В чьих руках советская "ядерная кнопка"? Не было, пожалуй, в дни путча вопроса, более тревожного для мира. И более темного*
*Полностью книга Валентина Степанков "ГКЧП: 73 часа, которые изменили мир" выходит в издательстве "Время"
31 августа 1991 года итальянская газета "Коррьере делла Сера" (Corriere della Sera) опубликовала интервью с бывшим начальником Генерального штаба, в течение одного лишь дня после путча занимавшим пост министра обороны СССР, генералом Моисеевым.
"...В те часы единственным человеком, который контролировал стратегические ядерные силы, был я. Президент был выключен, Язов — тоже. Могу сказать вам, что я обеспечивал безопасность и сделал это должным образом. Ничто не угрожало миру...
...Когда прервалась связь с дачей Горбачева в Крыму, мы разъединили все средства связи и поместили в безопасное место ядерный портфель. Я говорю о кодах на пуск, которые были отменены. Никто не мог ими воспользоваться..."
А президент Горбачев незадолго до своей отставки в интервью французским журналистам заверял мировую общественность: "Только я могу начать ядерную войну".
...В поездке на отдых Горбачева сопровождали девять служащих Генерального штаба: три офицера связи специального оперативно-технического управления — майоры В. Мануйлов, С. Соломатин, капитан В. Миронов и шесть сотрудников 9-го направления Генерального штаба, подразделения, обеспечивавшего Президенту СССР возможность управления стратегическими ядерными силами в чрезвычайной обстановке, — полковники В. Васильев, Л. Алешин, В. Рындин, В. Рожков, подполковники В. Кириллов и И. Антипов.
Возглавлял группу Васильев. На дежурство заступали по три человека — два офицера-оператора и один связист. Дежурная смена длилась сутки, начинаясь в 9 часов утра. Свободные от дежурства офицеры жили в Алупке в военном санатории. Ни радио, ни телевизора, ни телефона у них там не было. В случае необходимости они ходили звонить к сестре-хозяйке, у нее стоял городской аппарат.
Ядерная вахта на "Заре" (объект "Заря", или госдача N 11,— летняя резиденция М.С. Горбачева в 2,5 км от поселка Форос в Крыму.— "О") располагалась в так называемом гостевом домике метрах в ста от президентских апартаментов. Операторы находились в одной комнате, связист — в другой. Доступ в помещение был ограничен, двери держали всегда закрытыми, обедать дежурные ходили по очереди.
Ядерные адъютанты президента обязаны были выполнять только его приказы. Они не состояли в оперативном подчинении у сотрудников КГБ, однако согласовывали с ними действия на территории дачи. И, разумеется, их вход и выход контролировались охраной.
18 августа 1991 года на президентской даче дежурили офицеры-операторы В. Кириллов, И. Антипов и связист В. Миронов. Старшим в смене был подполковник Владимир Александрович Кириллов. В 16 часов 32 минуты по специальным аварийным сигналам аппаратуры офицеры-операторы узнали, что все виды связи в их помещении отключились.
Погас также экран телевизора. Продолжал работать только радиотелефон, соединяющий ядерную вахту на даче со спецкоммутатором пункта правительственной связи в Мухалатке. Кириллов позвонил туда, попросил соединить с командованием в Москве, но ему ответили, что связи ни с кем нет. В 16 часов 35 минут дежурный связист смены Миронов доложил Кириллову, что из Мухалатки на его запрос о причинах отсутствия связи поступил ответ без комментариев — "Авария".
Фото: ИТАР-ТАСС
Из показаний подполковника В. Кириллова
"Примерно в 16 часов 40 минут к нам в комнату постучал Генералов, мы открыли дверь, и он сообщил, что старшего хочет видеть генерал Варенников. Поскольку я был старшим, то я пошел вместе с Генераловым к Варенникову, который находился в холле. Кроме него там были Плеханов, Бакланов и еще примерно человек пять, которых я не знал.
Варенников спросил у меня, в каком состоянии находится наш узел связи. Я ответил, что связи нет, на что он мне сказал, что так и должно быть и узел связи должен быть выключен. Я у Варенникова спросил, сколько это будет продолжаться, он ответил, что сутки. При этом он сказал, что президент все знает.
После этого разговора они поднялись и ушли к дому, в котором находился президент, а мы продолжали заниматься восстановлением связи, пытались соединиться с Москвой, но ничего не получалось. После 17 часов спецкоммутатор в Мухалатке вообще перестал отвечать. Я подходил к охране и спрашивал, есть ли связь и что происходит, но мне ответили, что связи нет и они не знают, что происходит.
Примерно в 17 часов 15 минут я подошел к Плеханову с теми же вопросами, но он ответил: "Вас это не касается, продолжайте работу". В тот период я проверил прямую связь с президентом, но ее также не было. Где-то в 17 часов 20-25 минут все лица, прибывшие на дачу, уехали, остался один Генералов. Около 19 часов он подошел ко мне и сказал, что все режимные вопросы следует решать через него. Я спросил его о встрече с начальником нашей группы Васильевым, но Генералов ответил, что это невозможно, а если Васильев войдет на территорию дачи, то выйти не сумеет..."
В Москве, в 9-м направлении Главного оперативного управления Генштаба ВС СССР, которое, как уже упоминалось, должно было обеспечивать президенту возможность управления стратегическими ядерными силами в чрезвычайной обстановке, в том числе в случае массированного удара противника, потеря связи с президентским ядерным караулом никаких особых волнений не вызвала.
Из показаний В. Болдырева, начальника 9-го направления Главного оперативного управления Генштаба ВС СССР
"18 августа 1991 года после 17 часов, более точное время указать не могу, по докладу Основного центра коммутации системы, мне стало известно, что в 16 часов 32 минуты связь с дежурной сменой при Президенте СССР прекратилась. Мне сказали, что причина пока не установлена, но она выясняется.
На следующий день, то есть 19 августа, в 7 часов 45 минут мне дежурный офицер Потапов или Перегудов, точно не помню, доложил, что причиной прекращения связи является повреждение кабеля оползнем в полутора километрах от Фороса. До прихода на работу по радио я узнал, что в стране действует ГКЧП, о подготовке и создании которого мне ничего известно не было. Тогда я понял, что за оползень повредил кабель связи".
К тому времени связь с ядерным караулом президента отсутствовала уже более пятнадцати часов. Министр обороны СССР и член ГКЧП Язов узнал, что отключенный президентский комплект системы управления стратегическими ядерными силами до сих пор находится в Форосе, лишь утром 19 августа. Он отдал приказ незамедлительно отправить его в Москву. В 8 часов 30 минут Болдырева вызвал начальник Главного оперативного управления Генштаба ВС СССР В.Г. Денисов и распорядился начать эвакуацию ядерного караула и вверенной ему аппаратуры. Но Болдырев не мог выполнить это распоряжение. У него не было никакой возможности связаться с группой. О чем он и доложил вышестоящему начальству.
А в Форосе у полковника Васильева, командира группы ядерных адъютантов президента, голова шла кругом от неожиданного поворота событий. 19 августа он должен был сопровождать Горбачева в Москву на подписание Союзного договора, поэтому приехал на президентскую дачу пораньше, чтобы сменить дежурных и подготовиться к вылету. С ним были офицеры из очередной смены.
Из показаний полковника В. Васильева
"Около 8 часов 19 августа мы подъехали к посту внешней охраны, ворота были закрыты, их охраняли люди в форме пограничников. К нам подошел старший лейтенант. Мы объяснили ему, кто такие, и предъявили пропуска. Он переписал наши фамилии, уточнил имена, отчества и ушел.
Затем к нам вышел полковник, тоже пограничник, и сказал, что наши пропуска недействительны, а все вопросы решает Генералов. У меня и у других возник вопрос, что же случилось, на что полковник ответил: "Слушать надо радио". Мы же ничего не знали, так как в санатории ни радио, ни телевизора у нас не было.
Тогда полковник, видя, что мы действительно ничего не знаем, вынес нам из домика охраны транзисторный приемник. Мы услышали "Обращение к советскому народу" и поняли, что произошло что-то не совсем объяснимое, так как по радио передали о том, что у Горбачева плохое состояние здоровья и он не может исполнять обязанности президента. Мы же все знали, что М.С. Горбачев здоров и должен сегодня лететь в Москву, так как вылет не отменяли и не откладывали.
Мы ждали ответа, вернее, решения Генералова больше часа и узнали о нем от того же полковника. Он передал нам, что смены не будет, никого не велено пропускать, а нам следует ехать к месту своей постоянной дислокации, то есть в Алупку. Мы вернулись в санаторий..."
...В 19 часов 38 минут ядерный караул в полном составе улетел в Москву на самолете президента и увез с собой его абонентский комплект, приведенный в нерабочее состояние путем стирания магнитной памяти. Во Внуково-2 офицеры сдали встречавшим их представителям Генштаба оружие и аппаратуру, после чего были развезены по домам, за исключением Васильева, который как старший группы отправился к начальству на доклад...
Ю. Маслюков, член Совета обороны, длительное время возглавлявший Государственную военно-промышленную комиссию Кабинета Министров СССР, дал такую характеристику системе управления стратегическими силами "Казбек" ("Кавказ-7"):
"Аппаратура командной боевой системы позволяет осуществить ответный ядерный удар по процедуре работы, определяемой Генеральным штабом Вооруженных сил СССР. <...> В случае если нет ответа о получении сигнала президентом или министром обороны либо отсутствует связь, то техническая возможность нанесения ответного ядерного удара имеется..."
"Ударить" можно было и без "президентского чемоданчика". Горбачев просто не знал об этом, ни тогда, когда давал интервью журналистам, ни тогда, когда в качестве свидетеля отвечал следствию на волновавший весь мир вопрос, кто в тревожные августовские дни распоряжался стратегической мощью СССР.
— Глава государства,— сказал он,— в течение 73 часов находясь в полной изоляции, был лишен возможности осуществлять свои полномочия в этой области, то есть правомерное решение вопросов, связанных с использованием стратегических ядерных сил, было исключено. "Ядерная кнопка" на это время оказалась в руках группы авантюристов, захвативших власть...
Но та почти будничная простота, с которой президент, Верховный главнокомандующий Вооруженных сил был отстранен от контроля над стратегическим сверхоружием, доказала, что фактически он никогда не контролировал эту "кнопку".
Автор был Генеральным прокурором РФ в 1991-1993 годах. Курировал следствие по делу ГКЧП. После отстранения от должности занимал различные государственные посты. В отставке с 2006 года.