Некролог
В Женеве в возрасте 87 лет скончался великий французский хореограф Ролан Пети.
В балет Пети попал случайно. Его отцом был владелец парижского бистро. В этом самом бистро один из посетителей, выслушав рассказ о том, какой интерес к изящным искусствам проявляет его девятилетний сын, посоветовал отдать мальчика в балетную школу Парижской оперы. Он стал "крысенком" — так себя тогда называли тамошние ученики. Во время учебы Пети познакомился с Жаном Кокто. Этот момент, ставший для него очень важным, в интервью "Ъ" Пети описывал так: "Меня вызвали на радио, чтобы спросить маленького "крысенка", как он в этой атмосфере себя чувствует. Я всегда был любопытен, а потому попросил у Кокто автограф. Он мне сказал: "Пожалуйста, приходите ко мне, я живу на пляс де ля Мадлен". Я с тех пор стал бывать у него очень часто. Там я встретил молодых актеров, музыкантов, художников, я рос в удивительной атмосфере. Я видел, как мимо нас течет река времени. Мое любопытство дало мне ключ к театру, балету, открыло для меня все двери".
По окончании школы Пети взяли в кордебалет. Неоклассицистские постановки Сержа Лифаря, художественного руководителя Парижской оперы, показались ему слишком ходульными и патетичными. Общение с Кокто и его выдающимися друзьями наполнило Пети уверенностью в себе, а также дало необходимую поддержку, иначе как бы еще 21-летний танцовщик, ушедший из Парижской оперы, смог бы создать собственную труппу? Тут, правда, помог и отец, чуть ли не заложивший ради сына свое предприятие.
Аристов в новую труппу Пети в основном вербовал из оперы, но ставить он стал совсем в другом стиле. Его можно назвать балетным неореализмом, в котором по аналогии с неореализмом кинематографическим на сцене появились нищие комедианты, апаши, проститутки, прочие деклассированные элементы. Уже через год при помощи Кокто он поставил один из главных своих балетов — "Юноша и Смерть". Герой этой пластической мимодрамы был типичным персонажем Кокто: неприкаянный художник, обреченный на неразделенную трагическую любовь и мучимый экзистенциальным выбором между обманами жизни и истиной небытия. Балет оказался долгожителем, обе роли сделались неотразимо желанными: каждое поколение с тех пор рождало своего Юношу, влюбляющегося все в ту же доступно-недоступную Смерть.
Фото: Дмитрий Лекай, Коммерсантъ
Труппа Пети существовала с переменным коммерческим успехом, но ее руководитель становился все более и более важной для французского балета персоной. Этого не могли не заметить и в Парижской опере, с которой Ролан Пети уже давно попрощался. По ее заказу в 1964 году он поставил свой второй шедевр — "Собор Парижской Богоматери". Вообще-то хореограф задумывал "что-то ужасное в духе Франкенштейна", но, наткнувшись в одной из книжных витрин на собрание сочинений Виктора Гюго, решил, что для готического балета сюжет "Собора" подходит идеально: "И монах есть, и Эсмеральда, и Квазимодо". Молодой кутюрье Ив Сен-Лоран, давний приятель и соратник Ролана Пети, одел средневековых горожан по моде шестидесятых. На премьере роль Квазимодо исполнил сам Пети: превосходный актер, он не мог упустить заманчивую возможность станцевать контраст между отвратительной внешностью и нежной душой бедного горбуна. Успех был ошеломляющим. Пети даже предложили стать арт-директором оперы, но на этом посту он не задержался. Работать в таких солидных структурах у балетмейстера получалось плохо, с куда большим удовольствием он занимался ревю, работал с мюзик-холлами и кабаре. Впрочем, французские власти не могли допустить, чтобы такой выдающийся автор растрачивал себя по мелочам. И в 1972 году Ролан Пети получает в свое полное распоряжение балет Марселя. Здесь его первой постановкой стал спектакль "Зажгите звезды!" — о Маяковском. На него балетмейстера вдохновило знакомство с Лилей Брик. Красные прожектора били в нем так сильно, а красные же знамена развевались так яростно, что во Франции зрители чуть не передрались, а в Советском Союзе Екатерина Фурцева сказала: "Таких историй нам здесь не надо".
Фото: Павел Смертин, Коммерсантъ
Марсельской труппой Пети руководил до 1997 года, сделав ее практически авторской. И в пору работы с ней он делал постановки по всему миру, а оставшись без постоянного места, переключился на них полностью. Особое место для него занимала работа в России. С нашими танцовщиками он работал и раньше — в 1973 году в "Больной розе" танцевала Майя Плисецкая, в 1987-м в парижском Дворце спорта в "Голубом ангеле" на сцене были Максимова и Васильев. А в 2001 году он сделал в Большом театре новую "Пиковую даму" (в ранней версии этого балета Германна танцевал Михаил Барышников, отказавшись, впрочем, крутить любовь со старухой-графиней, в Москве же Пети сделал все так, как хотел). Балет получил все возможные "Золотые маски", а сам Ролан Пети еще и стал обладателем Госпремии, которая впервые досталась иностранцу. С Большим Пети до конца жизни сохранил самые лучезарные отношения (чего не скажешь о его совершенно несложившемся романе с Мариинкой). Год назад он поставил "Юношу и Смерть" для молодого премьера Ивана Васильева, с ним же он хотел показать в Москве свою "Арлезианку", собирался приехать на открытие исторической сцены и даже, быть может, поставить что-то совсем новое, но этим планам уже не осуществиться.