Операция "Долг и трепет"

На прошлой неделе в мире наблюдался пик беспокойства по поводу возможного дефолта США. Эта тревога передалась и российским гражданам. Обозреватель "Власти" Сергей Минаев напоминает, что речь идет о том, продолжит ли Америка печатать доллары, курс которых в кризисные периоды только растет.

Уже три недели мировые финансовые рынки следят только за тем, удастся ли администрации президента Барака Обамы и американскому конгрессу заключить так называемую Большую сделку (Big Deal). Дело в том, что 2 августа государственный долг США превысит установленный законом предел $14, 3 трлн. Администрация Обамы требует от конгресса повысить этот предел на $2,4 трлн, а республиканцы в конгрессе взамен требуют сократить дефицит бюджета путем уменьшения государственных расходов. Игроки на мировых рынках полагают, что, если сделку до 2 августа заключить не удастся, США не смогут расплачиваться по своим долгам и вынуждены будут объявить дефолт. Российские граждане узнали о возможном дефолте США из сообщений СМИ и всерьез забеспокоились о судьбе своих долларовых накоплений. Мол, если Америка объявит дефолт, то доллар неимоверно подешевеет — все же помнят, что, когда в августе 1998 года дефолт объявила Россия, курс рубля немедленно рухнул.

Администрация Обамы вовсе не возражает против сокращения бюджетного дефицита — напротив, она предлагает его уменьшить в течение нескольких лет на $4 трлн. Однако требует, чтобы элементом сокращения было повышение налогов на богатых. Неделю назад Барак Обама заявил: "Это совершенная правда, что мы не можем решить проблему бюджетного дефицита без сокращения расходов. Но правда и то, что мы не можем решить эту проблему, не попросив богатейших американцев взять на себя справедливую долю сокращения дефицита — или не прикрыв лазейки в налоговом законодательстве и ликвидировав те налоговые льготы, которыми пользуются крупные корпорации и не пользуются представители среднего класса Америки".

Республиканцы выступили решительно против увеличения налогов. А республиканский сенатор Оррин Хэтч вообще предложил увязать увеличение потолка государственного долга с принятием специального дополнения к американской конституции, которое требует от президента и конгресса бездефицитности бюджета. Он заявил: "Только восстановив конституционные ограничения на возможности конгресса одобрять бесконечные траты бюджетных денег, можем мы ограничить рост расходов федерального правительства. Решение бюджетного кризиса не в росте налогов. Нужно всегда помнить, что Вашингтон постоянно демонстрирует, что неспособен справиться со своей манией тратить и тратить".

Все эти рассуждения привели к тому, что цена на золото в последние две недели била рекорд за рекордом, каждую неделю прибавляя по 3%, такого не было с февраля 2009 года (см. график). В конце концов 18 июля впервые в истории цена тройской унции золота превысила отметку $1600, составив $1602. Игроки на мировом золотом рынке полагали, что американский дефолт после 2 августа вызовет вторую волну мирового финансового кризиса и подешевеют все виды активов, а золото останется вечной ценностью. Одновременно с начала июля быстро падали мировые фондовые индексы, в том числе и российские (см. график).

О том, что цена золота и акций зависит прежде всего от состояния переговоров о "Большой сделке", свидетельствует следующий факт. Когда 19 июля так называемая банда шести (группа влиятельных сенаторов, в которую входит по три представителя Республиканской и Демократических партий) выдвинула план уменьшения дефицита на $3,75 трлн в течение десяти лет путем одновременного снижения расходов и увеличения налогов, а президент Обама заявил, что в целом план поддерживает, золото, которое в ходе торгов достигало отметки $1610 за унцию, немедленно подешевело до $1590.

Впрочем, и конгрессмены, и представители администрации отметили, что план "банды шести" является лишь общей идеей, на обсуждение конкретных деталей может уйти время, так что до 2 августа можно и не успеть законодательно его оформить. В качестве варианта на прошлой неделе обсуждался закон, который разрешил бы президенту Обаме самостоятельным решением поднять планку госдолга, но оставил бы за конгрессом право наложить на это решение вето.

Надо заметить, что выражение "Большая сделка" явно отсылает к выражению "Новая сделка" (New Deal) — программе, выдвинутой Франклином Рузвельтом, как только он стал президентом в 1933 году, и означавшей решительное вмешательство государства в экономику с целью ликвидации последствий мирового финансового кризиса. Первым и самым важным актом "Новой сделки" было финансовое оздоровление американской банковской системы. При предыдущем президенте Герберте Гувере она получила взаймы от государства $2 млрд, но кредиты в экономику поступать не начали, так как банки продолжали друг другу не доверять. Рузвельт просто закрыл все банки, назвав происходящее банковскими каникулами. При этом президент воспользовался тем, что такая мера была предусмотрена принятым в 1917 году законом о коммерческих связях с врагом (под врагом имелись в виду немцы — в годы Первой мировой войны в США было предпринято много самых радикальных шагов, например было запрещено исполнение музыки немецких композиторов и преподавание немецкого языка).

