А хороших инвесторов скрывает от прессы
Конфликт акционеров и руководства Новолипецкого металлургического комбината (НЛМК) — один из самых громких за последнее время скандалов в отрасли — стремительно приближается к развязке. Сторонние акционеры предприятия и примкнувший к ним ГКИ подали в суд на НЛМК, требуя допустить совладельцев к управлению комбинатом. Председатель совета директоров НЛМК ВЛАДИМИР СКОРОХОДОВ согласился разъяснить корреспонденту "Коммерсанта-Daily" КИРИЛЛУ Ъ-ВИШНЕПОЛЬСКОМУ позицию предприятия в нашумевшем скандале.
Конфликт акционеров с руководством НЛМК, в общем-то, вполне обычен для России. Совладельцы уже два года безуспешно пытаются попасть в совет директоров комбината и все свои неудачи на этом поприще объясняют противодействием руководства НЛМК. Руководство комбината хранит суровое молчание. Есть два обстоятельства, которые добавляют перцу в заварившуюся кашу: а) НЛМК — крупнейшее в России предприятие черной металлургии, к тому же вполне успешно функционирующее; б) "обиженные" акционеры — широко известные в узких финансовых кругах фонд Cambridge Capital Management (17%, интересы фонда на НЛМК отстаивает Salomon Brothers), компания "Ренессанс-капитал" (около 9%) и банк МФК (14,87%).
С середины апреля липецкий городской арбитраж приступит к рассмотрению исков отвергнутых совладельцев и ГКИ к Новолипецкому комбинату. В преддверии этого события на вопросы "Коммерсанта-Daily" согласился ответить председатель совета директоров НЛМК Владимир Скороходов.
— Владимир Николаевич, в последнее время сторонние акционеры вашего предприятия говорят в прессе немало нелестных слов об НЛМК. Ваше отношение к этому?
— У нас возникает вопрос: почему, когда предприятие плохо работает, к нему проявляют мало интереса, но как только его дела поправляются, сразу появляется много желающих разобраться с предприятием. Я считаю, что вал газетных статей об НЛМК вызван тем, что кто-то очень заинтересовался нашим комбинатом. Нас обвиняют в "лжеэкспорте", который в принципе существовать не может. Металл — это же не водка и не колготки, которые можно спрятать от таможни и продать в ларьке. Нас также обвиняют в "финансовой закрытости". Между тем у нас в течение года налоговые органы проводят 17-18 проверок, нас изучают международные и российские аудиторские компании. Мы открыты перед бюджетом.
— Акционеры утверждают, что руководство комбината два года не допускает их в совет директоров предприятия. Если это действительно так, насколько законны ваши действия?
— Для справки отмечу, что эти акционеры, называющие себя "портфельными инвесторами", не являются инвесторами нашего предприятия: они не потратили на поддержку комбината ни копейки. Что же касается их кандидатов в совет директоров, то они просто дважды наступили на одни и те же грабли. И в прошлом, и в этом году они опоздали с подачей своих предложений по совету директоров на комбинат. Ну ведь можно же было спокойно, за две-три недели до истечения срока (до 30 января. — Ъ) послать по почте все эти документы. Да, они прислали бумаги, но прислали уже 3-4 февраля.
Salomon Brothers утверждает, что его представители лично прибыли со всеми документами на комбинат еще 27 января. Но канцелярия НЛМК отказалась принимать документы из рук в руки.
— И все же, в нынешнем совете директоров комбината большинство составляют работники предприятия. Вышло ли так случайно, или это результат некой интриги?
— Наш комбинат всегда был одним из лучших предприятий отрасли и имел достаточно квалифицированную управленческую команду. Почему, собственно, сторонним акционерам надо обязательно получить большинство в совете директоров? Зачем менять опытную команду, которая может управлять комбинатом? Мы предложили всем акционерам следующий расклад сил: четыре места в совете принадлежит им и пять — представителям комбината. Это позволило бы нам ни при каких обстоятельствах не допустить принятия советом вредных для НЛМК решений. Замечу, что в сегодняшней России хозяин предприятия — это все-таки не только акционер. И при изменении социальной и экономической ситуации на комбинате может оказаться так, что всех акционеров, как говорится, "попросят". Как это произошло на Златоустовском метзаводе. А нам нужно сохранить комбинат, сделать его стабильно работающим предприятием.
— Стало быть, вы боретесь за независимость. Между тем в печати неоднократно появлялась информация о тесных связях НЛМК с британской Trans-World Group. Утверждается, что TWG владеет 37% акций вашего предприятия, является эксклюзивным экспортером вашей продукции, поддерживает вас в борьбе с прочими сторонними акционерами.
— Я о таких связях комбината с TWG не знаю.
Одним из членов совета директоров НЛМК является Владимир Лисин, бывший вице-президент знаменитой "дочки" TWG — компании Trans-CIS Commodities. По некоторым сведениям, Лисин не утратил связей с TWG и в настоящий момент именно он представляет интересы британской группы на НЛМК.
— У нас есть крупный экспортер — зарегистрированная в Монако фирма Intermetal. Кто ее учредитель, я затрудняюсь ответить. Знаю, что с 1993 года комбинат работает с этой компанией очень успешно. Наш опыт показывает: если экспортом занимается 20-30 фирм, на рынке удержать цены на металл очень тяжело. Мы убрали всех лишних посредников, и сегодня я могу заявить, что липецкий металл продается на мировых рынках гораздо дороже, чем череповецкий (АО "Северсталь") или магнитогорский (АО "ММК").
— На пресс-конференции 15 марта президент АО "Алюминий" Игорь Прокопов упомянул некоего инвестора, который очень хорошо помогает НЛМК. Вы утверждаете, что ни Cambridge, ни МФК, ни "Ренессанс-капитал" не инвестируют в комбинат. Кто же тогда остается, кроме TWG? Кто этот инвестор?
— Скажем так, вторая часть акционеров. Это коммерческая тайна. У нас, конечно, есть определенные финансовые потоки. Они вполне законны, все можно проконтролировать. Но что-то конкретное я рассказывать не хотел бы. Не стоит вовлекать инвесторов во всю эту газетную шумиху вокруг НЛМК.
— Акционеры уже подали в суд на руководство НЛМК. Как Вы полагаете, кто выиграет это дело?
— Суд есть суд, он будет решать.