Варвара краса
В прокат вышел "Конан-варвар 3D" (Conan The Barbarian 3D), безусловно, напрашивающийся на сравнение с фильмом 1982 года, где мифического героя с мечом играет Арнольд Шварценеггер. Сменивший его в современном варианте Джейсон Момоа не то чтобы пытается превзойти Шварценеггера — это несколько иной Конан, из другой весовой категории. А немногие точные цитаты из старой картины, обнаруженные ЛИДИЕЙ МАСЛОВОЙ, — это форма рукояти меча, которым орудует герой, и шрифт, которым написано название.
"Конан-варвар" после косметических процедур
Режиссер нового "Конана-варвара" Маркус Ниспел славится тем, что ничего своего, оригинального, сделать не стремится, а увлекается пересъемкой уже существующих фильмов (в его фильмографии значатся обновленные "Техасская резня бензопилой" и "Пятница, 13-е") и на этом скользком поприще ставит перед собой задачу "показать зрителям то, чего они хотят, но не показывать то, чего они ждут". Поклонники "Конана-варвара" знают, что в классическом фильме герой сначала показан ребенком, и многие, наверное, хотят увидеть детство Конана и в новой версии, однако едва ли многие ждут, что получат возможность увидеть его еще в материнской утробе. Родовые схватки начинаются у матери Конана прямо на поле боя, в котором она принимает самое активное участие и оказывается смертельно ранена, так что один из соратников делает ей кесарево сечение, чтобы она могла увидеть сыночка, прежде чем умрет. Ну и чтобы во второй половине фильма в адрес Конана смогла прозвучать лестная фраза: "Первое, что узнают на вкус большинство людей, — вкус материнского молока, а он узнал первым вкус материнской крови".
В отрочестве нынешний Конан (13-летний Лео Ховард) оказывается гораздо более бойким мальчиком, чем прежний, которого враги забирали в рабство и держали там, пока он не вырос до размеров взрослого Арнольда Шварценеггера. Юного Конана образца 2011 года легче убить, чем захватить в плен: в результате драки с несколькими взрослыми противниками мальчик, весь в крови, усталый, но довольный, аккуратно приносит и складывает у ног отца (Рон Перлман) головы оппонентов. Это только легкая разминка перед встречей с главным врагом Конана (Стивен Лэнг) — убийцей его отца и претендентом на мировое господство, у которого есть прелестная дочка-ведьма (Роуз Макгоуэн), девочка без бровей, но со слишком развитым обонянием и стальными когтями на правой руке. С помощью этих инструментов она пробует на вкус кровь различных барышень, чтобы отыскать среди них чистокровную представительницу древнего рода волшебников, чья кровь может активировать магическую маску, которая обеспечила бы главному злодею божественный статус. Девушка с нужной группой крови (Рейчел Николс) вскоре становится трофеем Конана, который, отбив ее у плохих парней в очередной блистательной схватке, грубо помыкает ею: "Женщина, иди сюда, кому сказал!" Но все равно понятно, что тут зарождается большое и светлое чувство. Хотя, надо заметить, эротических сцен в новом "Конане" поменьше, чем в старом, — точнее, всего одна, зато она происходит на какой-то чрезвычайно романтической соломе, а не на банальных восьмидесятнических шкурах.
В целом, хотя новый "Конан" короче старого всего на 15 минут, он смотрится динамичнее, как современный боевик (в старом все-таки многовато бессодержательных и пафосных массовых сцен под неумолкающую торжественную музыку). Но самый любопытный показатель того, как изменились за 30 лет продюсерские вкусы, — это, конечно, выбор главного исполнителя. С пошлой гламурной точки зрения Джейсон Момоа красивей (точнее, смазливей), чем Арнольд Шварценеггер, но он меньше похож на варвара, первобытного дикаря — хоть в научном, этнографическом смысле, хоть в просторечном, общеупотребительном. Это холеный, ухоженный, несмотря на небрежную растрепанность и легкую небритость, светский хлыщ, который наверняка делает педикюр и пользуется одеколоном (так и несет парфюмом от его "варварской" физиономии, в то время как от шварценеггеровского героя разило потом и кровью). Новый Конан какой-то слишком улыбчивый, особенно вначале, и слишком старается понравиться девочкам, между тем как неподвижное лицо Арнольда Шварценеггера, словно высеченное из камня, сохраняло в любых ситуациях одинаковое звероватое выражение. В этом была какая-то логика и стилистическая оправданность — если бы человек, вынужденный ходить с голым торсом, но в рогатой шапке с опушкой и постоянно махать кувалдой, пытался при этом изобразить ироническую гримасу, это немного подрывало бы доверие ко всей затее, как подрывает его в новом фильме участие куртуазного Джейсона Момоа, похожего на пляжного атлета, которого он играл в сериале "Спасатели Малибу".