После этого Рузвельт провел через конгресс закон о чрезвычайном банковском оздоровлении, согласно которому президент в целях защиты интересов акционеров и вкладчиков банков мог сам решать, какие банки открыть. В итоге без разрешения на открытие осталась только 1 тыс. банков (менее 5% от их общего числа), остальные же получили вполне официальный сертификат финансовой надежности, и это немедленно возродило взаимное доверие между банками. Еще сильнее это доверие укрепило то обстоятельство, что контрольные пакеты акций всех банков забрала себе правительственная финансовая корпорация — и таким образом банковский центр Америки переместился с нью-йоркской Уолл-стрит в Вашингтон. Другим важным актом "Новой сделки" был отказ от свободного обмена долларов на золото и накачивание экономики свеженапечатанными бумажными деньгами.

Явное отличие "Новой сделки" от нынешней "Большой сделки" состоит в том, что президент-демократ Франклин Рузвельт не сталкивался, как президент-демократ Барак Обама, с оппозицией республиканцев в конгрессе — в обеих палатах конгресса демократы имели подавляющее большинство. Скажем, закон о чрезвычайном банковском оздоровлении президенту удалось провести через конгресс менее чем за один день: обсуждение законопроекта продолжалось всего 40 минут и было прервано криками большинства присутствовавших: "Голосовать! Голосовать!"

Курс Рузвельта являлся возрождением курса, впервые возникшего в годы Первой мировой войны, когда, собственно, и было введено законодательное ограничение размеров государственного долга (см. справку на стр. 14). Британский исследователь Пол Джонсон описывает тогдашнее положение так: "Произошли ключевые изменения в управлении государством, в том числе совершенно новая философия государства. Во время войны появились новые виды деятельности федерального правительства — они исчезли в 1920-е годы и возродились в виде "Новой сделки" Рузвельта уже как постоянный элемент американской системы. Расходы федерального правительства на Первую мировую войну были в десять раз больше, чем расходы на Гражданскую войну, и в два раза больше, чем все расходы правительства с момента его создания в 1789 году. В итоге они составили $112 млрд. Результатом было то, что американская налоговая служба впервые в истории стала серьезным фактором в жизни простых американцев".

В сущности, в "Большой сделке" речь идет о том, будет ли продолжаться широкомасштабное печатание денег для спасения американской и мировой экономики. ФРС вполне официально покупает за свеженапечатанные деньги облигации американского казначейства. При Джордже Буше уже накопленный долг шел на оплату военных действий в Ираке и Афганистане — прямо как в годы Первой мировой войны. При Бараке Обаме облигации выпускались (а на самом деле печатались деньги) для стимулирования банковской системы — прямо как при Франклине Рузвельте.

Если конгресс откажется от повышения верхней планки долга, значит, он, в сущности, не дает возможности напечатать еще $2,4 млрд. Мировые финансовые рынки беспокоятся именно из-за этого: приходит конец периоду стимулирования мировой экономики за счет американского печатного станка. Собственно, сам по себе дефолт по американским долговым обязательствам, когда погашать уже имеющиеся обязательства за счет выпуска новых станет невозможно, служит для игроков на этом рынке пугающим выражением, которое можно использовать как повод для распродажи всех активов. Вот, мол, Греции грозит дефолт, и США также грозит дефолт. Однако, естественно, эти две ситуации принципиально разные. Греция не в состоянии сама выкупить свои долги, так как евро, в которые они номинированы, не печатает. США в любом случае с долгами расплатиться могут — потому что доллары, в которые они номинированы, как раз печатают. Более того, массовую распродажу греческих долговых обязательств, которая только приблизит дефолт, представить себе легко. А вот массовую распродажу американских долговых обязательств, вызванную опасениями возможного дефолта США, представить себе очень трудно — так как крупнейшими их держателями являются центральные банки Китая, Японии и России. В чем же еще им держать свои валютные резервы?

Российские граждане интересуются дефолтом США постольку, поскольку интересуются курсом доллара. Интересующихся очень много: проведенный на прошлой неделе ВЦИОМом опрос показал, что таких в России 44%. И тут следует вспомнить, что паника на мировых рынках в ходе финансового кризиса 2008-2009 годов, которая может повториться в любой момент, парадоксальным образом привела не к падению, а к росту курса доллара. Американскую валюту игроки на этих рынках сочли единственной ценностью в условиях рушащегося мира.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран