 |
Шелковской район Чечни всегда считался одним из самых спокойных. У командированных сюда сотрудников правоохранительных органов и других силовых структур еще весной сняли так называемые "боевые" — повышенную зарплату за несение службы в боевых условиях. Теперь они получают 55 рублей в сутки вместо 950.
Активных боевых действий здесь давно уже нет. Впрочем, как и во всей Чечне, минирование и подрывы продолжаются. Совсем недавно на фугасе подорвалась водовозка, в которой были несколько военных и медсестра. Девушка погибла.
27 июля местный парень Миша с двумя Наташами — своей девушкой (они с Мишей были ровесники, по 21 году) и 14-летней двоюродной сестрой — отправились купаться на озеро. Озеро называли Мертвым, потому что, по слухам, в прошлую войну боевики бросали туда тела убитых солдат. Но ребята были отчаянные: старшая Наташа, учительница пения в школе, в станице прослыла заводилой. Миша, работавший в местном батальоне ППС, тоже был не робкого десятка.
В Мертвом озере часто купались военные. Говорят, что бандиты потому там и появились: надеялись застать во время купания контрактников. Но в тот день на озере оказались только две девушки и юноша из Шелковской. Убийцы расстреляли их из автоматов и пистолетов (в телах нашли более 30 патронов разного калибра). А потом переломали убитым руки, ноги и пальцы, порезали лица ножом. Говорят, когда за погибшими приехали из станицы, тела не за что было взять.
Убийство взорвало общественное мнение. Не только в Шелковской, но и в соседнем Ставрополье. Разговоры об отделении казачьих земель Наурского, Надтеречного и Шелковского района Чечни велись уже давно, особенно в казачьей среде, но все понимали, что в реальности на передел территории государство не пойдет. Зверское преступление на Мертвом озере стало поводом для вспышки ненависти к чеченцам и новых разговоров о передаче казачьих станиц Ставрополью.
Ненавистью был пропитан сам воздух на похоронах. Никто не плакал. Люди молчали и смотрели в лица убитых серьезно и сосредоточенно. Слышно было только, как кричала мать Наташи-младшей — девочки, которая приехала из Волгограда в гости к родственникам. Мать добралась в Шелковскую в день похорон и до последней минуты не верила, что Наташи уже нет.
На похоронах были в основном русские. И лишь несколько женщин-чеченок. Военные выглядели растерянными, комендант района сжимал кулаки:
— За это надо карать. Жестоко.
Пожилой старик, стоящий позади людей, собравшихся на отпевание, глядя в землю, тихо сказал:
— Десять лет нас давили эти неруси, выживали, убивали, резали... Теперь на наших детей и внуков перешли...
Молодой парень вторил деду:
— Убивать надо этих сволочей, каленым железом выжигать, они людьми никогда не станут!
Я была потрясена состоянием кладбища: за оградой кучи мусора и навоза. Русский мужчина средних лет объяснил мне, что не раз обращались к главе администрации с просьбой запретить пасти скот у кладбища, но тот не отреагировал.
— Организуйте дежурство, поговорите с людьми сами, без главы администрации. Не пускайте, в конце концов, скот на кладбище! — не выдержала я.
— Люди боятся,— тихо и почти без эмоций ответил мужчина.— Нам же постоянно угрожают. Если кто-то поговорил с военными, ему на другой день записку шлют: мол, жди, скоро за тобой придем. И люди боятся даже здороваться с военными на улице. Мы живем вроде как по инерции, как приговоренные с отсрочкой исполнения...
Война не объединила людей в их несчастьях, а поставила по разную сторону баррикад.
У домов возле кладбища за похоронами наблюдали чеченцы.
— Сами убили, а теперь хоронить помогают,— бросила чеченская женщина вслед проходящим военным. Чеченские дети бегали вокруг кладбища, смеялись над священником, приехавшим вместе с военными, и даже что-то выкрикивали.
Другая пожилая чеченка согласно кивала головой:
— Все это военные сделали, чтобы вернули "боевые".
— А если не военные, то казаки — чтобы отделить нашу землю от Чечни,— сказала третья.
Боевиков здесь давно нет, утверждали чеченки. Да никто и не пришел бы с таким количеством оружия. Это же не горное село, здесь постоянно проверяют паспортный режим.
Комендант района считает эти разговоры бреднями:
— Мы знаем, что говорят в станице. Но вы же понимаете, что нормальный человек на такое никогда не пойдет! И вообще, мы уже задержали семь человек по подозрению в этом преступлении. Но больше ничего сказать не могу.
Говорят, что среди семерых задержанных есть один контрактник, это и порождает слухи.
ОЛЬГА АЛЛЕНОВА,
корреспондент ИД "Коммерсантъ" в Чечне