Фестиваль опера
В латвийском городе Сигулда прошел XIX Международный оперный фестиваль. Его главными событиями стали сделанная режиссером Юрием Александровым и сценографом Вячеславом Окуневым постановка "Евгения Онегина" и гала-концерт с большой интернациональной командой успешных оперных артистов. На фестивале, прошедшем при поддержке банка Rietumu, побывал СЕРГЕЙ ХОДНЕВ.
В Латвии, нежданно-негаданно ставшей в нулевые чуть ли не главной оперной страной среди бывших союзных республик, хорошие оперные фестивали не в диковинку. Достаточно вспомнить проводимый Латвийской национальной оперой Рижский оперный фестиваль. С которым фестиваль в Сигулде не то чтобы сознательно конкурирует: у него иной масштаб, но он на несколько лет старше рижского (и очень гордится тем, что привечал Анну Нетребко еще тогда, когда она не превратилась в сегодняшнюю сиятельную La Netrebko). У него неплохие артистические связи, разумные запросы, отличный оркестр, в основном, кстати сказать, состоящий из оркестрантов Национальной оперы, и вдобавок бонус в виде специфики места. Фестивальные события проходят на сцене, выстроенной среди готических руин рыцарского замка XIII века.
Open-air и превратности микрофонного звука, с одной стороны, вроде бы не самая хорошая рекомендация для серьезного оперного фестиваля, особенно если принимать во внимание довольно печальные результаты, которыми оборачивались попытки устроить разнообразные оперные события на пленэре в Москве. Но приятный (и поучительный) сюрприз фестиваля в Сигулде это именно звук, выстроенный качественно, тщательно и, главное, с беспрекословным учетом особенностей оперной музыки, будь то условия спектакля или концерта.
Со спектаклем впечатления вышли немного смазанными: постановка Юрия Александрова оказалась сделанным на живую нитку спектаклем, в котором богатство сценографии (хотя и дополненной интересной световой работой) не шло дальше выстроенной посреди сцены ампирной ротонды, под куполом которой висела хрустальная люстра, а самые важные психологические подробности реализовывались скорее в импровизационном ключе. Это был такой спектакль, в котором постановочные идеи и схемы мизансцен вроде бы довольно складны, но то и дело оставляют впечатление некоторого дежавю. То в изображении сладкого быта ларинской усадьбы возникнут чеховские тона, то Татьяна в кульминации сцены письма раскинет руки под люстрой, то Онегин в прелюдии к сцене Татьяниных именин появится, намекая на сон героини, в медвежьей маске. Впрочем, моменты, претендующие на оригинальность, безусловно, есть — Ленский в качестве трогательно нелепого maitre des plaisirs у Лариных, дирижирующего любительским хором обитателей усадьбы. Или Татьяна Гремина, являющаяся на балу, вы не поверите, в малиновом берете с огроменным пером — ну очень хочется верить, что это просто сарказм и ирония.
Зато этот "Онегин", конечно, добирал свое в музыкальной части. Не только благодаря дотошному маэстро Александрсу Вилюманису (дирижер из Латвийской национальной оперы, где есть свой собственный "Онегин") за пультом, но и в силу кастинговых удач: Ольга в исполнении интенсивно работающей в Европе петербурженки Марии Горцевской, экспертный Ленский Евгения Акимова, Онегин, обаятельно спетый как бы "под Хворостовского" американцем Нейтаном Ганном, и, наконец, удивительная попытка спеть Татьяну легко, звонко, в чуть ли не белькантовом ключе от Майи Ковалевской — уроженки Латвии с первоклассной западной карьерой.
В бельканто на сигулдском фестивале, как выяснилось, вообще знают толк. Вразрез с обычаями подобных мероприятий, скажем, в России, значительную часть программы финального гала-концерта составляли именно белькантовые номера из "Золушки", "Севильского цирюльника". "Итальянки в Алжире" Россини, а также "Лукреции Борджа" и "Любовного напитка" Доницетти. Отличным латвийским певцам — таким, как сопрано Инга Шлюбовска, меццо Мадара Дзедатайя и универсальный бас-баритон Кришьянис Норвелис — опять довелось составить компанию их коллегам из других стран. Так что в итоге в программе значились имена как блистательно справившейся что с Россини, что с Римским-Корсаковым Марии Горцевской, так и словака Павола Бреслика (уже перегруженной ангажементами новой звезды среди лирических теноров), запомнившегося образцовым романсом Надира из "Искателей жемчуга". Пестрый интернациональный состав, как оказалась, вполне удачно лег на структуру программы, в которой нашлось место и бельканто, и Моцарту, и хитовому Верди, и русским романсам, и даже песне про атамана Кудеяра и 12 разбойников.