлению полиции были признаны подлежащими аннулированию шесть сделок. 21 сделка оставлена в силе как неподдающаяся проверке из-за уничтожения объектов, по семи сделкам предлагалось потребовать доплату от покупателей по действительной стоимости незаконно приобретенных новыми русскими предпринимателями объектов.
Свастика вместо Ленина
В коллаборационистской печати особое внимание уделялось деморализации Красной армии.
Печатались карикатуры на советских полководцев. В них оккупанты пытались отобразить бесперспективность и аморальность любой борьбы с фашизмом. Наиболее характерными можно назвать следующие: "Тень Суворова" (Суворов возвышался над Тимошенко, Буденным и Ворошиловым и говорил им: "А вы, друзья, как ни садитесь, все в полководцы не годитесь") и "Последний поход красных маршалов" (Тимошенко и Буденный у ворот тюрьмы. Смерть с надписью на косе "НКВД" говорит: "Добро пожаловать, товарищи!" На колючей проволоке фуражки, на них написано: Егоров, Блюхер, Тухачевский).
Специфическим средством разложения населения России являлись немецкие листовки-провокации, некоторые из них были построены на подлинных цитатах вождей компартии и советского государства. В них говорилось, что "сам Ленин не желал, чтобы Сталин стал его преемником. Ленин не доверял Сталину и чувствовал, что при нем Советский Союз погибнет... В наших руках оружие, и мы сбросим проклятое сталинское иго!".
Деятельность нацистских пропагандистских служб осуществлялась по нескольким направлениям: через печать (газеты и листовки); аудиовыступления (радио); активные акции (экскурсии для населения в тюрьмы и торжественные похороны "жертв НКВД"); передвижные выставки "Кровавые злодеяния ЧК — ГПУ — НКВД", "Красный "рай"".
Немецкие солдаты в Минске на фоне здания Совета министров
Многие журналисты, работающие в газетах новой власти, имели опыт или навыки работы в советской периодической печати, и это наложило определенный отпечаток на манеру подачи материалов в них: они во многом напоминали предвоенные, только с противоположным знаком.
Практически во всех коллаборационистских изданиях, начиная с 1941 года, были "уголки культуры". В них печатались произведения русских классиков. Комментарии обращали внимание читателей на те аспекты их творчества, которые при советской власти замалчивались или принижались: религиозность, великорусский патриотизм, национализм. Из номера в номер публиковались новые тексты к популярным советским песням. В них Катюша уговаривала "бойца на дальнем пограничье" срочно переходить к немцам, а "три танкиста — три веселых друга", убив жида-комиссара, помогали немцам добивать подлинных врагов своей Родины — коммунистов-грабителей. Песня "Широка страна моя родная" в новой интерпретации звучала теперь следующим образом:
"Широки страны моей просторы, / Много в ней концлагерей везде, / Где советских граждан миллионы / Гибнут в злой неволе и нужде. / За столом веселья мы не слышим / И не видим счастья от трудов, /От законов сталинских чуть дышим, / От засилья мерзкого жидов. / Широка страна моя родная. / Миллионы в ней душой калек. / Я другой такой страны не знаю, / Где всегда так стонет человек".
В 1942 году берлинские литераторы — доктор Курт Люк и Петр Белик — выпустили сборник антисоветских частушек, песен, поговорок и анекдотов. Смоленским колхозникам, возмущенным "спровоцированной Сталиным войной" и радующимся приходу "немецких освободителей", приписывалась следующая частушка: "Эх, яблочко, покатилося, / А советская власть провалилася. / Чего ждали мы — возвратилося".
Оккупанты или освободители от сталинского ига?
В "Марше добровольцев РОА" звучала надежда: "Скоро сломим красное насилье, / Боевой закончится поход! / Будет строить новую Россию / Закаленный в бедствиях народ".
В центре многих оккупированных русских городов на постаментах снесенных советских памятников стояли "символы благодарности русского народа великой Германии и ее фюреру". Так, в Калинине на площади Революции вместо памятника Ленину была установлена гигантская свастика. Почти такой же памятник оккупанты установили в Пскове.
Несомненным успехом нацистов была деятельность театра города Гатчины, который отличался хорошо подобранным творческим составом. В нем работал заслуженный артист РСФСР, солист Ленинградского государственного театра оперы и балета им. Кирова, советский орденоносец, бывший партнер Галины Улановой М. А. Дудко.
Дудко был назначен балетмейстером и художественным руководителем концертно-балетной группы. Через некоторое время театр уже имел несколько трупп разных квалификаций и направлений: две драматические, две просто концертные, одну деревенскую, специально для работы в сельской местности. Концертно-балетная труппа состояла из 15 человек: поэта, музыканта, акробатов, конферансье для русских зрителей, конферансье для немцев, немецкого фокусника и импровизатора для немцев. В программу входили танцы и другие номера: исполнение музыкальных произведений, арий из классических русских опер и немецких романсов, художественное чтение произведений Михаила Зощенко.
В сентябре 1942 года в Орле открылся кукольный театр. В репертуаре для детей дошкольного и младшего школьного возраста появились такие произведения, как "Толстый жиденок" (злой еврейский мальчишка обижает русских детей, немецкий солдат наказывает наглеца), "Красные пряники" (хитрый коммунист обманывает Иванушку-дурачка), "Репка" (про колхозные порядки).
Фашистские торжества в Таганроге
Подать на алименты
Нацистское руководство было крайне обеспокоено фактами "морального разложения" своих солдат. 8 июня 1942 года вышла "Памятка солдату о поведении в оккупированных восточных областях". В ней, в частности, говорилось: "Затяжная война, пребывание на гарнизонной службе сопряжены с той опасностью, что отношения с женской половиной гражданского населения становятся более близкими, чем это желательно.
Поддержание престижа вооруженных сил и угроза опасности причинить вред чистоте расы требует того, чтобы этому вопросу было уделено серьезное внимание. Командующим издано постановление о запрещении дальнейшего пребывания немецких солдат у местных жителей".
Когда немецкому командованию стало понятно, что исключительно репрессивными мерами данную проблему решить невозможно, оно приняло ряд других мер. В частности, в марте 1943 года принимается решение, согласно которому при рождении ребенка от немецкого солдата русские матери имели право на алименты: "При регистрации внебрачных детей, которые происходят от германских отцов, надо одновременно представить доказательства, которыми подтверждается отцовство германского солдата.
Каждый раз, если мать при регистрации внебрачного ребенка в загсе указывает, что отцом ребенка является германский солдат, чиновник загса должен снять с матери показания, кто является отцом (фамилия, имя, чин или знаки отличия, воинская часть, почтовый номер, в крайнем случае только род войск отца) и что привело к половому сношению (пребывание на квартире, работа матери в воинской части и подобное) и признает ли солдат отцовство. Одновременно надо спросить мать, с какими другими мужчинами она имела еще половое сношение в период зачатия.
Демонстрация в Смоленске в день рождения Гитлера
Различные находящиеся на руках матери доказательства отцовства (письма, фотокарточки отца или подобное) надо приложить к акту.
Волостной старшина дает заключение, заслуживает ли показание матери доверия, допрашивает еще возможных со стороны матери знакомых свидетелей, берет у матери отпечатки всех 10 пальцев и как можно скорее отправляет материалы со своим заключением районному бургомистру.
Содержание детей, относительно которых установлено, что отцом их является германский гражданин, обеспечивается уплатой текущего пособия. Пособие составляет ежемесячно 200 рублей и выплачивается матери районной кассой ежемесячно вперед со дня рождения ребенка.
Если имеются налицо особые обстоятельства, то пособие на содержание по заявлению матери или опекуна может быть увеличено до 300 рублей ежемесячно. Суммы, которые выплачиваются районами таким детям, должны быть взяты из общего фонда обеспечения, но проведены по особым счетам. Об их возврате в дальнейшем районы получат в ближайшее время указание.
Если отцовство германского гражданина не установлено с достаточной достоверностью, то текущее пособие на содержание не выплачивается. В этом случае матери должны получать помощь от районного управления из общих средств обеспечения".